- Мою микстуру, как я понимаю, вы проигнорировали. Ш-ш, можете не отвечать, это был риторический вопрос.
- Это старость, - прохрипел Гильдебран. - Обыкновенная старость. Ты, конечно, можешь придумывать любые другие кошмары, но это действительно всего лишь старость…
- Не смею спорить, - согласился Лотринаэн. - Однако осмелюсь порекомендовать воздержаться от заклинаний восьмого уровня и сложнее, выдерживать пост четыре дня в неделю, избегать усиленных медитаций и не участвовать в магических войнах как минимум ближайшую вечность.
Старик сделал попытку засмеяться, болезненно поморщился, закрыл глаза и притих.
- Дядя Бран! - вскрикнула Галя.
- Не будите его. И я не буду так нервничать, демонстрируя свои незнания перед столь маститым пациентом. - Лот пощелкал пальцами, размышляя. - Прелестное дитя, а вы не знаете, торгует ли кто-нибудь поблизости артефактами-маноконденсаторами?
Глаза у Гали стали очень-очень большими.
- Я пошутил, - спохватился Лотринаэн. - Это просто шутка такая. Не очень удачная… Хм, как же его лечить-то без волшебных зелий?
- Я могу заварить травяной чай. С шиповником, боярышником, и зверобоем… - с готовностью предложила девушка.
- Травы - это, конечно, хорошо… Особенно если брать самые сильнодействующие - чумовку, экалитью пупырную, лосевняк шаровидный, трицену болотную… Это тоже шутка. - На второй раз Лотринаэн успел с объяснениями вовремя. Еще пощелкал пальцами. И почувствовал, как его остроухую голову посетила по-настоящему хорошая идея. - Скажите, милое дитя, а вот эти экзотические цветы, которые расставлены на окнах… Никто не обидится, если мы возьмем пару листочков?
«Наверное, так и должно быть,» - размышлял Лот, колдуя над пятнистыми орхидеями, - «Круговорот добрых дел. Сначала мы совершаем ошибки, сожалеем о них, но если бы не сделали эти ошибки мы бы не сумели ничему научиться».
- Что это? - благоговейным шепотом спросила девушка, смотря, как поднимается из руки остроухого волшебника чудесный серебристый росток.
- Познакомьтесь: ее зовут Альвинара. Конечно, не настоящая, а всего лишь призванный магический аналог. Но это даже и к лучшему - мы попросим у Альвинары пару листьев и несколько капель сока, а потом отпустим. И она вырастет в том месте, которое окажется ей по нраву. Купаясь в лучах Луны и магических росах… Что это за шум?
- Какой шум? - не поняла Галя.
- Мне кажется, кто-то стоит у входа, громко стучит и требует помощи, - перевел Лот одному ему слышимые звуки. - Кажется, голос знакомый.
Полуэльф опустил Альвинару на верх стеклянного шкафа, попросил Галю присмотреть за недужным стариком и поспешил выйти.
Черно-Белый Кот в дикой панике, отчаянно и безнадежно метался по темным коридорам клиники. Добрался до чердака, едва не сломал клык о навесной замок; сшиб на пол несколько горшков с цветами и, с горя, попробовал корни орхидей в качестве заместителя любимой валерьяночки. Повыл, попрыгал, отталкиваясь четырьмя лапами от пола. Забрался на стену - приблизительно на высоте двух метров вдруг вспомнил, что летать не умеет и сполз вниз, оставляя в краске глубокие царапины.
Потом он услышал тоскливый вой добычи сфинкса. Тут Черно-Белого, как говорят отшельники с Шан-Тяйских гор, долбануло Дао: кадавр перепугался так, что у него проклюнулось… нет, не понимание сущности Вселенной, а воображение. Вообще-то, Кот мог считаться заслуженным экспертом по вою разнообразных существ: он и сам любил попеть, особенно после порции валерьянки, или когда в Чудурский Лес приходит весна; и был знаком с самыми разнообразными оборотнями, которые с самими искренними намерениями обзывали себя «организациями по спасению лесного фольклора» и каждое полнолуние проводили заседания оргкомитетов… Волчий вой - это вообще разговор особый, Кот был знатоком и ценителем, и иногда даже сбегал из башни своего создателя, мэтра Вига, чтобы насладиться каким-нибудь концертом.
Но вой сфинксовых безумцев… Он пробирал до костей. Тоска, одиночество, беспробудная печаль. И внезапно открывшееся воображение нарисовало Черно-Белому Коту картинку простую и натуральную: вот он, распотрошенный и дохлый. А вот те, которые его едят. Смакуют, облизываются, прижимают лапой к земле непокорную кошачью голову, запускают пасть в черно-белый животик и с хрустом выдирают что-нибудь трепещущее…
Кот подпрыгнул вертикально вверх, перевернулся в воздухе и бросился прочь, не разбирая дороги. В отчаянной попытке спасти черно-белую шкурку он готов был спрятаться даже в желудке дракона! А что? Уж туда-то точно дракон редко заглядывает…
Прижимаясь к полу и быстро-быстро перебирая лапами, Кот бежал, бежал, бежал, пока его не подхватили чьи-то руки.
- Что, маленький? - заботливо спросила Марина Николаевна. - Тебе тоже не по себе?
- Мяу… - пожаловался Кот.
- Тсс, - прошептала женщина. - Тише.
Не то, чтобы Марина Николаевна была любительницей подслушивать - совсем напротив, подобное шпионство было глубоко противное ее душе. Но пришлось научиться - Евгению Аристарховичу не нравилось, когда на середине терапевтической сессии вдруг на пороге появлялись сотрудники клиники и сбивали ритм беседы психиатра и пациента своими, без сомнения, важными, но не своевременными вопросами. Вообще-то, Лукин натренировал весь персонал клиники, и коллег, и подчиненных, терпеливо дожидаться его появления. Если дверь в кабинет заведующего закрыта, значит, закрыта, и никто, за исключением импульсивной Леночки, да, до недавнего времени, самоуверенного Игоря, не смел нарушить этот запрет. Вот Марине Николаевне и пришлось осваивать новый способ общения с мужем. Чуть-чуть, на пол-ладони, приоткрыть дверь и внимательно вслушаться в чужую беседу. Может, действительно обсуждается проблема защит внутреннего Эго? А может, быть - как уже неоднократно бывало во время визитов Саши Глюнова, - с психиатрией покончено, и предметом разговора служит сеанс одновременной игры, проведенный Александром Алехиным в тысяче девятьсот замшелом году?
Последние пять шагов до кабинета Евгения Аристарховича Марина Николаевна сделала на цыпочках, стараясь задержать дыхание (Кот, на всякий случай, исключительно из чувства солидарности, сделал то же самое). Осторожно приоткрыла створку двери и прислушалась к происходящему в кабинете.
Первые звезды робко выглядывали в просветы темных ночных облаков. Воздух посвежел, дразнясь обещаниями дождя и сырости. Ха, - подумал Кирилл, - держите карман шире. Мы люди ученые, верим статистики. А статистика безжалостна - никаких осадков, с мая по сентябрь…
Свет фар автомобиля кидался от одного темного ствола к другому. Мотор ревел негромко, будто смущаясь ночной тишины.
- Долго еще? - простонал Кубин с заднего сидения.
- Минут шесть, - ответил Кирилл. - И не прибедняйся! Стонешь еще… тоже мне, художественный самодеятельность!
- Я репетирую, - обиделся программист. Откинул со лба мешающие волосы, посмотрел на свое отражение в зеркале заднего вида: - А как сделать так, чтобы лицо стало побледнее? И покрылось потом?
- Водой побрызгаешься. А чтоб быть бледным - надо бы тебе месяцок посидеть в подвале, на хлебе и воде.
- Не, я не согласен, я от такой жизни похудею. Лучше я еще одну тварь из лаборатории Журчакова съем… Ой…
- Что?
- Ты будешь смеяться, но мне и в самом деле не по себе. И зачем я съел ту золотую рыбку, которую Алексей Павлович держал в персональном аквариуме? А вдруг она какая-нибудь ядовитая?
- Лёнь, ты сейчас серьезно или прикалываешься? - вскипел Зиманович. - Я же сказал: нам нужен повод пробраться в клинику. Так что готовься - в любом случае тебе сделают промывание желудка.
Кубин поморщился.
- А если я скажу, что говорю серьезно, можно, меня не будут лечить такими варварскими, грубыми, примитивными способами?… Ты слышишь? - Леонид поднял палец, призывая к вниманию, и завертел головой, пытаясь определить, откуда доносится настороживший его звук.
- Слышу - что? - переспросил Зиманович.
А в следующую секунду врезал по тормозам и до предела вывернул руль в сторону, чтоб уйти от столкновения с вырвавшимся на дорогу всадником.
Громдевур вцепился в поводья, еле сумев удержаться в седле; жеребец зло заржал, сделал свечу и с размаха опустил передние копыта на капот машины.
- Ты,…, к…, чтоб вам…, - выругался Октавио. - А, старый знакомый. А это кто? - он строго посмотрел на Кубина.