Он слышал, как позади кричит Зак, раздавая приказы. Охранники очнулись и начали действовать – слишком поздно. Он уже у люка…
Затем его окутал душераздирающий вой Д-луча. Зак наконец собрался с силами.
Кемаль попытался проникнуть в шлюз, но звуковой дезинтегратор погрузил его в поле парализующего шума. Он опрокинулся навзничь и лишился чувств.
9Кемаль понял, что жив, по пульсирующей боли во всем теле. Болела каждая клетка от макушки до пят. Он был жив, и в этом, конечно, имелись плюсы. Правда, пока не очень много.
– Полегчало, мальчишечка?
Кемаль обнаружил, что он не один. В камере с ним находился белобородый детина, закутанный в бурый плащ грубой шерсти – диковинный в мире облегающей функциональной одежды. Мужчина выглядел неестественно. Чуть за пятьдесят, хотя судить было трудно, так как большая часть лица скрывалась под белыми лохмами.
– Где я? – спросил Кемаль.
– Добро пожаловать в центральную тюрьму Витесса, – сказал бородач. – Поганое место, но можешь называть его домом. Так оно обычно и бывает какое-то время.
Кемаль взъерошил волосы. Голова болела так сильно, что он с трудом понимал слова. Казалось, что в скальп ему вшили сетку, которая неуклонно сжималась. Он был уверен, что мозги вот-вот польются из носа тонкой серой струйкой.
– От головной боли у вас, насколько я понимаю, ничего нет, – обратился он к бородачу.
– Угостили дезинтегрирующим лучом? – усмехнулся тот. – Давай поглядим, что тут можно сделать.
Шурша одеянием и распространяя запах пота, бородач подошел, крепко схватил его за голову одной рукой и сильными пальцами начал ощупывать шею.
– Эй, больно! – сказал Кемаль, не столько жалуясь, сколько объясняя.
Даже причиненная пальцами боль была меньше той, что разрывала череп.
– Хотел бы я, – изрек бородач, – чтоб мать-природа задала единую карту точкам внутричерепного давления. Ну-ка, а здесь… Нет, здесь!
Пальцы бородача напряглись. Кемаль узрел белую вспышку, и вдруг головная боль прошла, оставив по себе лишь тупое нытье уведомительного толка.
Кемаль встал и сделал несколько пробных шагов.
– Потрясающе! – признал он. – Как вы это сделали?
– Старый прием из забытых земных лечебных методик. Но он помогает. Теперь мы можем познакомиться, как положено. Меня зовут Эгон, к твоим услугам. Старший музыкант.
– Я Кемаль Гавилан.
Эгон вскинул пушистые белые брови.
– Гавилан – имя, которое открывает двери.
– Тюремную в моем случае, – сказал Кемаль.
– Хорошо, что ты шутишь, – откликнулся Эгон. – Дай-ка сообразить – который ты Гавилан? Я часто выступал перед царственными особами, но тебя не припоминаю.
– Я только что прибыл на Меркурий. Я сын Оссипа, бывшего Короля-Солнце – брата нынешнего, Гордона.
– И как ты угодил в такую беду?
– Не знаю, – сказал Кемаль. – Дядя поручил мне подписать договор с Каллагом. В Витессе какие-то люди похитили меня и притащили сюда.
Камера была маленькая – трехметровый куб без окон. В углу стоял накрытый унитаз. Полоски на потолке излучали бледный бестеневой свет.
– Чем же ты обидел жителей Витесса?
– Ничем, насколько я знаю. Я и не был нигде, чтобы кого-то обидеть, – ответил Кемаль в смутном недоумении.
– Плохо дело, – заметил Эгон. – Если ты оскорбил какого-то чиновника, то есть надежда извиниться и выйти на волю. Но если сидишь по неуточненному обвинению… Впрочем, возможно, что все не так уж и страшно. Ты Гавилан, а значит, им наверняка от тебя что-то нужно.
– Не сомневаюсь, – согласился Кемаль. – Но вас-то за что посадили?
Эгон осклабился, показав пеньки зубов в окружении бакенбардов на широком лице.
– Всего лишь за расхождение во мнениях.
– Насчет чего же, позвольте спросить?
Старик был первым местным жителем, который ничего не хотел от Кемаля, и тому это пришлось по душе.
– Я пришел собрать музыкальный налог, и мы поспорили о проценте. Это кончилось перебранкой, а перебранка привела меня сюда.
– Надолго?
– Пока к ним не вернется рассудок. Витесские чиновники выставились болванами. Я думаю, что меня вскоре освободят.
– Похоже, вы очень уверены в себе, – позавидовал Кемаль.
Эгон ухмыльнулся, вновь обнажив кривые желтые зубы.
– Когда арестовывают музыканта, весь шоу-бизнес замирает и ждет, пока его не выпустят. Такому городу, как Витесс, без развлечений никак нельзя. Пара дней моего отсутствия – и начнутся беспорядки. Без услуг гильдии музыкантов не проживут даже Танцоры.
– Между прочим, здесь я оказался не без помощи Танцорши, – сообщил Кемаль.
– Ну а куда же еще она должна была тебя доставить? Ясно, что не в Каллаг.
– Почему бы и нет?
– Из-за трений с тамошними Танцорами, естественно. Но я вижу, что ты не разбираешься в местной политике.
– Я только-только прилетел с Марса.
– Да, зеленоват. Твой дядя не просветил тебя? – улыбнулся Эгон и подмигнул. – Не сомневаюсь, что у него были на то причины.
– Вы скажете, о чем он умолчал? Зачем меня похитили витессцы? И при чем тут Танцоры?
Эгон встал и набросил плащ на плечо. В манере опытного оратора он продекламировал:
– Для понимания местной политики ты должен узнать о Маккавейских пещерах. Другой такой области на Меркурии нет. Пещеры уходят в меркурианские недра. Они были лучшим местом на планете для постройки города.
Изначально тендер выиграла одна группа. Иллиадские Устроители доставили первых колонистов, основали политическую систему и получили подряд на строительство города. Им предоставили территориальные права на Маккавейские пещеры. Работа закипела. Но довольно скоро возникла проблема.
Через считаные недели после заключения контрактов и начала работ в борьбу за политическое влияние включились две группировки. В основополагающей хартии учли все, за исключением четкого механизма улаживания междоусобных конфликтов.
Когда мнения разделились почти поровну, Иллиада раскололась надвое. Стороны договорились о разделе имущества и развитии северной и южной частей пещерного лабиринта. Так возникли Каллаг и Витесс.
О пещерах было известно не много, и поначалу не удавалось понять, какая часть лучше. Но вскоре стало очевидно, что Каллагу досталась территория побогаче. Еще в первые годы там нашли немалые залежи полезных ископаемых. Воодушевленные этим богатством, в Каллаг стягивались переселенцы с других планет, чтобы работать в горнодобывающей промышленности, обзаводиться семьями и умножать население. Витесс сильно отставал и рисковал подпасть под политическое влияние соседа. Но сохранялось известное равновесие… вплоть до недавних пор, когда проблемой сделался статус Танцоров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});