После долгих раздумий, посоветовавшись с руководителями смежных направлений, я принял, под свою ответственность, рискованное и нетрадиционное решение. Предложил работу выполнять в гостинице или любом удобном месте. Были сняты временны́е ограничения. Важнейшим условием являлось абсолютное выполнение согласованного всеми сторонами графика. С каждого исполнителя для подстраховки пришлось взять расписку о соблюдении сроков.
Единственным ярым противником принятого решения был главный специалист по санитарно-техническим системам Таубин. По общественной линии он значился профсоюзным лидером. И поэтому заявил, что нарушается закон о длительности рабочего дня. Предупредил, что это чревато большими неприятностями. Хотя он сам вместе со всей своей группой изнывал от невыносимой жары в душном, неприспособленном помещении. Видимо, неприязнь, которая у нас установилась с момента моего появления в институте, открыто проявилась в условиях ответственной командировки.
Я пытался его урезонить и готов был на любой компромисс ради интересов общего дела. Поэтому для смягчения отношений решил переговорить с ним с глазу на глаз. Мой сосед по комнате Марк пропадал на стройке с утра до вечера. Казалось бы, обстановка благоприятствовала. Но с первых же минут общения Таубин занял агрессивную позицию. В грубой форме заявил:
– Вы еще не доросли до такой ответственности! Возглавить группу для проектирования такого важного объекта! Мой стаж работы в институте в несколько раз больше! Я знаком с тонкостями, которые вам и не снились!
Я, стараясь сохранить дружелюбный тон, ответил:
– Кто «не дорос» или «перерос», решали не мы с вами. Руководству виднее. Я ведь не напрашивался! Мне было бы намного легче, если бы, к примеру, назначили вас. Но в данном случае роль архитектора, по общему охвату всех функций, более важна. Наверное, именно это и сыграло решающую роль. Предлагаю все же наладить наши отношения!
Я протянул ему руку. Он сделал вид, что не заметил. Направляясь к выходу из комнаты, зло бросил:
– Жаль, что в войну ты потерял только один глаз!
Таких кощунственных слов я не мог ожидать даже от самого большого недруга. Это было подло! От незаслуженной жестокости моя вспыльчивость удесятерилась. Не в силах сдержаться, я нанес ему звонкую пощечину. Всего лишь! Проводнику поезда, по вине которого пришлось повиснуть на подножке вагона, несущегося в ночи в Черновцы, повезло меньше: удар ему был нанесен изо всех сил…
Мы стояли друг против друга. Глаза в глаза. Он был старше, я моложе. Оба одного роста и комплекции. Он то ли оказался сдержаннее, то ли осознал, что перешел грань допустимого. Но уже у самой двери прошипел:
– Ты еще пожалеешь об этом, обещаю!
Когда спустя неделю последовал вызов в Москву, стало понятно, в чем причина. Решил основательно подготовиться к встрече. Заручился официальными посланиями от заказчика, подрядчика, военпредов. Хотя команда работала с послаблениями, выдача рабочей документации для строительства шла опережающими темпами. Верные помощники Федоров и Константинов доходчиво и красочно изобразили сложную динамику строительства на листах ватмана, которые для наглядности взял с собой.
Несмотря на предельную напряженность и работу в вечернее время, все проектировщики, за исключением группы Таубина, успевали совмещать полезное с приятным. Днем самый пик южной жары проводили на берегу Днестра или в тени Парка имени Горького.
Строительство шло круглосуточно, в три смены. Поэтому и проектирование, в унисон, проводилось в полной взаимоувязке, чтобы исключить малейшие простои.
Природа не наделила меня чувством злорадства. Но когда группа Таубина взбунтовалась из-за невыносимых условий перегретого невентилируемого помещения, обнаружил в тайниках своей души его ядовитые крупицы.
Таубин вынужден был частично приблизиться к установленному мной «вольному» режиму. Тем самым появился еще один козырь не в его пользу в борьбе со мной – руководителем с замашками «анархиста». Я также перестраховался еще в одном вопросе. В жару нестерпимо мучила жажда. Качество водопроводной воды оставляло желать лучшего. Даже в кипяченом виде она имела неприятный привкус.
Напротив гостиницы ютился небольшой магазин с подвалом. В его прохладном помещении старенький винодел торговал слабым столовым вином собственного изготовления. Вывеска на полуграмотном молдавско-украинском суржике гласила: «Вено сталове слабо не пьяняще». Внизу была приписка: «Дешевше водычки».
Мы закупали у него спасительный напиток в объеме канистры. Разбавляли кипяченой водой. Напиток моментально утолял жажду и создавал слегка бодрящий, оптимистичный настрой. У меня зародилось опасение, что Таубин подведет это под распитие алкоголя во время работы. Поэтому попросил отметить в официальных документах безукоризненное поведение проектантов и отсутствие каких-либо нарушений.
В Москве предстал перед «ясными» очами директора и его окружения. Быков, несмотря на внешнюю интеллигентную мягкость, умел жестко стелить. Я развесил графики и, вооружившись указкой, постарался четко охарактеризовать состояние и динамику работ. Ответил на многочисленные вопросы. Чутье и интуиция подсказывали, что «атака» начнется в конце деловой самой важной информации. Как в воду глядел! Посыпались очень дипломатичные и обтекаемые вопросы о соответствии установленного мной режима работы группы существующим нормативным законам и правилам. Я ответил как на духу, что вынужден был несколько нарушить «букву закона» ради успешного выполнения важного государственного заказа.
– Поступили сведения, что сотрудники, с вашей легкой руки, больше времени проводят на берегу Днестра, чем работают. При этом опустошают канистры вина.
Я выложил все документы на стол. И ответил:
– Объективная истина здесь, а не в предвзятых доносах Таубина, которого я ценю как опытного специалиста, но не уважаю как плохого человека. Ради личных целей он готов очернить и обидеть любого из нас!
Ответом было молчание. Знак согласия? Или пауза для углубленного изучения посланий, которые пошли по кругу?..
После перерыва директор продолжил встречу в более узком составе. Я догадался, что обеденное время потребовалось для обсуждения и принятия соломонова решения – казнить или помиловать.
Убеленный сединами директор пожурил меня за единоличные действия без согласования с ним. В его компетенции и власти было обязать заказчика подобрать надлежащее для нормальной работы помещение. И еще не поздно было решить этот вопрос.
Он предложил мне не мешкая вернуться в Бендеры. Я попросил заменить Таубина другим специалистом, так как в данной ситуации наши деловые и личностные отношения в ущерб делу зашли в тупик.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});