Конечно, любой человек, поглядев на жильца, сказал бы тому: «Да не спятил ли ты, хозяин? Небось рожа-то из сыскного, больно уж приглядная! А выправка, ты только погляди… Да его хоть сейчас в мундир, саблю в руки, на резва коня верхом – и на парад во главе полка! Кого ты пригрел, кому ты тайны свои открываешь? Он же выдаст тебя, с потрохами продаст, он же к тебе ищейками приставлен и сам ищейка первейшая!»
Конечно, люди вправе говорить все, что им в голову взбредет, однако учитель своего нового ученика ничуть не опасался. Он знал о нем достаточно, чтобы чувствовать себя с ним совершенно спокойным. Папаша его был некогда прокурором в Энске, ну так и что? Это не мешало ему тайком водить дружбу со знаменитым шулером и брать у него уроки шулерства и мошенничества. Благодаря тем урокам уважаемый человек, которого, конечно, никто из приятелей по клубу не решился бы заподозрить ни в чем дурном, славился как один из удачливейших игроков и добивался немалых прибавок к своему убогому прокурорскому жалованью. Они расстались после перевода господина прокурора в Москву, но сохранили друг о друге самые наилучшие воспоминания. И старик был не только удивлен, но и весьма польщен, когда сын явился к нему с рекомендательным письмом от отца и попросил быть его добрым гением – как был он в свое время добрым гением папеньки.
На такие услуги старый маэстро зеленого сукна был всегда готов – и охотно взялся за уроки, перемежая практику с высокопарными теоретизированиями, до которых был весьма охоч, ибо был он красноречив и велеречив:
– Хороший шулер встречается редко. В нашем деле имеются и ремесленники, и артисты. Артист должен обладать не только выдержкой и находчивостью, но и все пять внешних чувств должны быть в нем развиты до совершенства. Не говоря уж о главном – об осязании, зрение и слух, равно как и обоняние и вкус, также должны работать у него без отказа.
– Ну, что касается обоняния и вкуса, это, надо полагать, с вашей стороны цветок красноречия, – усмехнулся ученик.
– Вовсе нет! Сами вы в том убедитесь. Маэстро нашего дела дня за два до крупной игры должен беречь пальцы и не снимать по возможности перчаток. Перед самой игрой, вымыв тщательно руки, кончики пальцев надобно опустить на мгновение в спирт: чтобы смыть самомалейшие жировые частицы с поверхности кожи. Пальцы ваши сделаются весьма чувствительны. Теперь о самых приемах игры. Их много: от грубого передергивания трилистников на пошлых волжских пароходах и до самых изысканных приемов. Не буду говорить вам о крапах…
– Я не знаток вашего искусства, а потому расскажите и о крапах, – попросил молодой человек.
– Извольте! – согласился учитель. – Это чрезвычайно просто: во время игры на нужных вам картах вы незаметно проводите ногтем по лицевой стороне, вследствие чего на рубашке образуется бугорок, легко ощущаемый. Таким образом, по этому бугорку при вытягивании карты из колоды, или, как принято говорить, из машинки, вы заранее ее определяете. Это ногтевой крап. Шершавый крап, в сущности, тот же ногтевой, с той лишь разницей, что вы ногтем делаете отметки по острому ребру карты. Образуется этакая пилочка, она легко ощущается при тасовании.
– Я слышал, помечаются также и рубашки, – проговорил ученик.
– Эх, молодой человек! – хохотнул старик. – Иной раз государство само навстречу нам, шулерам, идет. Вы не поверите, но императорская карточная фабрика выпустила по недосмотру за последний год несколько десятков тысяч карт, в которых синяя рубашка на картах была неодинакова во всей колоде! Рубашка эта выглядела, как шестнадцать параллельных рядов, как бы ромбиков (нечто вроде сетки), но шестнадцать полных рядов имели лишь фигуры и десятки. А рубашка на девятках и прочих картах, до двоек включительно, имела всего пятнадцать рядов, шестнадцатый дополнялся двумя полурядами срезанных ромбов, расположенных один полуряд наверху, а другой внизу карты. Конечно, столь приметный крап был нашей братией использован. Ну а что касаемо мелких приемов… Вы, конечно, должны быть готовы не только самому мухлевать, но и быть готовым к встрече с таким же противником. Вот я вам перечислю несколько приемов… Если подошла очередь раздавать карты, шулер перед раздачей может подменить не одну или несколько карт, а всю колоду. В новой колоде все будет подготовлено для его выигрыша или для проигрыша партнеров. Надо очень внимательно следить за руками тасующего. Для подмены колоды ему требуется не более одной или двух секунд. Он как бы невзначай опустит руку с колодой карт под стол – и мгновенно вздернет ее, но уже с другой колодой. Подделывают и рисунок крапа: на одной карте он может отличаться от рисунка другой незначительно, почти неприметно для глаз. Это чуть измененная расцветка, другой наклон линий с ромбами или присутствие на крапе одной или двух точек, штрихов или капель высохшей воды. Вы будьте настороже, при малейшем подозрении можете требовать заменить колоду на нераспечатанную.
Ученик кивнул. У него всегда была отличная память, и он не сомневался, что все запомнит сразу. Кое-что из сказанного учителем он слышал и прежде, но никогда не прерывал его, совершенно справедливо считая, что повторение знания лишним не бывает. Раньше он едва не погубил свою жизнь из-за того, что плохо слушал, плохо учился. Ну и попался! Его передернуло при одном воспоминании. Чтобы спастись, он принужден был продать душу дьяволу. За деньги, конечно. Чтобы отдать долг. Уж лучше душу дьяволу, чем пулю в лоб. Так он решил тогда. Однако его взяли в такой оборот, что жизнь воистину повисла на волоске. Он даже думал: да уж лучше бы меня опозорили карточным проигрышем, чем участием в ваших гнусных заговорах! На его счастье, дьявол вскоре умер, и удалось уехать из того города, где оставались его друзья-приятели, которые могли знать о сделке.
И все же он жил в постоянном страхе, что те старые дела откроются. Он ушел из полка (не зря наблюдательному человеку могло показаться, что молодому человеку весьма пристал бы военный мундир!), вернулся в город, где прошло его детство. Он решил начать новую жизнь – однако оказалось, что и для жизни в провинциальном городишке нужны деньги, и чем больше, тем лучше.
У него было два пути – заработать или выиграть. Работать не хотелось, играть было боязно. И тут перед ним открылся еще один путь – выгодно жениться. Да нет, без этой пошлости – голого расчета. Такую глупость спорол в свое время отец нашего героя. Ну и платил за нее всю жизнь, в конце концов ушел от жены и зажил пусть не столь изобильно, но хоть свободно.
В отличие от отца сын верил в любовь. К примеру, перед ним на выбор были три девушки-невесты. Одна нравилась больше всех. Вообще, это была его первая любовь, когда-то он по ней сходил с ума, но приданое у нее было так себе, достаточно скромное. Не хотелось бы влачить жалкое существование, да и любовь уже подостыла. Лучше сызнова с другой начать. Вторая невеста была очень богата. Баснословно! Но ему пришлось бы завязать себе глаза, прежде чем лечь с ней в постель. А надо сказать, что радости супружеской жизни имели для молодого человека очень большое значение. Поэтому он обратил свой благосклонный взор на третью красавицу. И тут показалось, что ему повезло: невеста его любила, он тоже был влюблен, а приданое было если не феерическим, то заслуживающим внимания. Вот если бы только можно было не встречаться с ее папашей, от которого зависело, выделить дочке приданое или нет, с папашей, который будущего зятя, что называется, на дух не переносил, норовил его выставить в невыгодном свете, унизить!