был более чем прозрачный. Юрий заалел кончиками ушей и, чеканя шаг, вышел из гостиной. Прощаться не стал – видно, боялся, что не справится с эмоциями и вместо одних слов скажет другие, не слишком вежливые и куда более подходящие для подобного разговора.
– Может быть, мне тоже лучше уйти? – предложила я. – Смотрю, вы, бабушка, не в духе.
– Будешь тут в духе с нашими проблемами, – бросила она. – И все потому, что одни много болтают, другие не думают, когда делают, словно голова им дана, только чтобы носить фуражку. А третьи… – Она махнула рукой, забавно перебирая пальцами в воздухе, словно пытаясь нащупать струны музыкального инструмента или же уже играя на нем неслышно для остальных. – Впрочем, я сюда приехала не для того, чтобы делиться своими проблемами.
– А чем же вы собрались делиться? – настороженно уточнила я, подозревая, что сейчас проблемы появятся у меня, причем не из тех, от которых можно избавиться без потерь.
– Разумеется, радостью, – сложила губы в улыбку княгиня. – Мы устраиваем бал.
Кажется, началось то, о чем предупреждал Юрий. Может, действительно сказать, что я к нему присматриваюсь? Мол, рысь с рысем скорее найдет общий язык, чем рысь с кем-то еще.
– Рада за вас.
– В твою честь, – продолжила она, словно не заметив моего неудовольствия. – Бал состоится через две недели, поэтому нужно бросить все силы на его подготовку.
– Мне кажется, вы забыли очень важную вещь.
– Какую же?
– У меня траур по маме.
– Он не мешал тебе танцевать на благотворительном вечере, – проявила она осведомленность.
– Всего два танца, и те по необходимости, – отрезала я. – Сейчас я этой необходимости не вижу.
– После того как ты вошла в клан, все трауры остались за его пределами, – твердо заявила княгиня. – Матери ты все равно не помнишь, так к чему этот фальшивый траур? – Она прищурилась и внезапно сказала Владимиру Викентьевичу: – Не могли бы вы оставить нас, дорогой мой? Вдвоем с Лизой мы скорее придем к взаимопониманию.
– Хорошо, – не скрывая недовольства, ответил тот.
– И пожалуйста, без этих ваших штучек, – напутствовала его княгиня. – Подслушать у вас все равно не получится, а я обижусь.
Владимир Викентьевич посмотрел на нее так укоризненно, словно ему и в голову не могло прийти столь неблаговидное дело. И выглядел при этом так честно, что я бы ему даже поверила, если бы не подсмотрела у него замечательный подслушивающий конструкт. Наверное, в случае княгини не слишком эффективный, иначе она не бросалась бы подобными обвинениями.
Рысьина дождалась, пока хозяин дома выйдет из собственной гостиной, и легкими движениями пальцев поставила полог от прослушивания. Я с интересом вгляделась. А полог-то не такой, как у Владимира Викентьевича и Волкова. Совсем другие блоки. Но я почему-то уверена, что не менее эффективные, если не более.
– Куда это ты смотришь? – прервала мое изучение Рысьина.
– Никуда, просто задумалась.
– А мне показалось, что ты что-то рассматриваешь.
– Все в этой комнате я видела неоднократно.
– Так-таки и все? – Она сверлила меня выразительным взглядом, рассчитывая на чистосердечное признание о моем магическом зрении. Но я ничего ей рассказывать не собиралась, поэтому просто промолчала, и она сдалась первой. – Так вот, Лиза, готовящийся бал важен не только для клана, но и для тебя. Нужно помочь тебе с выбором, пока ты еще не наделала глупостей.
– А вам не кажется, что мне пока еще рано делать этот самый выбор?
– Я же не гоню тебя замуж прямо сейчас, – заворковала она, ласково улыбаясь, как самая настоящая бабушка. – Присмотришься, вдруг кто по сердцу придется. У меня и фотографии есть.
Откуда она их вытащила, я не поняла. Скорее всего, из пространственного кармана, поскольку никакого материального носителя я не заметила. Но факт оставался фактом: в ее руке словно из ниоткуда проявилась толстенькая пачка фотографий. Точнее, фотографий было не так уж много, но сами они выглядели очень солидно. И молодые люди на них – тоже. Особенно этот в штатском, плотненький такой, с окладистой русой бородой и хитрющими глазами, блеск которых был заметен даже на фотографии.
– За ним дают очень неплохие деньги, – тоном заправской свахи начала расхваливать жениха Рысьина. – И меховой салон в Царсколевске.
– За ним? – удивилась я.
– Так в случае чего он войдет в наш клан, а не ты в его. Клан сильный, и их связи нам очень пригодились бы. Самому же Дмитрию Валерьевичу там не на что рассчитывать, хотя наследственность у него неплохая.
Похоже, княгиня уже развила бурную деятельность, собираясь приманить мной в клан дичь покрупнее. Но эта дичь была уж точно не на мой вкус.
– О какой хорошей наследственности вы говорите? Он толстый, – обвиняюще заметила я.
– Вовсе нет, – возмутилась княгиня, словно я оскорбила ее лично. – У него просто конституция такая.
– Ага, кость пушистая, – ехидно согласилась я.
– И с пушистостью там все в порядке, – Рысьина была сама невозмутимость, словно отвечала на интересовавший меня вопрос. – У всех Песцовых прекрасный мех.
– То есть это тот Песцов, который увлекается певичками? – заинтересовалась я.
– Да, он занимается концертами в нашем городе, – после короткой паузы подтвердила княгиня.
Как вовремя мне Юрий про него рассказал. И как жаль, что я не поинтересовалась пикантными деталями биографий других потенциальных женихов.
– Думаю, не столько концертами, сколько артистками, – безапелляционно бросила я. – Он мне точно не подходит, бабушка. На певичек можно спустить не только те деньги, что за него дадут, но и все клановые. И к чему тогда его связи?
– Здравый подход, – вынужденно согласилась княгиня. – Действительно, не самое хорошее увлечение, если ты, конечно, не преувеличиваешь.
– А сколько он концертов устраивал в Ильинске? – невинно поинтересовалась я. – И была ли среди приглашенных артисток хотя бы одна талантливая, пусть не очень красивая? И как обстоит вопрос с приглашаемыми актерами? Или Песцову все равно, с кем… кого приглашать.
Княгиня вырвала у меня из рук карточку и стала разглядывать изображенного там молодого человека с явным интересом. Все, теперь можно быть уверенной, что этого мне точно не навяжут, поскольку к Песцову пришел он сам.
Глава 39
Вечером пришел Волков. С ним я встречаться не собиралась, поэтому попросила горничную сказать, что состояние моего здоровья не позволяет принимать гостей. Мол, больная я вся: от кончиков ушей до кончика хвоста, который от усиленных нагрузок почти отвалился. А ведь он и без того не слишком длинный. Поэтому целитель потребовал от меня лежать в кровати и отдыхать. В результате визитер передал букет и записку, в которой выражал сожаление о невозможности личной встречи и надежду, что