— Для меня ужасно трудно кому-либо подчиниться, даже когда я знаю, что сама в этом ничего не смыслю.
Шелби слегка закинула голову, чтобы взглянуть на него; лицо ее оживилось.
— Мне хочется стать достойной прекрасного титула герцогини Эйлсбери, чтобы все, кто сомневался, поняли, как они были неправы, — но я хочу также быть самой собой! День нашей свадьбы должен быть только для нас, а не для твоей матери или…
— Меня нисколько не трогает вся эта чушь. Мы будем выше нее. Я хочу только, чтобы мечты твои стали действительностью в тот день, когда мы поженимся.
— А ты не будешь смеяться, если я скажу, что всегда мечтала о волшебной, сказочно-прекрасной свадьбе? О грандиозном храме и роскошном платье?..
— Конечно, нет.
Джефа позабавила мысль о своей маленькой пастушке с ранчо, мечтающей разодеться в горы атласа и жемчугов, но он подавил неуместную улыбку.
— Я все устрою, как ты хочешь, и у тебя будет твоя сказочная свадьба в Вестминстерском аббатстве. А ты за это можешь хоть немножко облегчить мою жизнь?
— Ну конечно! Скажи только, что я должна сделать!
Шелби повернулась к нему лицом, закинула руки ему на шею и губами коснулась его губ.
— Ты уйдешь из шоу «Дикий Запад»? Всему этому не будет конца, пока моя невеста ежедневно выступает в Эрлс-Корте.
Шелби растерянно моргнула. Ее точно ударили под сердце.
— Нет. Нет! Я не могу этого сделать! Джеф, ты ведь знаешь, как я отношусь к этому! Дело не только в моих собственных чувствах и репутации — я тревожусь за полковника Коди. У него очень плохо с деньгами! Я не могу нарушить своего обещания.
Она пыталась вывернуться из его рук, но Джеф держал ее крепко.
— Постой. Послушай, нам нужно научиться уступать друг другу, и ты должна понять, что означает мой титул герцога. Лондонская знать превратит свадьбу, о которой ты мечтаешь, в кошмар, если ты попытаешься и волков накормить, и овец сохранить, то есть будешь сбивать выстрелами стеклянные шарики и развлекать публику, надеясь в то же время, что светское общество примет тебя всерьез на следующий день после этого в Вестминстерском аббатстве, когда ты станешь герцогиней Эйлсбери. Это уж слишком, даже для тебя.
— Я сделаю все, что угодно, если только ты позволишь мне остаться в нашем лагере и выступать с труппой, пока мы не поженимся.
— В таком случае давай поженимся не в Лондоне, а в поместье Сандхэрст. Я и в самом деле думаю, что там будет лучше. Ты можешь получить все украшения, и цветы, и изысканные блюда, и гостей, каких ты только пожелаешь, но мы начнем нашу семейную жизнь среди любви и доверия. К тому же, это будет выглядеть приличнее, учитывая, что мой отец умер всего лишь несколько месяцев назад. Многие осудили бы нас, если бы мы закатили пышную, грандиозную свадьбу.
— Да! Я согласна! Теперь, когда ты все я тоже думаю, что это — самое лучшее решение. Губы его легонько касались ее горла.
— Уступки тоже могут приносить удовольствие. Он сел на плетеный диванчик, увлекая ее за собой. Шелби примостилась у него на коленях, проводя кончиками пальцев по его точеному лицу.
— Ох, Джеф, я так сильно скучала по тебе. Это счастье уже просто быть с тобой рядом, вот так, как сейчас, вдвоем, наедине. У нас будет замечательная жизнь, правда?!
— Ну, конечно же, шалунишка!
— Потому что…
Она потянулась к его крахмальному воротничку. — …мы научимся уступать друг другу!
— Но нужно практиковаться.
— Да.
Когда руки его обхватили ее груди, все чувства в Шелби пришли в смятение, вздымаясь и захлестывая ее, спина ее выгнулась.
— О… да! Практиковаться как можно больше!
Они, точно подростки, упали на диван, задыхаясь, и ивовые прутья возмущенно заскрипели. Шпильки выскользнули из волос Шелби, и Джеф погрузил свои пальцы в их длинные, шелковистые волны, целуя ее ушко, бьющуюся жилку на шее, ее полуоткрытые, жаждущие губы.
— Терпеть не могу, эти дурацкие женские финтифлюшки! — пробормотал он, посмеиваясь над самим собой. — Почему бы нам просто не пойти наверх?
— Потому что такое поведение не подобает будущей герцогине.
Шелби изо всех сил старалась не рассмеяться. Но ее тело наливалось лихорадочным жаром, который разгорался все сильнее в одной, самой сокровенной точке.
— Джеф, ты с ума сошел! Кто-нибудь может войти — или увидеть нас с набережной!
— Ш-ш-ш!
Внезапно Шелби охватило радостное, беззаботное безумие. Все куда-то отдалилось, растаяло, остался лишь Джеф, лишь их любовь и их общее, обжигающее желание.
Когда Шелби выскользнула из-под него, Джеф испугался, что она готова охладить пылавшее в них пламя. Он чувствовал себя вновь так, будто ему шестнадцать, — полным огня, и крепким, и испытывающим такую страсть, как ни с кем и никогда в жизни. «Боже, что это будет за семейная жизнь!» — усмехаясь, подумал он.
— Любимая, — начал, было, он, но тут Шелби опустилась на него сверху, и ее пышные, шуршащие юбки волнами раскинулись вокруг них. Грудь ее, манящая, но скрытая под платьем, касалась его лица. Джеф улучил мгновение и обхватил ее округлую грудь одной рукой, в то время как другая проскользнула под пышные воланы нижних юбок ее шелкового, с кружевами, платья.
— Райские кущи!
— Не совсем, — весело поправила она его.
Он коснулся ее прекрасных, стройных ног, обтянутых гладкими шелковыми чулками с кружевными подвязками. Джефу казалось, что его собственные брюки стали слишком тесны ему. Когда рука его поднялась чуть выше, скользнув по ее бедру, он обнаружил, что под корсетом у нее нет трусиков.
— О Боже… что ты делаешь со мной? — простонал он, откидывая голову на подушку. — Это просто бесчеловечно.
— Давай пойдем на уступки.
Просунув руку, она расстегнула его брюки. На нем были подтяжки, так что ей не пришлось мучиться с ремнем.
— Бедненький мой!
— Да, — с усилием выговорил он, сходя с ума от прикосновений ее пальцев, ласкавших каждый дюйм его пульсирующего, напряженного тела. — Ты убиваешь меня.
— Так хорошо?
— Чудесно.
Пальцы его проникли в ложбинку между ее ногами, и она инстинктивно прижималась к его руке, еще и еще. Она была скользкая и такая горячая, что член его напряженно вздрогнул, откликаясь. Нагнувшись, Шелби раздвинула языком его губы, и они целовались — неистово, страстно. Длинный, искусный средний палец Джефа проник в нее, и плоть ее, охватывая, сжималась вокруг него, дразня, искушая.
— Кто-нибудь может войти, — повторила она.
— Да. Нельзя терять ни минуты. Улыбка его сверкнула в лунном свете.
Шелби отчаянно закинула на него юбки. Оба они задыхались, почти теряя сознание от страсти, и жар их возбужденных тел смешивался с острыми, пьянящими ароматами, которыми был насыщен воздух. Зажав его возбужденный член в руке, Шелби чуть откинулась назад и присела, удерживаясь над ним, пока головка не оказалась у входа.