Читать интересную книгу Стихотворения - Николай Языков

2

                     Аптекарь Кнар, с своей женой Алиной                     И кучею детей, спокойно жил.                     Его семьи счастливою картиной                     Все любовались; он жену любил                     Сердечно, и такою ж отвечала                     Она ему любовью; управляла                     Хозяйством восхитительно; была                     Добра, умна, чувствительна, мила.                     Его жена любила так же нежно                     И постоянно липовый свой сад,                     Приют своих семейственных отрад.                     Она об нем заботилась прилежно,                     И процветал Алинин сад, предмет                     Ее живой заботы многих лет.

                     Она его в наследство получила                     От матери покойной и сама,                     Еще при ней, деревья в нем садила                     Не просто, — нет, она была весьма                     Замысловата: при сажаньи сада                     Не только что прогулка иль прохлада                     Приятная была у ней в виду;                     Нет, ей хотелось, чтоб в ее саду                     Произрастал, красиво зеленея,                     Альбом родных и милых ей людей,                     Чтоб легкий шум густых его ветвей,                     При месячном сияньи тихо вея,                     Напоминал ей сладко, вновь и вновь,                     Ее семью, и дружбу, и любовь.

                     И эту мысль она осуществила                     Прекрасно. Вот Адам Адамыч Бок,                     Бандажный мастер; вот его Камилла                     Эрнестовна; вот Франц Иваныч Брок,                     Сапожник, и жена его Бригита                     Богдановна, и дочь их Маргарита,                     И муж ее Петр Федорыч Годейн,                     Штаб-лекарь; вот Иван Андреич Штейн,                     Кондитер и обойщик; вот почтмейстер                     И кавалер Крестьян Егорыч Шпук,                     Вот Фабиан Мартынович фон Фук                     И Александр Вильгельмович фон Клейстер —                     Два генерала; вот и две жены                     Двух генералов, бывшие княжны                     Мстиславские: Елена и Полина, —                     Красавицы! А вот семейный мир                     Хозяйки: вот ее мама, Кристина                     Егоровна; папа, аптекарь Шмир,                     Иван Иваныч; дядя Карл Иваныч;                     Вот муж, аптекарь Николай Богданыч                     Кнар; дети: Лиза, Лена, Макс, Андрей,                     И прочие… В дни юности своей                     Она сама здесь некогда гуляла,                     Влюбленная, и томною мечтой                     Питалася, беседуя с луной                     Задумчиво, и "Вертера" читала.                     Здесь вместе с ней жених ее гулял                     И в первый раз ее поцеловал.

                     И с той поры, в тот час, когда сменяет                     Шумливый день ночная тишина,                     И небосклон румяный потухает                     За дальними горами, и луна                     Слегка осветит дремлющие сени                     Заветных лип, и сетчатые тени                     Падут на луг, — Алина здесь блуждать                     Любила, и душой перелетать                     В минувшее, и чувствовать уныло,                     Что сердцу милых многих, многих нет,                     Что эта жизнь полна пустых сует,                     И веровать, что будет за могилой                     Иная жизнь и лучшая, иной                     И вечный свет, небесный, неземной!

                     Так этот сад хозяйке драгоценен.                     Прекрасный сад! Он застенен горой                     От северного ветра, многотенен                     И далеко от пыли городской.                     Как живо улыбается Алина,                     Когда ее семейная картина                     И двое-трое милых ей гостей                     В ее саду, в тени его ветвей,                     Сидят, пьют кофей, муж спокойно курит                     Табак; с ним тихо говорит Конрад                     Блехшмидт, портной, его табачный брат;                     С мамзелями невинно балагурит                     Танцмейстер Кац, а с Миною фон Флит                     Он вечно шутит: как он их смешит!

                     Был вечер. Кнар, с своей женой Алиной,                     Сидел у растворенного окна.                     Он занимался важно медициной                     И рылся в толстой книге, а жена                     Чулок вязала, между тем глядела                     На улицу, которая кипела                     Народом и телегами, и сам                     Крумахер горделиво по толпам                     Расхаживал; полиция кричала                     И гневалась жестоко на народ.                     "Ах боже мой! Крумахер к нам идет!                     Что это значит?" — жалобно сказала                     Алина и хотела выйти вон;                     Но в дверь стучат. Так точно — это он.                     И муж ее немедленно смутился,                     Насупился и книгу отложил.                     Крумахер величаво поклонился                     И сел. Сначала он заговорил                     О том, что хороша теперь погода.                     Обыкновенно в это время года                     Бывает грязь и дождик ливмя льет,                     Что в городе сгорел свечной завод,                     И сильный ветер пособлял пожару,                     А затушить не можно было: тут                     И заливные трубы не берут;                     Потом он ловко перевел к бульвару                     Свои слова и наконец довел                     Их и до лип, а тут он перешел                     И к липам Кнара. Нужно непременно                     Их на бульвар, и скоро, перевесть,                     Чтоб к сроку был готов он совершенно.                     Князь приказать изволил! — Эта весть                     Хозяину пришлася не по нраву:                     Насилие, неуваженье к праву                     Он видел в ней; Алина же чуть-чуть                     Не обмерла, не смела и дохнуть;                     Но Николай Богданыч прибодрился,                     Вскочил со стула, выступил вперед                     И объявил, что лип он не дает,                     Во что б ни стало. Он разгорячился                     И ну твердить: "Где ж правда, где закон?"                     Таким ответом крайне удивлен,                     Крумахер скоро вышел. Очевидно,                     Мирволил он аптекарю, щадил                     Его: он с ним нимало не обидно,                     Спокойно, даже мягко говорил,                     И то сказать — Кнар человек известный,                     Почтенный немец, говорят, и честный,                     И многими уважен и любим:                     Зачем его дразнить или над ним                     Ругаться! Пусть живет благополучно.                     Но вообще Крумахер был не так                     Учтив, был груб и резок на кулак,                     И речь его бежала громозвучно,                     Как быстроток весенних, буйных вод,                     Сердитый, пенный, полный нечистот.

                     А между тем аптекарь расходился.                     Ведь сад — его, принадлежит ему,                     Принадлежит по праву. Он решился                     Лип не давать никак и никому.                     Князь приказал! Князь человек военный,                     Однако же, как слышно, просвещенный,                     Он этого не сделает. О нет,                     Ты лжешь, Крумахер! Завтра же чем свет                     Иду сам к князю, смело, откровенно                     С ним объяснюсь и липы отстою:                     Я защищаю собственность мою!                     Я прав и в том уверен несомненно.                     И с этой мыслью Кнар пошел ко сну,                     Поцеловав чувствительно жену.

3