Правда, толку от этого отчаянного выстрела вышло бы немного. Вероятней всего, стрела отскочила бы от толстой стальной пластины гномьего забрала. Её же потом наверняка изрешетили бы болтами. Но уж лучше принять достойную смерть в бою, чем вот так бессильно глотать незаслуженные оскорбления.
— Не верите мне — убейте! Но не нужно порочить моё светлое имя недостойными подозрениями! — бросила уже всем гномам отчаянная эльфийка. — Где доказательства моей стрельбы? Предъявите стрелы!
— Ишь ты, храбрая какая, — усмехнулся предводитель гномов, опуская свой топор. Два могучих гнома с топорами последовали его примеру, а вот арбалетчики и не подумали опустить своё оружие, продолжая держать эльфийку на прицеле своих скорострелов.
— Желаешь доказательств, что ж, прошу идти за мной, — махнул рукой старший.
Повинуясь его жесту, четвёрка закованных в сталь воинов раздалась в стороны, и Ризидиэль увидела ещё одного гнома, до сей поры скрытого от неё телами товарищей. Этот шестой гном был без доспеха, в волчьей шубе на голое тело. Он без движения лежал на боку, и из спины его торчала длинная эльфийская стрела.
— Это не моя стрела, — едва взглянув на тяжело раненного, тут же объявила эльфийка. — У меня все стрелы с белым оперением, а здесь явно не белый цвет. Это не сложно проверить. Возьмите мой колчан и сравните стрелы.
— Да, ты права, стрелы обстрелявшего нас эльфа были с зелёным оперением, — вынужден был признать старший гномов.
От этих его слов по сердцу эльфийки словно полоснули тупым ножом. Ризидиэль стиснула зубы, чтобы не застонать и не выдать тем самым свою страшную догадку. Ведь зелёноперые стрелы были у её бесследно сгинувшего Лезля. Выходит, он и есть тот эльф, что отныне бьётся на стороне нежити, — тёмный эльф. Значит, зловещее предостережение Галлеана — правда, и её любимый безжалостной богиней смерти был превращён в жуткое бездушное чудовище.
Но гномам до поры до времени знать об этих её догадках было вовсе необязательно. И Ризидиэль постаралась придать лицу совершенно бесстрастный и безразличный вид.
— Но это ещё не доказывает её невиновности, — поспешил вмешаться седобородый советчик. — Быть может, у неё было два колчана со стрелами. В одном с зелёными перьями, в другом с белыми. Те, что с зелёными, она расстреляла, обстреливая нас из засады. А преследуя нас, прихватила полный колчан с белыми.
— Это не моя стрела, — повторила эльфийка. — Цвет оперения — очевидное, но отнюдь не единственное различие. Ты же сам арбалетчик, должен разбираться в стрелах. Неужели не видишь, что эта стрела гораздо толще и длиннее моих? Силы моих рук попросту не хватило бы, чтобы придать ей убойное ускорение.
— Твои доводы убедительны, — кивнул старший гномов. — Допустим, мы тебе поверим, что не ты в нас стреляла. Но где гарантия того, что ты не действуешь в паре с нашим обидчиком? И пока мы тут с тобой упражняемся в красноречии, твой напарник не целит в нас стрелой, выискивая уязвимые щели в нашей броне?
— Я сама по себе, — твёрдо объявила девушка. — Хотите верьте, хотите нет, но, кроме своего честного слова, иного доказательства у меня нет. Но если вы мне доверитесь, я, пожалуй, могла бы помочь вашему раненому другу.
— Ты целительница? — оживился старший гном.
— Не совсем, — улыбнулась эльфийка. — Моя мама целительница, а я, как старшая дочь, её помощница и ученица. Дар полновесной целительницы перейдёт ко мне только после смерти матери. Так испокон веков происходит в нашем роду. Я надеюсь, стать целительницей мне придётся не скоро. Но извлекать эльфийские стрелы и заговаривать нанесённые ими раны мама, к счастью, меня уже обучила.
Ризидиэль открыла гномам почти всю правду о себе. Умолчала она лишь о том, что раны, остающиеся после извлечения зачарованных эльфийских стрел, если до извлечения не подобрать контрзаклинание, блокирующее разрушительный эффект наложенных на стрелу чар, как правило, крайне болезненны и очень трудно потом зарастают. Даже её матери, опытной целительнице, при врачевании подобных ран порой приходилось изрядно попотеть, исследуя запутанный клубок опасных чар. Составление точной формулы контрзаклинания занимало гораздо больше времени, чем сама операция по извлечению стрелы, и отнимало, как правило, добрый час драгоценного времени целительницы. А учитывая, что мать была во многие разы искуснее дочери, самой Ризидиэль с составлением контрзаклинания пришлось бы промучиться не один час и даже не два, а гораздо дольше. Но в данном конкретном случае, если ранившая гнома стрела была выпущена рукой любимого (в чём Ризидиэль уже совершенно не сомневалась), сплести контрзаклинание на набор её чар девушке не составит труда, потому как она неоднократно практиковалась в расшифровке чар как раз на стрелах Лезля, и здесь для неё не было секретов.
Поскольку обезвредить чары любимого Ризидиэль могла за считанные минуты, во избежание ненужных расспросов она не стала посвящать гномов во все эти тонкости эльфийского целительства.
— Ну ежели так, попробуй, — после недолгого раздумья кивнул предводитель гномов и властно шикнул на неуёмного седобородого, который снова зашептал было ему на ухо, мол, опасно вот так вверять жизнь товарища в ручонки этой подозрительной эльфийки, непонятно как здесь вдруг оказавшейся.
— Я принял окончательное решение, Орт, — строго высказал старший гномов арбалетчику. — Фулгаод очень плох, вряд ли он самостоятельно придёт в себя, и до отцовского замка, боюсь, мы его не донесём. Придётся рискнуть и довериться нашей гостье… Прошу, уважаемая, — обратился он уже к эльфийке, — спаси нашего товарища, и я, Кагнерик Быстрый Топор, лично гарантирую тебе свою защиту и покровительство.
За разговором как-то незаметно наступил рассвет. Ночной сумрак растаял под напором вытянувшегося из-за края горизонта светила. На окружённой лесом поляне по краям ещё царила серая тень, но в центре покрытая росой трава уже искрилась в солнечных лучах. Подстреленный гном, как на заказ, оказался аккурат внутри такого ярко освещённого участка. Таким образом сама собой разрешилась проблема с освещением предстоящей сложнейшей операции.
Не теряя больше времени на досужую болтовню, Ризидиэль приблизилась к неподвижному гному, села перед ним на корточки, извлекла из-за голенища сапога короткий острый нож и ловким точным движением взрезала волчью шубу, оголив кусок спины вокруг раны. Затем она быстро и аккуратно ощупала тонкими пальцами зловеще побагровевший и вздувшийся вокруг торчащей из спины стрелы бугор воспалённой плоти и, не оборачиваясь, потребовала от гномов котёл кипятку.
Понукаемые старшим гномы тут же засуетились, собирая в лесу вокруг поляны сушняк, разводя костёр и подвешивая над ним большой походный котёл, на треть наполненный собранными из фляжек остатками воды.
Оставшаяся наедине с раненым девушка скороговоркой зашептала под нос формулу целительного заклинания и стала очень аккуратно, миллиметр за миллиметром, вытягивать из глубокой раны длинную зелёноперую стрелу. Пребывающий в бессознательном состоянии гном никак не реагировал на болезненную процедуру.
Полное извлечение стрелы растянулось на добрую четверть часа. За это время гномы успели вскипятить воду, и когда Ризидиэль наконец вытащила из раны вымазанный в сгустках крови наконечник, у её правого колена уже парил предоставленный гномами котелок с кипятком.
Отшвырнув кровавую стрелу, девушка наскоро обтёрла вымазанные в крови руки предоставленным гномами белым полотенцем и, вытащив из крошечной поясной сумки горсть пахучей травы, швырнула её в бурлящую воду. Потом она попросила у запасливых гномов ложку и стала медленно помешивать травяной отвар в котелке по часовой стрелке.
Меж тем из освобождённой раны потоком хлынула тёмно-красная, почти чёрная застоявшаяся кровь. Бурный поначалу ручей крови через примерно полминуты начал постепенно стихать. По мере уменьшения кровотечения менялся и цвет вытекающей крови, она светлела и алела прямо на глазах.
Через пару минут после извлечения стрелы земля под неподвижным гномом настолько пропиталась кровью, что под сапогами у эльфийке при каждом её движении вовсю чавкало. Но из раны уже бежала лишь тонкая алая ниточка. Ризидиэль перестала мешать отвар, собрала ложкой с его поверхности отдавшую полезные свойства траву и сбросила её на землю. Затем зачерпнула ложкой первую порцию ещё горячего отвара, осторожно поднесла её к воспалённой ране и аккуратно влила отвар в кровоточащее отверстие. Весьма болезненное соприкосновение обжигающего отвара с открытой раной пробилось даже сквозь глубокое забытье гнома, лежащее на боку тело конвульсивно дёрнулось, и с губ бедняги сорвался стон.