Читать интересную книгу Короли и Звездочеты - Лана Туулли

Наверное, решил Лот, это все-таки корешки, а не бородавки - бородавки обычно не вырастают пяти дюймов длиной, и… ой, удивился полуэльф, понаблюдав, как Морковный Человек утолил жажду, - именно корешки позволяют вот так втянуть в себя несколько унций жидкости, просто опустив в стакан палец.

Как во сне, Лотринаэн прошел в палату, сел, скрестив ноги, на пол.

Морковный Человек заправил ботву за уши и, солидно откашлявшись, продолжил:

- Социальная изоляция - вовсе не такой уж редкий феномен, каким он может показаться на первый, неопытный взгляд. Любое сообщество рано или поздно открывает идею, что возможна произвольная изоляция, отстранение, удаление - в данном контексте мы можем использовать любой из перечисленных терминов, - тех лю… э-э… особей, - исправился Морковка, присмотревшись к своим слушателям, - которые не удовлетворяют среднестатистическим критериям. Вслушайтесь в это слово - «со-общество». Наш глубокоуважаемый Евгений Аристархович называет цивилизацию, ориентированную на выживание за счет взаимодействия и взаимодополнения возможностей особей, ее составляющих, «Путем Королевства», но я бы сказал, что наш дорогой доктор слишком часто смотрит фантастические блокбастеры. Сообщество - это прежде всего обобщение, обобщение как логический прием экстраполяции частного в сверхцелую единицу более высокого порядка. И одновременно сообщество - то прокрустово ложе, которое заставляет отказаться от собственной индивидуальности в угоду существованию большинства.

В любом обществе, на любой исторической ступени его развития, при любом государственном и политическом строе, найдутся люди, по каким-либо причинам не помещающиеся в рамки обычного и общепринятого. Они могут быть меньшего или большего роста, иметь дефекты внешности, или даже вообще, - Морковка снова запустил палец, увенчанный воздушными корешками, в стакан с бесцветной жидкостью. При этом он вздохнул так печально, что Лот усомнился - вода ли там? - Быть растениями глубоко в душе. Евгений Аристархович обзывает подобных уникумов «Звездочетами», подчеркивая при этом, что обладание редким Даром, иносказательно выражаясь - понимание смысла абстрактных, «звездоподобных» истин, позволяет в одиночку достичь порой даже более высоких результатов, чем способно полудикое сообщество, постоянно грызущееся между собой за право принимать решения.

Кто прав - Короли, отказавшиеся от себя, играющие по правилам большинства, и бесцеремонно подавляющие волю всех тех, кого считают на себя непохожими, или Звездочеты, использующие свой Дар в целях, ведомым исключительно им самим? - Морковка рассеянно дернул себя за корешки, свисающие над ярко-рыжими бровями. - Нам, в принципе, этот вопрос не столь уж важен. Важно то, что изоляция идет на пользу и тем, и другим - с одной стороны, она позволяет посидеть и поразмыслить, открыть резервы собственной души, понять, в чем сущность твоего собственного Дара. С другой стороны, изоляция ограничивает возможные ссоры, нежелательные эффекты размножения и, в конечном итоге, оберегает общество от деградации…

На слове «размножение» еще один слушатель Морковного Человека, - тот, кого Лот не заметил, придавленный необычной внешностью философствующего лектора, - заскулил и принялся громко чесаться.

Лотринаэн осторожно повернул голову.

У стены сидел тролль. Очень крупный, почти семи локтей в высоту, явно страдающий ожирением, с темно-зеленой пятнистой кожей, выпирающими из-под нижней губы клыками, он был одет в человеческую одежду - такие же, как у всех пациентов клиники, только гораздо большего размера мятые штаны и куртку. Правда, в этой одежде когтистые верхние лапы помещались с трудом - рукава заканчивались чуть ниже локтя. А нижние лапы, наоборот, оказались короче одежки - штанины завернули, и из-под них торчали мощные ступни с чистыми (о боги! Чистыми!) когтями и отмытыми пяточками нежного ярко-розового цвета.

Увидев, что на него смотрят, тролль заухмылялся, стукнул кулаком себя в грудь и сообщил, что его зовут «Чуч, пациент из девятой».

О, боги, - прошептал Лотринаэн.

Человек-Морковка тем временем продолжал философствовать на тему, почему социальная изоляция - феномен общепринятый и для человечества естественный, а экологическая изоляция - наоборот, мега-вселенское свинство.

- Недопустимо! - кричал Морковка, еще раз, теперь уже привычным образом, подкрепившись бесцветной жидкостью из стакана. - Недопустимо и неправильно, что одно племя живет в пойме реки, где почвы плодородят круглый год, а другое - на Крайнем Севере и жрет тюлений жир, чтоб возместить недостаток витаминов! Двадцатый век сказал «НЕТ!» экологическому нарциссизму, он сказал «Янки гоу хоум!», и еще много чего сказал, чтоб все поняли, как подло и низко жевать бутерброды с икрой, когда в Бразилии страдают обезьяны из-за бананового перепроизводства… Вы спросите меня, а говорил ли наш обожаемый Евгений Аристархович что-нибудь по поводу экологической изоляции - и мы скажем: нет. Потому, что ни фига он не понимает в необходимости изучения экологических ограничений - с целью построить когда-нибудь фермы для акул в глубинах марсианских озер… И вообще, Евгений Аристархович - такая сволочь!… обещал меня расколдовать, а не фига у него не получилось… А я, между прочим, боюсь питаться нитратными удобрениями - вдруг растолстею? Выпьем? - вдруг сменил тему лекции Человек-Морковка.

Тролль Чуч достал откуда-то огромную металлическую кружку и радостно протянул собеседнику. Лот, отговорившись необходимостью принести собственный бокал, выскользнул за дверь и поспешил, пока безумцы не одумались, починить разрушенную стену с помощью материализованной сырой глины.

Какой неожиданный взгляд на проблему Избранности, - неохотно признал Лотринаэн. - Поневоле задумаешься, кем этот кто-то избран и ради чего. А потом, чего доброго, придешь к выводу, что избран хитрым господином Лукиным - чьи способности и таланты едва-едва превосходят умения ученика второго года обучения, - ради того, чтобы изображать дрессированную мартышку. Чтоб прыгать по его приказам, развлекая толпу и помогая дурить головы наивным юнцам, таким, как Сашка Глюнов… О боги…

Лот почувствовал, как снова щемит сердце. Не реальной, физической болью, вызванной какими-нибудь ущемлениями коронарных сосудов или желудочковой дистонией. На этот раз у Лота болело что-то бестелесное, тот орган - а может, и часть астральной проекции, - который первым понял: оставить сложившуюся ситуацию без изменений, уйти и навсегда стереть из памяти это место, затерянное в серой полынной степи, у полуэльфа не получится.

О, боги, - прошептал Лотринаэн, остановившись посреди темного пустого коридора со множеством запертых дверей. - я должен остаться.

Должен остаться и согласиться на мерзкий шантаж этого лысого недоучки, потому что иначе я никогда не прощу себе ни нечаянных экспериментов, в результате которых тот рыжий алхимик-пьяница, с которым мы встречались в бункере «изолянтов», превратился в Человека-Морковку, ни вчерашней смерти мальчишки, попавшего под гипнотическую песнь сфинкса, ни того, что безобидного розовопятого тролля[15] держат взаперти…

Лотринаэн устроил себе холодный душ, выпустив под потолок небольшую снежную тучку, сеявшую мелкую морозную слякоть; размазывал по лицу холодные капли и беззвучно молился. Ни о чем. Я же не умею, - кисло и печально ухмыльнулся полуэльф. Я, сын эльфа, друида высшей степени посвящения, привык обожествлять Магию, во всех ее проявлениях, в том числе и дарующую душу бессловесным растениям; привык, что своей судьбой управляю я, и никто другой - даже когда я направляю собственную жизнь вниз головой с крутого обрыва. А теперь я, как какой-нибудь лишенных магических талантов простой обыкновенный человек, молю неведомые силы о чуде - чуде, которое позволило бы мне уйти, и не чувствовать себя сволочью, и чуде, которое позволило бы мне остаться, и стать марионеткой в чужих руках, дергающейся ради неизвестной мне выгоды… О, боги, прошептал Лотринаэн, - до чего же мерзко быть человеком…

Перестань хныкать, - спустя несколько минут велел себе промокнувший до костей Лот. При таком раскладе есть несомненный плюс - о моей провальной миссии спасения Громдевура теперь точно не узнают. Другой плюс - можно будет взять в ученики Сашку, подтянуть его по теоретической магии, попробовать составить несколько новых заклинаний, адаптированных к этому миру…

Надо идти, - решил Лот. Стоять на месте бессмысленно.

Полуэльф вытер с лица талую воду, щелчком нейтрализовал заклинание, повернулся к ведущей наверх лестнице… и подумал, что грезит наяву. В первый миг ему показалось, что на ступеньках стоит изящная белая лошадка - чуть крупнее ослика и намного изящнее, чем выведенные для тяжеловооруженных рыцарей кони умбирадской породы. Потом Лотринаэна будто ударило молнией - он понял, что стал свидетелем необычайного, редкого даже по стандартам эльфов явления.