Он замолк, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями. Я подумал, как нам с Доритой повезло. На Каляевской квартира была меньше, но туалет полноценный. Марк продолжил:
– Беда в том, что в туалете все разболтано до предела. Для жильцов это самая большая проблема. О ремонте унитаза никак не могли договориться, идиоты!.. Я так торопился, боясь опоздать, что в самый ответственный момент, видимо, опрокинул толчок, который держался «на соплях». И вылетел, сломав тонкую перегородку, прямо на середину кухни! Ударившись головой о пол, заскользил по кафельной плитке. Всех переполошил. Мало того, на грохот сбежались остальные жильцы. Набросились на меня, как на затравленного зверя. Досталось и родственникам Шуры. В результате заставили найти мастеров, которые восстановили кабину с дверью и установили новый унитаз. Шура залила меня йодом… очень волновалась, поэтому перестаралась немного. Я поскорее собрал вещи, чтобы переехать к вам в гостиницу. Люди от меня шарахались… Вот и весь сказ.
Мы ему посочувствовали и успокоили. В жизни много непредсказуемого. Каждого ждут взлеты и падения. Правда, случай с унитазом уникален: это под силу лишь такому крупномасштабному крепышу, как Марк. Но зато полет с падением лишний раз подчеркнули его самобытную индивидуальность!
Чаепитие с Любовью Орловой
По случайному совпадению мы возвращались в Москву в одном вагоне с самой популярной в те времена актрисой – Любовью Орловой. Об этом поведала нам вездесущая Шура. Они с Марком снова были как два разнокалиберных неразлучных голубка. Шура шепотом указала нам на необыкновенно миловидную, элегантно одетую женщину, стоявшую у окна вагона. Она одна занимала целое купе. Шура сумела деликатно заговорить с ней. Когда они стояли рядом у окна, казалось, что это две сестры. Внешнее сходство подкреплялось небольшим ростом, худощавой фигурой, светлыми волосами. Сказывалась только разница в возрасте. Великой актрисе на вид было не менее шестидесяти лет. Но это без грима, который на время может омолодить любого человека. Шура настолько вошла к ней в доверие и чем-то заинтересовала, что Орлова пригласила ее в свое купе. Через десять минут она объявилась со словами, что нас всех ждут к чаю. Мы очень удивились, что актриса с мировым именем проявила интерес к нашим скромным персонам. Марк заартачился, ссылаясь на страшный вид своей головы. Но Шура взглянула на него особым, колдовским взглядом… Он нехотя поплелся за ней. Шагая следом, я подумал: «Эта маленькая женщина сумеет обаять даже льва или крокодила».
Мы робко переступили порог купе актрисы и представились. Орлова с милой улыбкой на утонченном лице пригласила присаживаться. На столике нас ждали печенье и чай в граненых стаканах, установленных в мельхиоровые витые подстаканники. Видя наше смущение, Орлова ласково и бесхитростно сказала:
– Ради бога, не стесняйтесь! Прошу вас к скромному дорожному чаепитию. Я постоянно курсирую между Москвой и Ленинградом. Мне доставляет удовольствие знакомиться с различными людьми. Раскрывается такое многообразие характеров и темпераментов! Неожиданные встречи помогают в моем творчестве.
Ее слова и располагающая манера общения растопили нашу скованность. Мы незаметно проговорили не меньше, а может быть, и больше часа. Орлова сказала, что мы, архитекторы, помогаем человечеству с комфортом разместиться на планете Земля. Я с благодарностью отнесся к ее добрым словам. В свою очередь, признался, что давний поклонник ее замечательного таланта. На прощание приложился к ее красиво очерченной руке. Марк немного неуклюже, но церемонно последовал моему примеру. Шура на этот раз не возражала.
Утром в Москве на перроне Ленинградского вокзала актрису окружила группа встречающих. Среди них выделялась высокая, стройная фигура ее супруга, режиссера Александрова. Красивого, холеного, с несколько надменной внешностью. Это была наша единственная встреча: в дальнейшем графики наших поездок не совпадали.
Дела житейские, радостные и печальные
Я предупредил жену о дне приезда из командировки. Он совпал с воскресеньем. Поэтому все были дома. Дочь, которую обычно рано отводили в детский сад, еще нежилась в теплой постели.
Остальные домочадцы ждали меня за завтраком. Я вывалил на стол из дорожной сумки целую кучу разнообразных сладостей из фирменных кондитерских на Невском проспекте. Но было заметно, что общее настроение далеко не веселое. Я насторожился. Незадолго до моего отъезда бабушку Таню пришлось уложить в больницу. Она в последнее время стала заметно сдавать, особенно после ухода из жизни ее любимой младшей сестры Юлии.
Я спросил, подбирая слова:
– Бабушке Тане не лучше?..
Отрицательные кивки и слезы были красноречивым ответом.
Вскоре мы похоронили бабушку на Востряковском кладбище. Она лежала в гробу с умиротворенно-мудрым выражением на застывшем, исхудавшем лице. С ней стремительно уходило поколение старой интеллигенции, которое отличала особая внутренняя культура. Они незаслуженно тяжело жили на переломе веков и вкусили горечь войн, революции, массового террора.
У мамы настроение также было не на высоте. Она поведала, что Яна решила выйти замуж. Казалось, этому следует только радоваться. Сестра успешно окончила институт, стала работать по специальности (правда, не по призванию). Выделялась стройной фигурой и привлекательной внешностью. Мимо равнодушно невозможно было пройти. Вот и подошло время.
Но вся загвоздка заключалась в том, что маме жених очень не понравился – с первого взгляда. Я решил, что она, как и преобладающее большинство матерей, пристрастна. Их любовь к родному чаду часто зашкаливает за пределы объективности. Но когда лично познакомился с соискателем руки Яны, полностью встал на ее сторону.
Первое впечатление, как правило, наиболее сильное. И оно (даже при менее пристрастной, чем у мамы, позиции) не вызвало у меня чувства симпатии к жениху. Мне он показался неприветливым и замкнутым. Взгляд умных, выразительных глаз был жестким и холодным. Даже в начальный период знакомства он говорил резко и самоуверенно. Успешно окончив технический вуз, с апломбом рассчитывал, что в ближайшие годы станет выдающимся ученым. Я, правда, решил, что причина кроется в его тщеславии: жених явно хотел повысить свою значимость в наших глазах.
Он был крепкого, гармоничного сложения, с манерами темпераментного самца. Грубое мужское начало, которое бурлило в нем, настораживало. Тем более что Яна по своей природе была легкоранима. Естественно, нас очень беспокоило, как сложится ее дальнейшая судьба. Мы высказали ей свои опасения и сомнения в надежности их брачного союза. Но она в ослеплении первой влюбленности воспринимала наши слова как попытку давить на нее. И заупрямилась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});