вас это хорошо получается…
Лейтенант напряженно кивнул головой…
– Сделаю.
– Где Унхай?
– Карцер ищет. Сейчас будет.
– Проблемы здесь с этим… Но ничего. Оставьте всех под замком, как сможете, – до выяснений.
Им ничего уже не изменить. На пост DIS не докладывайте ничего, кроме доложенного мне сейчас.
Остальным займетесь позже.
– Понял.
– Распоряжайтесь, Айнер… А Стикк… Ко мне его, как свободен будет.
– Так точно. Стикк! Берешь ответственность – берешь и бойца! “Спутник” с тобой пойдет!
Остальные пойдут со мной! D40-709 замкнет!
Норвальд допустил к нам врача и поспешно повернул к сектору системных управлений… Грубо
прошитые скобами раны перестали кровоточить. Доктор ушел, как только наскоро очистил и
высушил наши ожоги – остались только чудовищные рубцы. Айнер затушил окурок в лужице
жидкой крови…
– Ну что, давайте мне память… Герф, а ты что стоишь?..
– Я…
– Туго соображаешь! Сдай отчетную память!
Ничего. Это еще ничего… Я и правда соображаю сейчас туго… Как раз из-за этого Айнер не
сильно пошатнул мою изначальную уверенность в том, что до высшей меры дело не дойдет. Знаю,
что он на это способен, но не так – не с того, что его замыкает. Он по справедливости решит…
Нор под арестом. Он сгинул, ведомый Стикком, зажатый в спину холодным взглядом машины, –
сгинул на переходе, где-то посреди покореженных лестниц, спускающих обломанные ступени
глубоко под землю… Темная пустая дверь пожрала сначала Айнера, потом и каждого из нас…
Соргу кровотечение вроде остановили, но грубо – и раны скоро открылись… Кровь хлещет ему на
глаза из-под железных скоб, прошивших его бровь… Мне бы тоже не хотелось видеть эти темные
коридоры… Никто из нас не знает, куда они нас приведут…
Запись№14 00 00 000 00:00
11. 04. 205 год Новой Техно-Эры 05:40
Айнер устроил нам настоящий конец света – в прямом смысле… Подходящий карцер в этой
разгромленной части они с Унхаем так и не нашли, так что нас вчетвером заперли в просторной,
пустой и темной, морозилке неизвестного назначения. Ничуть здесь не лучше – разве что вместе
нам спокойней как-то. У нас забрали только оружие. Но мы так привыкли к способности жечь и
резать все что под руку попадет, что без холодного железа и белых лучей под рукой стали быстро
падать духом…
Темнота и холод способствуют резкому осознанию силы властей… Того хуже, что при
применении конкретной офицерской силы власти, нас пробирает до костей закостенелость
бездейственности… Айнер хорошо знает, как нас на место – в строй – задвинуть. Сорвал с нас
заряженные энергоблоками портупеи и излучатели – и никакие мы больше не всесильные, не
всемогущие. Нам вроде как теперь и правоту доказать нечем… И никакое тут сопротивление не
поможет. И гордость, и решимость ничего особенного тебе тут не дадут. На это слишком
рассчитывать не стоит… если тебе не на чужой стороне худо пришлось. Стойкость – единственное,
что действительно нужно безоружному, замерзшему, поглощенному теменью, бойцу без врага… А
157
надменность… Надменность дух и поднимет, и опустит. Терзает нас со всех сторон клыками
непримиримости. Нам признать вину почти так же сложно, как не признать…
Просто, нам осознать ошибку трудней, чем понять, что где-то мы ее допустили, – от этого мы и
ершимся… А вообще наш норов противовесом оснащен. Так он и работает – поднимет нас кто-то
или что-то не по заслуге выше должного, наша гордость без посторонней помощи обратно в строй
нас поставит. И иное условие ничего не изменит – опустить нас ниже заслуженного – наша
гордость тоже никому и ничему не позволит. Всегда ставит нас туда, где нам стоять следует. Так
должно быть… если бы не сбои. Но и на них управа есть – темень, холод и… безоружность. Это
офицеры придумали, чтобы дурь из нас вышибать проще было. На то нам и выдан час-другой –
чтобы резко рухнуть духом об пол и потихоньку его поднимать при помощи гордости, оставленной
нам как последнее оружие, до указанного ровного места – до плацдарма, до полигона, где нас снова
строить и испытывать будут. В общем, зарвались мы… и получили… Но случай вниз опускает,
гордый нрав – подымает наверх.
Наш единственный уцелевший прожектор то ли окончательно дохнет, то ли начинает
потихоньку стабилизировать поток… Ему пуще нашего досталось – он слабо и перебойно мерцает
и меркнет меж продолжением работы и отправлением на свалку… Зависает, как мы, – между
жизнью и смертью.
– Сорг, подключи его нормально или отключи вовсе. От этих перебоев хуже только…
Сорг не реагирует. Его неживое лицо не дрогнуло, взгляд замер слабым просветом посреди
окружающей нас мглы… Он сосредоточенно и терпеливо продолжает настройку. Хорн только
рукой махнул и одарил нас, не покидающей его, открытой улыбкой. Он по привычке еще
нашаривает клинок за голенищем, но его там уже нет – Унхай забрал… Теперь Хорну руки занять
будет нечем… Скоро и он сцепит окоченелые отмороженные пальцы покрепче, как мы с Владом…
– Терпи, Герф… Нас с Соргом этот мрак грызет сильней.
– Не скажи… Похоже, излучатель – хранилище моей души.
– Да мы все будто с душами расстались. Но это не так уж и плохо, Герф.
– Если учесть, что временно…
– Если учесть, что наши души остались при нас. Знаешь, я как-то Айнеру торжественно заявил
– “Мы – это наше оружие, наше оружие – это мы”. Он мне с ходу отрезал – “Нет, оно без нас не
оружие, мы – оружие и без него”.
Влад еще стоит на ногах, но уже не твердо… Мы все старались простоять как можно дольше,
чтоб уменьшить площадь соприкосновения с промерзшими плитами, только одним упорством
долго не продержались. Теперь и Лесовский бросил искать блуждающим впотьмах взглядом стыки
сомкнутых дверей, подошел к нам ближе – подальше от холодных стен – и припал на колено перед
дохлым фонарем. Он замкнул наш тесный круг в центре этой пустоты…
– А что, Хорн, так и есть. Но привыкнуть к этому надо – и осознать.
– Ну, Лесовский, начинай сейчас – потом ни времени, ни возможности не будет. Этот навык
полезен. Помнить о том, что наш разум сильнее, чем наши руки, следующие за ним, и чем наше
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});