Я пойму, Нола: слова, такие же завершенные и необходимые, как вены у меня под кожей.
* * *
Три месяца. Прошло три месяца с тех пор, как я встретилась с Бардремом. Три месяца, как я взяла череп Раниора из золотой чаши зеркала. Принцессе Лаиби исполнилось три месяца. Город продолжал гореть, образуя ночной узор из мерцающих оранжевых огней и дыма.
Было начало лета, и к Сарсенаю приближался моабу Бантайо.
— У нас нет времени, — сказал Телдару.
Я никогда не видела его таким потрясенным.
— Ты такого не планировал, — сказала я. — Не предвидел.
Он развернулся, прищурив черные глаза.
— Ты надо мной смеешься?
Я улыбнулась — для него и для людей, сидевших за столами внизу, которые могли за нами наблюдать.
— Нет, нет, что ты. Теперь, когда я понимаю так много… Я только спросила, поинтересовалась.
Он продолжал смотреть на меня, барабаня пальцами по столешнице.
— Сегодня мы их заберем, — сказал он. Я подняла бровь, но в груди все сжалось, и я испугалась, что задохнусь.
— Я хотел дождаться, пока мы его завершим, — продолжал Телдару, — но теперь мы должны торопиться. Сегодня мы увезем их на холм и будем надеяться, что это ему не повредит.
Ночью он пришел гораздо позже обычного. Я дремала, когда Борл встряхнулся и заскулил. Я села и услышала тихий, настойчивый стук.
Пока мы шли к дому, он молчал. «Бардрем», вновь думала я, но теперь это было лишь слово; записок и встреч больше не было, и я потеряла надежду.
На улице перед домом стоял открытый фургон и спокойная лошадь.
— Садись, — велел Телдару. После тишины слово прозвучало резко. Я забралась на длинную деревянную скамью. Борл попытался запрыгнуть, соскользнул, и я подняла его, обхватив за пояс. Обернулась, посмотрела на повозку, но не увидела ничего, кроме кучи мешков и садовых инструментов.
Телдару сел рядом, натянул поводья и засмеялся.
— Только представь! Два древних героя лежат в обыкновенном фургоне, и никто ни о чем не подозревает!
Я вновь хотела обернуться, но не стала. Пока мы ехали по мощеным улицам к восточным воротам, я пыталась понять, как Телдару спустил их с лестницы — Мамбуру, высокого, мускулистого, и Раниора, которому мы уже нарастили кожу, но чьи мышцы не выглядели плотными.
Когда навстречу вышел привратник, я подумала, сможет ли Телдару быть убедительным на этот раз. Но как только он нас увидел, то поклонился, нервно улыбнулся, и я поняла, что сложностей не будет.
— Мы с госпожой Нолой собираемся за растениями, — сказал Телдару, кивая через плечо на мешки, лопаты и совки.
Стражник заглянул в фургон. «Приподними мешки своим мечом, — подумала я. — Спроси его, почему мы собираемся за растениями ночью». Но на это у Телдару наверняка имелся ответ.
— Госпожа Нола, — сказал стражник, отходя с пути. — Я… моя семья была в тот день на холме Раниора, и мы вас видели.
«Улыбка для меня», подумала я и тоже улыбнулась, радуясь, что темнота скрывает румянец. Когда мы выехали на дорогу, Телдару хмыкнул:
— Прошел почти год! Легенда о Ноле… а впереди еще столько величия.
Повозка остановилась у холма, и я увидела, что Мамбура и Раниор привязаны к носилкам. Телдару спустил с фургона Мамбуру. Несмотря на покрывавшую его ткань, я поняла, кто это: он был большим, а контуры — определенными и четкими. Я вздрогнула, когда носилки ударились о землю, а Телдару снова засмеялся и дернул меня за косу. Помогать он не разрешил. Он протащил носилки с Мамбурой по лестницам и темным, сырым коридорам, оставил их за дверью гробницы и сразу же отправился назад.
Я села рядом с Мамбурой и начала ждать. Я представляла, что случится, если сейчас появится Бардрем. Я представляла, как возвращается Телдару, как я кричу: «Убей его!» Я представляла, как мы с Бардремом делаем это вместе — ножами, кулаками и ногами. «Это был ужасный, ужасный сон; я боялась, что он никогда не кончится, — сказала бы я, когда все завершилось. — Я не могла говорить, не могла действовать, потому что он меня проклял». И мои глаза, смотрящие на Бардрема, могли видеть оба мира, а рот, который его целовал, мог говорить все.
Но нет — это был сон.
Телдару втащил в гробницу вторые носилки. Он положил их рядом с носилками Мамбуры и развязал веревки. Слепые глаза Мамбуры смотрели на сводчатый потолок. У Раниора глаз не было, только две влажные глазницы над мясистой шишкой нового носа.
— Зачем мы их сюда принесли? — спросила я. — Это ведь так далеко.
Телдару провел по гладким желтым бровям Раниора, а потом потер пальцы друг о друга. Я почти чувствовала липкую влагу.
— Бой будет рядом и скорее, чем мы можем себе представить. Мы закончим Раниора в его гробнице, чтобы быть готовыми наверняка. В любом случае, это его место. Здесь он умер, и будет правильно, если здесь мы его воссоздадим.
Одной рукой он вынул из сапога нож, а другую протянул мне.
— Подойди. Нам надо работать.
В город мы вернулись на рассвете, позднее обычного, и меня уже ждала Лейлен.
— Госпожа, где вы были? — спросила она, и я вяло отмахнулась:
— За городом. Мы с мастером Телдару собирали растения.
Сквозь туман усталости я видела, как она переминается с ноги на ногу. Взяла у нее из руки клочок бумаги, отослала ее прочь и прочла.
Сегодня не домА знаменитый холмТам Пес встретил смертьА повар — хромотуНо провидцы в ночи —Что встречали они?
Я убрала записку под шкаф. Забралась в кровать, но заснуть не смогла.
* * *
Сарсенайский юноша изнасиловал белакаонскую девушку: такое в горящем городе случалось и прежде, но теперь это была дочь богатого купца, чьи товары — ткани и одежду, — покупали женщины из замка. Один из ее братьев убил юношу.
Четыре корабля Бантайо пристали к восточным берегам Сарсеная.
— Это пока, — сказал мне Телдару. Островитяне были в нескольких неделях пути.
— Нам не хватает времени, — говорил он, расхаживая перед столом. Я сидела у окна. — Все это насилие, пожары… должно быть больше, если мы хотим спровоцировать Бантайо.
— Но мы еще не готовы, — начала я, и он повернулся.
— Время пришло, Нола. Время настало. Я мог бы ждать и дольше, но Узор ведет нас быстрым путем. — Его глаза сверкали. «Как в лихорадке», подумала я, глядя на них и на его ввалившиеся худые щеки. Он побрился, но, должно быть, делал это впопыхах: его подбородок и горло покрывали мелкие порезы с засохшей кровью.
— Огненная Птица Белакао и Пес Войны Сарсеная. — Он улыбнулся. Встал передо мной на колени и положил руки мне на талию. — Они будут сражаться на равнине. И они не умрут.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});