Под вечер восемнадцатого дня Сирена отдала приказ крепить паруса и взять курс на Зондский пролив: фрегат направлялся домой.
— Шестнадцать испанских кораблей покоятся на дне моря! Неплохо, братишка, не так ли? Почти по кораблю в день!
— Но человек с Крюком вместо руки так и не найден, Сирена.
— Найду. Это вопрос времени.
— Десять узлов — и мы будем в устье реки.
— Виден корабль!
Сирена обернулась и заметила вдали парус — яркое пятнышко в лучах вечернего солнца.
— Какой на нем флаг?
— Голландский! — последовал ответ.
— Не волнуйся, братишка, я же дала тебе слово, что оставлю в покое Ригана. У меня больше нет к нему претензий. Теперь я точно знаю, что это испанец виноват в нападении на «Рану» и в смерти Исабель. Паруса ставить! Марсовые к вантам! Живо! — отдала она команду.
— А если они начнут стрелять в нас? — обеспокоенно спросил Калеб.
— Обещание обещанием, ну а все же что в таком случае ты мне предлагаешь делать?
— Спасаться бегством, — ответил он.
— Еще такого не было, чтобы я от кого-нибудь убегала! Я обещала не нападать на голландские корабли и сдержу свое олово. Однако ты не ответил мне. Если они откроют огонь по нашему фрегату, что, по-твоему, я должна тогда делать? Подумай как следует, братишка! От этого зависят наши жизни.
— Мы ответим огнем, если они атакуют нас, — кивнул Калеб.
— Они заметили нас, капитана! — закричал Ян. — Я вижу, как они наводят в нашу сторону дула пушек.
Воздух содрогнулся от пушечных залпов. Один, два, три… Фрегат встряхнуло от ядра, упавшего на палубу.
— Огонь! — крикнула Сирена канонирам.
Однако «Морская Сирена» уже потеряла маневренность и неуклюже попыталась уйти прочь. Но бриг, уверенно набрав скорость, приблизился к фрегату. Судя по тому, что палуба голландского корабля дымилась, можно было сделать вывод: кое-какой «гостинец» на борт он получил.
— Итак, мы снова встретились! — воскликнул Риган, стоя на носу своего брига, но его голубые глаза были на этот раз не насмешливы, а печальны.
Сирене вдруг захотелось развеять боль, застывшую на его лице, облегчить его страдания. Но как? Она чувствовала себя беспомощной. Любовь к этому человеку обезоружила ее в большей степени, чем если бы она лишилась вдруг своей сабли, корабля, команды. Любовь превратила ее в добровольную пленницу. Но ни словом, ни жестом, ни взглядом она не имела права выдать своих чувств. Она должна была до конца доиграть роль Морской Сирены, принимая участие во всем этом, ею же самой затеянном спектакле. Нельзя было сейчас саморазоблачаться, прерывая весь этот фарс. Язвительный смех Ригана ранил бы ее гораздо сильнее, чем пушечные выстрелы.
— Кажется, у тебя нет настроения драться, капитан ван дер Рис? С меня уже тоже довольно кровопролитий. Я направляюсь домой и не собираюсь нападать на твой корабль. Наши суда повреждены. Обе посудины пойдут на дно, если тотчас не отправятся к берегу. Что будем делать? Я могу продолжить свой путь? Или мы будем сражаться, пока один из нас не погибнет? Решение зависит от тебя.
— Нам не из-за чего сражаться, Морская Сирена. Я делал этот рейс специально в поисках человека с крюком. И я нашел его на одном из дальних островов. Сейчас он находится на борту моего брига. Я решил доставить его в Батавию, чтобы там отдать под суд.
— Ты его нашел?! — не веря своим ушам, переспросила Сирена. Ее зеленые глаза потемнели, как глубинные морские воды. Она забыла о Ригане и о любви к нему, и жажда мести вновь обуяла ее.
— Он мой пленник, — подтвердил Риган.
— Он принадлежит мне! Передай его мне! На этот раз я не собираюсь изображать из себя слабую, коленопреклоненную женщину.
— Мы оба не вправе судить этого изверга. Пусть судят другие.
— Я его судья, и я вынесу ему приговор. Не возражай мне, это бесполезно. Я не отступлюсь. Отдай его мне. Обещаю, что если ты мне сейчас отдашь его, то больше не увидишь меня.
Риган нахмурился.
— Скажи мне, зачем он тебе так нужен, и тогда я решу, как поступить.
— Я ничего не стану тебе рассказывать, все равно преимущество сейчас на моей стороне! — нагло заявила она, зная, что говорит неправду. — Я не собираюсь ни перед кем отчитываться! Это мое личное дело, касающееся только меня и никого больше! Отдай мне Крюка — и я позволю тебе и твоей команде спокойно уйти. Если же нет, — гневно вскричала она, — тогда вы все умрете! Решай скорее, потому что я теряю терпение!
Какой-то фут отделял Ригана, стоявшего на носу своего брига, от Морской Сирены, находившейся на корме своего фрегата. А если сделать хитрый ход: сначала отдать ей Крюка, а потом захватить обоих и доставить в Батавию?
— Ну?! — нетерпеливо воскликнула она.
Риган кивнул ей и отдал одному из матросов приказ доставить Крюка. Через минуту пленник стоял уже рядом с ним.
— Дай ему саблю и переправь на мое судно! — крикнула Сирена, поблескивая глазами в ожидании своей добычи.
— Нет, капитан! Нет, капитан! Пощадите! Пощадите! — закричал Крюк.
Сирена рассмеялась.
— Почему этот трус просит пощады?! Я еще не сообщила, что собираюсь с ним сделать! — звонкий смех разнесся над водой. Он казался радостным и совсем не соответствовал мрачному выражению лица смеявшейся женщины, которая небрежно помахивала обнаженной саблей.
Крюк испуганно отпрянул назад, пытаясь спрятаться за Ригана, но его тут же схватили и перебросили на борт «Морской Сирены».
— Не двигайся! — приказала она, приставив саблю к его горлу. — А теперь, капитан ван дер Рис, выслушай меня: думаю, что будет лучше, если ты спустишь на воду шлюпку и высадишь в нее своих людей, пока я не передумала, а сам на своем корабле последуешь за этой шлюпкой. Ты еще можешь спасти свой бриг, если в течение часа доставишь его в порт. Поспеши! До встречи! — Сирена подняла саблю и отсалютовала, а затем отвесила насмешливый поклон.
Риган стоял неподвижно, словно окаменелый. Эта женщина была хитрой как лиса и коварной как рысь. Наконец он приказал команде покинуть корабль.
Сирена повернулась и спрыгнула с такелажного ящика со стремительностью и ловкостью пантеры, рубанув несколько раз саблей воздух. От страха на голове Крюка зашевелились слипшиеся редкие волосы. Дрожащей рукою он поднял свою саблю…
Женщина делала выпады то вправо, то влево, не давая противнику вздохнуть. Крюк сопротивлялся изо всех сил, но он был беспомощен перед этой переполненной ненавистью фурией, орудовавшей клинком с таким искусством, какого Ригану, немало повидавшему на своем веку, не доводилось встречать прежде. Сирена сделала резкий выпад влево и рассекла сапог Крюка сверху донизу. Затем молниеносным взмахом сабли она отсекла противнику ухо и, подняв его с палубы острием клинка, швырнула терявшему рассудок Крюку.