– Вы будете защищать человеческий род? – удивленно спросил Ложкин. – Вы?
– А кто же еще? Если я начну работать прямо сейчас, то через сорок восемь часов все будет готово. Я стану вечным, более вечным, чем галактики. Во всяком случае, более вечным, чем любая дрянь на этой дряной земле. И тогда родится бог. Всего сорок восемь часов, только подумать! Мне хочется сделать что-нибудь символическое, я не знаю. Ты можешь запрограммировать компьютер так, чтобы он показывал обратный отсчет? От сорока восьми до нуля, причем с минутами и секундами. И обязательно большими цифрами, на весь экран? Разве тебе не хочется быть причастным к этому? К рождению бога?
– Ваш компьютер сломан, – сказал Ложкин.
– Да? Жаль. Я думал, что ты его починил. Ну да черт с ним, не надо.
Весь этот день Ложкин проспал, как убитый. Около восьми вечера дед разбудил его и потащил за собой в мастерскую. Он был возбужден и немного пьян.
Ложкин сразу заметил, что в мастерской прибавилось оборудования. В углу лежала куча глины, и от этого казалось, что здесь затевается ремонт.
– Я натаскал все это сам, – сказал дед, – даже спину потянул. Сам таскал ведрами. Каждое большое ведро весит до сорока килограмм. В моем-то возрасте! Глины мне нужно много. Чем больше, тем лучше. Теперь будешь таскать ты, а я буду лепить. Но сейчас я тебе покажу кое-что, как и обещал. Смотри!
Он жестом фокусника сбросил покрывало со стола.
На столе лежало человеческое тело. Ложкин сразу узнал его. Это был Бес, брат Вали. Тот самый человек, который напал на деда и был убит. Однако, тело не выглядело мертвым.
– Он жив? – спросил Ложкин.
– Вроде того. Это тот, кто на меня напал. Он даже стрелял в меня. Но пуля для меня это пустяк, ты понимаешь? Пуля может лишь отколоть кусочек моей плоти, но не убить меня самого. Причем плоть быстро восстанавливается. Материал, их которого я сделан, на самом деле мягкий, но становится хрупким при ударном воздействии. Результат примерно такой, как если бы пуля попала в бетонную стену. Она всего лишь откалывает кусочек.
– А зачем он лежит здесь? – спросил Ложкин.
– Я оживил его. Я сумел оживить его спустя четыре часа после смерти мозга. Это до сих пор никому не удавалось. Представь себе солдатов, которых находят через несколько часов после боя и снова возвращают в строй. Представил, а? Я сделаю это! Я уже могу делать это. Смотри! Это лежит первый такой солдат.
87. Солдат…
Солдат, лежащий на столе, выглядел не лучшим образом. Ложкин вспомнил слова Вали о том, что Защитник смял ему ребра и сломал позвоночник. Грудная клетка Беса оставалась сплюснута и искажена. Несколько наспех зашитых ран выглядели отвратительно. Вся кожа лежащего человека имела странный оттенок, но не серый, как у мертвецов, а, скорее, голубоватый. На неподвижном лице застыла дебильная гримаса.
– Это была одна из моих самых больших неудач, – сказал дед. – Я подобрал его еще голодным пареньком, лет пятнадцати. Я проводил на нем некоторые простые опыты и платил ему деньги. Небольшие деньги, конечно. Таких людей нужно держать на голодном пайке, иначе они распускаются. Он был обыкновенным уличным сявкой. Грязная и наглая обезьяна. Я начал лепить из него человека.
К сожалению, он оказался строптивым и агрессивным. Я работал над ним несколько лет, но он оставался непослушным. Я вложил в него новые знания и новые привычки. Я дал ему элементарную культуру и исправил его здоровье. В пятнадцать лет, между прочим, он уже был алкоголиком; я излечил его от этого.
Но, ты знаешь, через некоторое время я стал его подозревать. Потом я убедился, что он пытается украсть мои тайны. Несколько раз я его ловил на мелочах. А однажды он попытался вынести из дому мешочек с глиной. Это было уже слишком. Эта сволочь пыталась препираться, но я применил к нему свои методы. Я его прилично, как бы это выразиться, потормошил. И вот что я узнал. То, что он получил от меня, он пытался использовать против меня. Он торговал моими секретами! Ты можешь себе это представить? К сожалению, я так и не узнал, кому он все это продавал. Просто потому, что он сам знал очень мало. Но именно с той поры я начал чувствовать себя не в безопасности. Я видел, что за мною наблюдают. Очевидно, были люди, которые сознательно, за хорошие деньги покупали те малозначащие крохи, которые этот подонок пытался украсть у меня. Такая заинтересованность ничего хорошего не обещала.
К счастью, он не успел вынести глину. Он вообще не знал, что это за глина. Он на самом деле знал очень мало. Но с тех пор я постоянно ожидаю, что эти люди появятся. Уже несколько раз я убеждался, насколько они сильны. Впрочем, теперь, после того, как ты принес спору, это не имеет значения. Теперь я все равно сильнее, да? – и он отвратительно самодовольным жестом потрепал Ложкина по щеке.
– Что вы сделали с ним тогда? После этого? – спросил Ложкин.
– С предателем? Вначале я хотел его убить. Просто уничтожить, потому что он это заслужил. Он укусил руку, которая его кормила. Его нужно было наказать. Потом я решил попытаться еще раз, попытаться его исправить. Я стер из его мозга память о произошедшем. Потом снизил его интеллект.
– Зачем?
– Потому что именно интеллект помогал ему догадываться о некоторых вещах, о некоторых моих секретах. Умный враг – это страшный враг. Глупый враг – это всего лишь враг. Я снизил его интеллект, а потом стал настраивать систему послушания. И у меня ничего не получилось.
– Он не забыл?
– Нет, он забыл обо всем. Тут все в порядке. Но он оставался непослушным. Он даже попытался на меня напасть. Тогда я просто прогнал его. Он все еще рычал на меня, как лев с вырванными зубами и когтями. Я больше этой тварью не интересовался. Это все было пять лет назад. С тех пор у меня появились новые методы влияния на мозг. И сегодня я собираюсь их применить.
– Сегодня? – удивился Ложкин.
– Да, именно сегодня. Он пришел ко мне и попытался меня убить. Он опять вернулся за моими секретами. Но теперь он в моей власти. Теперь я наконец-то заставлю его слушаться. Смотри, как это будет. В принципе, все уже почти готово. Садись сюда и не мешай мне. Смотри и запоминай.
Дед открыл шкафчик и достал оттуда несколько ящичков с инструментом. Развернул нечто, напоминающее гофрированную пластмассовую трубку, и вынул из нее длинную тонкую иглу. Оттянул веко лежащему человеку и вставил иглу в глаз. Затем проделал то же самое с другим глазом.
– Ему не больно? Он ничего не чувствует? – спросил Ложкин.
– Чувствует, а как же. Но это его проблемы. Сейчас он полностью парализован. Эти две иглы, в общем, контролируют его мысли и возможные агрессивные порывы. Сейчас я буду делать самое главное; я подключаюсь к спинному мозгу и буду работать оттуда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});