– С Каллагом неладно давным-давно, – встрял Далтон. – Я уже говорил, что могу разобраться с ним.
– Нам следует избегать открытого военного противостояния, – возразил Гордон. – Для этого мы недавно заключили с Каллагом договор. Он устраняет наши разногласия. И я хочу, Кемаль, чтобы ты подписал его за Меркурий-Прайм и от моего имени.
– Почему я? – спросил Кемаль.
Гордон выдержал паузу и ответил:
– Возможно, ты затаил на меня обиду, Кемаль, за то, что я так долго продержал тебя на Марсе. Поверь, это было сделано для твоего же блага и во имя семьи.
– Можно подробнее? – осведомился Кемаль, решивший, что с него хватит дядиной карамболы и его басен.
– До поры я прошу принять это на веру. Поверь хоть на секунду в мое доброе к тебе отношение. – Гордон воздел правую руку, подтверждая свою искренность.
– И в чем же оно выражается, дядя Гордон?
– Вот в этом самом. В том, что я, заключая важнейший договор с аркологией Каллаг, избрал не родных сыновей, а тебя, чтобы именно ты доставил его в Каллаг и подписал от имени клана Гавилан. Это означает, что ты один из нас и для меня равен сыну.
Кемаль не верил ушам: уж больно все гладко и просто. «Что же задумал Гордон?» – недоумевал он.
– Готов ли ты сделать это для меня? – спросил Гордон. – Для твоей семьи?
Кемаль подождал, пока все взгляды обратятся к нему. Он промокнул губы салфеткой, положил ее на стол и произнес:
– Боюсь, что нет.
Гордон уставился на него:
– О чем ты, Кемаль? Не поедешь?
– Дядя, если хочешь, чтобы я для тебя что-нибудь сделал, тебе придется сделать кое-что для меня.
Бокалы, вилки и ложки застыли на полпути к пунктам своего назначения. Никто и никогда ничего не требовал от Гордона Гавилана, особенно близкие!
– И что же это? – нарушил молчание Гордон с нарочитой беспечностью.
– Мне нужно отцовское наследство.
– Ну разумеется! – рассмеялся Гордон. – Я сохранял его в доверительной собственности. Ты получишь отчет за каждое кило. По правде сказать, там больше, чем было на момент смерти Оссипа.
Кемаль невольно отметил, как скрипнуло антикварное кресло Гордона, когда колосс шевельнулся.
– Я хочу, чтобы его перевели в банк Нью-Саут-Марса, – сказал Кемаль. – Целиком, включая права на недвижимость. На мое имя, и ни на чье другое. Чтобы я мог распоряжаться им, как захочу.
– Как же ты с ним поступишь? Сумма-то внушительная, – заметил Гордон, вдруг замерев.
– Это уже моя забота. Суть в том, что я хочу получить свою собственность.
Гордон приблизил к племяннику взмокшее лицо:
– Кемаль, в том, что это твоя собственность, никогда не было ни малейших сомнений. Я могу устроить так, чтобы ты получал проценты. Это уже целое состояние.
– Нет, – сказал Кемаль.
– Послушай меня, малыш. Сейчас я веду много сложных переговоров. В рабочих целях я… пустил наследство твоего отца в оборот. Я не могу просто взять и сорвать переговоры, изъяв твою долю из капитала. В твоих интересах, малыш, оставить ее у меня, ибо текущие сделки удвоят сумму. Через год ты станешь совершеннолетним. Тогда я с удовольствием отдам тебе все. Даю слово. Что скажешь?
– Нет, – повторил Кемаль.
– Ты сомневаешься в моем слове?
– Мог бы, если подумать. Я просто хочу получить то, что принадлежит мне по праву. – Кемаль старался сохранять хладнокровие и собранность, уверенный, что в такой ситуации это лучшие помощники.
– Тебе еще нет двадцати одного!
Это был слабый довод.
– На Марсе совершеннолетие наступает в восемнадцать, – дерзнул напомнить Кемаль.
– Ты не марсианин, ты меркурианец! По нашему закону совершеннолетие наступает в двадцать один! – проревел Гордон, и его лицо побагровело, обретя сходство с марсианским закатом.
– По-твоему, я меркурианец, – сказал Кемаль. – Но я прожил на Марсе шестнадцать лет из двадцати.
– Ты знать не знаешь, что здесь творится, – сбивчиво проговорил Гордон. – Все, что я сделал, совершено для твоего блага. И ты, Кемаль, должен был получить образование, чтобы занять подобающее место в иерархии Меркурия-Прайм.
– Мне нет дела до твоих причин, – сообщил Кемаль. – Со мной ты не посоветовался. Если хочешь моего сотрудничества, то обращайся со мной как со взрослым и отдай мою долю.
– Кемаль, я же сказал, что сейчас мне крайне невыгодно изымать твое наследство из моих общих фондов. Обещаю, что через шесть месяцев ты получишь все.
– Нет.
Гордон вздрогнул от этого убийственного ответа.
– Но я же дал слово. Ты что, вовсе не доверяешь мне, Кемаль?
– Ты уже спрашивал, – холодно проговорил тот. Он смотрел в дядины прищуренные глаза, но боковым зрением видел, что оцепенели все, кроме Далтона, который поигрывал столовым ножом. – Нет, дядя Гордон, я не доверяю тебе.
На шее Гордона вздулись жилы, на лбу и над верхней губой выступили бусины пота.
– Кемаль, – произнес он медленно, почти с мольбой, – я понимаю, что ты зол на меня. Но клянусь, что все исправлю. Торжественно тебе обещаю. Все отцовское наследство с процентами за четыре месяца. Разве не справедливо?
– Нет, – подвел черту Кемаль.
– Ты безрассуден и неотесан! – Гордон, не в силах больше сдерживаться, вскочил с кресла и отшвырнул его так, что оно врезалось в драгоценную настенную лепнину и, старое, разлетелось на куски. – Вон отсюда! Проваливай, пока я не убил тебя собственными руками!
«Попробуй», – хотелось предложить. Но Кемаль решил, что сказанного достаточно. Он встал, поклонился и покинул комнату для аудиенций.
Тем же вечером Кемаль заказал ужин в свой номер люкс. Слуга принес его на узорном подносе. Возле дымившихся блюд лежал плотный конверт. Кемаль вскрыл его и обнаружил документ о передаче ему личного имущества его отца, Оссипа Гавилана, с процентами.
Кемаль внимательно изучил бумагу. Она была подписана, заверена – вроде в порядке. Документ давал ему право ознакомиться с бухгалтерской отчетностью и финансовыми операциями, осуществленными после кончины отца, и выяснить, не было ли каких злоупотреблений.
Однако имелось условие. Кемаль может получить наследство только после того, как поставит свое имя в качестве представителя Меркурия-Прайм под договором с Каллагом. Тогда ему перечислят первые десять миллионов, а остальные – через неделю.
Кемалю отчаянно хотелось воли и денег, но еще больше он презирал Гордона и совершенно не доверял ему. Не унаследовал ли он, кроме денег, что-то еще, нужное Гордону? «Поездка в Каллаг значительно приблизит меня к свободе, – подумал он, – но я не подпишу этот договор вслепую».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});