– Тебе нехорошо? – Забыв на время о своих неприятностях, она подвела Клару к скамеечке и осторожно усадила.
– Мама... Она сейчас начнет ругаться и кричать... – простонала Клара. – Я не могу этого выносить!
– Ну покричит и перестанет... – попыталась успокоить ее Рита.
– Нет, не перестанет. Однажды, когда я еще училась в школе, девочки подговорили меня пойти вечером без спросу в кино. Мама три дня кричала без остановки!
– Клара, что ты выдумываешь? Человек не может трое суток кричать! Разве твоей маме не надо есть и спать, как всем прочим? – засмеялась Рита, хотя на душе у нее было невесело.
– Ну она, конечно, спала. А все остальное время кричала, даже за едой. Так стыдно было! Вся улица слышала.
– Тебе-то чего стесняться? Ведь это не ты, а она себя некрасиво ведет! – удивилась Рита.
– Ты не представляешь себе, что она наговорить может. – Тихий голосок Клары задрожал. – Всю тебя наизнанку вывернет. Если хоть малейший недостаток найдет, раздует его как гору. Поди потом объясняй людям, что это не так!
– Нельзя же придавать такое значение словам. И потом, это было давно. Сколько можно помнить старые обиды? Ты уже взрослая. Поселись отдельно.
– Я не могу. У меня паспорта нет.
– Сколько же тебе лет?
– Двадцать два, но это не важно. Мама все у меня забрала – паспорт, школьный аттестат... Я на зоотехника учиться хотела, а она запретила. «Хочу, – говорит, – чтобы ты была всегда у меня на глазах».
– Чтобы заботиться о дочке, защищать, – предположила Рита.
Клара вздохнула:
– Нет, чтобы командовать. Я должна все делать, как мама велит, она даже платья мне выбирает. Заставила на хлебозаводе работать, а когда ко мне грузчик один приставать начал, я же у нее и виноватой оказалась. Теперь все Вербино знает, что я женатому мужчине глазки строила. Вот она какая, будет стоять на своем, пока всех не убедит.
«Еще один заколдованный круг, – подумала Рита. – Клара живет в мире своих собственных кошмаров, и никто не поможет ей переступить запретную линию, пока эта трусиха сама не решится сделать это».
Клара все бормотала себе под нос, приводя различные примеры властности и нетерпимости Белозерихи, и Рита, и без того издерганная тревожными предчувствиями, вскоре ощутила, что больше не в силах выносить это нытье.
– Зачем ты мне все это рассказываешь? – немного резко спросила она. – Я уже поняла, что твоя мама – человек вздорный. Но какое отношение имеют ко мне твои бесконечные истории?
– Самое прямое, – неожиданно ответила Клара. – Ведь ты Рита.
– Ну да! – От неожиданности девушка рассмеялась.
– В том-то и дело, – горько вздохнула Клара. – Мама вбила себе в голову, что я должна выйти замуж непременно за Витю Долонина. То все ругалась, стоило мне хоть на кого-нибудь глаза поднять, шлюхой обзывала, а теперь так и гонит каждый день: зайди к Долониным то за солью, то за сахаром... Тетя Люба все понимает, но только посмеивается.
– А Виктор? – тревожно спросила Рита. Клара не успела ответить, как Долонин собственной персоной подошел к девушкам:
– Вот куда вы спрятались! Ну пора идти. Все ждут только вас.
Рита демонстративно взяла Виктора под руку и вызывающе вскинула голову:
– Я готова!
Марьин бугор оказался округлым зеленым холмом, с трех сторон окруженным неширокой речушкой. Сзади к холму вплотную подступал лес. На вершине холма была расчищена площадка, на которой под навесом размещались посеревшие от времени лавки и стол, укрытые навесом. Немного в стороне было сложено из кирпича что-то наподобие летней кухни. Молчаливый Никола достал из своего рюкзака приготовленную растопку и развел огонь. Некоторое время все сосредоточенно занимались приготовлением шашлыка. Рита немножко брезговала брать в руки сырое мясо и нанизывать его на острые металлические палочки, поэтому ей и безропотной Кларе было предложено поджарить на таких же палочках картошку. Рита справилась с этим блестяще, ничего не подгорело! Сердито поглядывавшая на девушку Аня накрывала на стол. Было заметно, что ее просто распирает от желания продолжить обличительные речи, но вслух она ничего не произносила. Однако Никола, очевидно неравнодушный к Ане, не спускал с нее пристального взгляда и не мог не заметить странного выражения ее лица.
– Ань, тебя что, обидел кто? – наконец спросил он.
Рита замерла; Аня еще раз посмотрела в сторону девушки, словно давая понять, что в любую минуту готова выдать ее, а затем, точно наслаждаясь растерянностью Риты, медленно и раздельно произнесла:
– Со мной-то все в порядке...
– А что, кому-то нехорошо? – оживленно уточнил Максим.
– И этот кто-то не хочет, чтобы ему помогли, – с намеком произнесла Аня.
– Мы что, играем в загадки? – весело спросил Виктор. – Все готово, прошу к столу!
Рита заняла место рядом с ним, но от волнения кусок не шел ей в горло. Разговор вертелся вокруг местных проблем – предстоящего освящения храма, новой дороги, которую собиралась прокладывать администрация поселка, наконец заговорили о незаконном строительстве в лесу...
– Что за гад этот Шерстнев! – разгорячась, стукнул кулаком по столу Максим.
– Да уж! Даже его соседи по кондоминиуму и те уговаривали его бросить эту затею. А он уперся... – поддержал приятеля Никола.
– Просто хищники какие-то! – принялся рассуждать Игорь. – Удивительно! Кучка негодяев вот так запросто захватывает участок земли, строит там что попало, а потом заявляет, что их цель – уничтожить всех животных в заповеднике! А мы, все такие правильные, только ходим вокруг и разводим руками!
– А что ты предлагаешь? – обернулся к нему Максим.
– Применить силу! – стукнул по столу кулаком Игорь. – Разнести эти их коттеджи, а тому, кто это затеял, попросту начистить морду!
– Не дело говоришь, – возразил Виктор. – Сейчас не те времена, чтобы решать споры с дубиной в руках. Получается, у кого кулаки больше, тот и прав. Чем мы в этом случае будем лучше того же Шерстнева? Нет, надо добиваться правды по закону!
– Говорят, Шерстнев похвалялся, что наймет юристов и они докажут, что строительство законно, – угрюмо заметил Никола. – Пока мы будем стоять в пикетах, коттеджи достроят, и тогда ничего нельзя будет поделать.
– Эх, попался бы мне этот Шерстнев в руки! – вдруг мечтательно произнес Виктор.
– А что бы ты с ним сделал? Расскажи! – насмешливо поинтересовался Игорь.
– Просто посмотрел бы ему в глаза. Постарался бы понять, что это за человек. Ведь не может быть, чтобы даже у Шерстнева не осталось в душе ничего светлого, – серьезно ответил Виктор. – Не из-под земли же он вырос, как поганый гриб! Небось у него тоже есть что-то, что ему дорого. Вот я и спросил бы его: а если бы к тебе вломился кто-нибудь и испоганил тот уголок России, к которому ты всем сердцем привязан?