Впрочем, достаточно — об этом я писать не собираюсь. Не сейчас. Мне нужно подольше вглядеться в этот образ.
Поэтому я вернусь к тому, что было.
* * *
Скоро все пришли к выводу, что королева Земия не любит свою дочь.
— По словам Джаменды, принцесса постоянно плачет, — рассказывала мне Лейлен, — а королева просто смотрит в окно. Только король пытается успокоить ребенка. А еще Джаменда говорит, что у королевы есть островитянка, которая кормит дитя, и что в Белакао так никогда не делается.
Никто их не видел, кроме слуг и короля. Мои ученики шептались, будто королева сошла с ума или даже умерла, а Халдрин так боится гнева Бантайо, что скрывает этот факт. Я слышала, как они говорили, будто ребенок тоже умер. Будто у него необычные отстраненные глаза, которые не видят этот мир.
— Прекратите болтать, — осадила их я. — Они в порядке. Скоро мы их увидим.
Это случилось спустя месяц, на празднике в честь именования ребенка. Зима сменялась весной; вечером, проходя по двору провидцев, я вдруг почувствовала запах цветов ликаса. Я взглянула на деревья и не увидела ничего, кроме голых черных ветвей, но запах все-таки был: лепестки и зелень, где-то недалеко.
В окна Тронного зала светило вечернее солнце. Медные тарелки на столах внизу блестели, как и серебряные на королевском столе, как и драгоценные камни в волосах Земии. Казалось, их были сотни: ее окружали цвета и блики, которые бы танцевали, если бы она двигалась. Но она не шевелилась. Она сидела рядом с Халдрином и смотрела в тарелку. Она не глядела ни на него, ни на младенца, которого король держал у груди.
Ребенок плакал. Не просто плакал — орал, и так пронзительно, что его крик заглушал звяканье металла, а позже — звучный голос поэта и музыку. Сев рядом с Земией, я обрадовалась шуму, думая, что мне не придется говорить с ней или с Телдару, сидевшим справа от меня. Но плач быстро напомнил мне о собственных братьях и сестрах, о голоде, грязи и нашей матери, которая ни о ком из нас не заботилась. Я покосилась на королеву. У младенца была маленькая круглая голова, черные волосы и пара стиснутых кулачков, которые Халдрин ловил своей огромной рукой и целовал. Вопли ему не мешали. Он легко покачивал украшенный кружевами комок и весь светился, кроме тех моментов, когда смотрел на Земию.
Он подвинул к ней тарелку и что-то проговорил. Она взяла кусок белакаонской песчаной рыбы, но есть не стала. Сегодня почти вся еда была белакаонской: рыба, крабы, суп из темно-зеленого растения, такой острый, что у меня слезились глаза.
— Все для нее, — прошептал Телдару. — Чтобы она улыбнулась. — Он улыбнулся сам и легко коснулся под столом моей ноги.
В конце концов ее сердце растопил десерт: фрукты, вырезанные в форме раковин. Большим и указательным пальцем она взяла маленький желтый кусок (дыню) и повернулась к Халдрину. Я не видела ее лица, но видела его: облегчение на нем было таким же явным, как боль, которую оно сменило.
Он встал и поднял руку. Он все еще держал дочь; ее кружевные одежды доставали ему почти до колен. Она сопела и вертела головой в поисках молока. «Быстрее, мой король, — подумала я. — У вас мало времени — скоро она опять закричит».
— Пелор! — позвал он. Человек у дверей зала выпрямился, гости смолкли. — Это блюдо порадовало меня и королеву. Мы бы хотели видеть поваров, которые его приготовили — всех до одного, даже низкого происхождения. Приведи их сюда.
Как только Пелор ушел, гости зашептались. Лорд Деррис, сидевший по другую руку от Телдару, пробормотал:
— Глупости. Заниматься поварами и младенцами, когда столько проблем с Лорселландом и Белакао.
Он нагнулся к Телдару, и я перестала слышать его голос.
«Хорошо, — подумала я, когда Телдару отвернулся к лорду Деррису. — Теперь мне ни с кем не придется говорить».
— Она была мертва. — Королева произнесла это тихо, но ее слова коснулись моей кожи, как кончики пальцев. — А ты ее вернула.
«Да. Он меня этому научил».
— Нет.
— Моя сестра так делает. Я видела. Не лги мне.
«Я должна».
— Я просто вычистила ей слизь изо рта.
— Это сделала повитуха. Почему ты лжешь, испа Нола? Почему ты все время лжешь?
Я смотрела ей в глаза — темные, но не глаза провидицы. Мое сердце стучало. Я ничего не ответила.
— Если бы сестра была здесь… — начала королева, а потом замолчала, закусила губу и не стала продолжать, все еще не отводя от меня взгляда.
Я поерзала на стуле. «Говори, — подумала я в бессмысленном и отчаянном порыве, — подумай о словах, которые окажутся достаточно правдивы», но в этот момент двери зала распахнулись, в нем появились люди, и король снова встал.
— Добро пожаловать! — воскликнул он. — Подойдите ближе, чтобы мы могли с вами поговорить.
Я начала их считать — два низкорослых приземистых мужчины и высокая женщина, еще две женщины, низкие и круглые, — но увидев шестого, забыла о счете. Тонкий молодой человек со светлыми волосами и шрамом на лбу, хромающий среди остальных. Его кожа была рыжеватой и блестела от пота.
«Хромота из-за того, что Телдару его избил, — четко и ясно подумала я. — Пот из-за кухни». Он сделал еще один спотыкающийся шаг, поднял глаза, и больше я ничего не слышала.
Он смотрел прямо на меня. Не на короля или королеву — на меня, словно знал, где я буду. Он не улыбался, но выглядел победителем.
— Прекрасно, прекрасно, — говорил король первым поварам, собравшимся перед помостом. Бардрем встал за их спинами. Он смотрел на меня еще секунду, а потом его глаза переместились на того, кто сидел рядом.
— Мастер Телдару! — сказал Халдрин. — Какое блюдо понравилось тебе больше всего?
Телдару обернулся и посмотрел на короля. Я перевела взгляд на Бардрема, и его глаза округлились, а рот открылся.
«Теперь он знает, — подумала я. — Орло — не Орло, а величайший провидец Сарсеная. Бардрем снова в опасности».
Телдару пожал плечами.
— Рыба, — сказал он, махнул рукой поварам, даже не взглянув на них, и вернулся к лорду Деррису.
— А моабе Земия? Каков твой выбор? Фрукты, да? Кто их делал?
Все молчали. Высокая женщина оглянулась и прокашлялась.
— Хмм, мой король… — Однако Бардрем уже ковылял прочь к двойным дверям.
— Эй, ты! — закричал Халдрин, но Бардрем не остановился.
— Он странный человек, сир, — сказала женщина. — Прибыл недавно и не говорит, откуда. Раковины — его идея.
— Как его зовут?
Женщина улыбнулась. Она тоже раскраснелась — от жара кухни и, возможно, от того, что говорит с королем.
— Бардо, — ответила она.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});