брать было негде. Не идти же с этим вопросом к Шитову.
– Лизонька, ты же понимаешь, что эти книги нельзя никому показывать? – встревоженно уточнил Юрий. – Даже Звягинцеву. Ему – в особенности. Он непременно все расскажет Фаине Алексеевне, а она отнесется к моей тебе помощи без одобрения.
– Разумеется, Юрий Александрович. – Я ему улыбнулась и начала складывать упаковочную бумагу. Как укрыть сами учебники от посторонних взглядов, я уже придумала, осталось убрать следы того, что их вообще сюда приносили. – Как жаль, что я не могу создавать желаемые иллюзии. А то бы вы ушли отсюда с таким же свертком.
– Я? – удивился Юрий. – Лизонька, я же офицер, я не могу расхаживать по улицам, держа в руках посторонние предметы.
– Урон офицерской чести? – усмехнулась я.
– Разумеется, – несколько недоуменно ответил он. – При военной форме не полагается носить в руках ничего, кроме планшета.
– Экая у вас хрупкая честь, – посетовала я. – Как же вы несли книги сюда?
– Нес не я, – снисходительно пояснил Юрий. – Лакей отца.
– И вы ему доверили столь ценную вещь? А как же секретность?
– А что делать? Не мы выбираем правила. Но мы можем выбрать, куда пойти, – неожиданно сказал он. – Лизонька, приглашаю тебя на прогулку и отказа не приму.
И этак выразительно глянул: мол, в долгу ты теперь у меня, дорогая. В неоплаченном или в неоплатном, это уж как получится.
– Но мне нужно заниматься, – попыталась я увильнуть от немедленной выплаты.
– Магия от тебя никуда теперь не убежит.
– У меня, кроме магии, еще много заданий из гимназии, – заметила я.
Не то чтобы я собиралась отложить только что полученные книги и взяться за немецкий с математикой, но нужно же показать, что незанятого времени у меня не осталось вовсе. А если и осталось, то не для прогулок с Юрием.
– Вот и я про что, Лизонька. – Он со сноровкой, явно выработанной неоднократными тренировками, подхватил мою руку, поднес к губам и поцеловал. Нежно так поцеловал, со значением. – Не бережешь ты себя. Похудела, осунулась. А ведь ты еще после нападения не восстановилась.
Руку он отпускать не торопился, прижал к груди и посмотрел настолько выразительно, как умеют делать только котики. И мне почему-то сразу пришло в голову, прилично ли вообще его принимать без Владимира Викентьевича. А то так посидишь на диванчике с гостем раз-другой, а потом окажется, что ты уже скомпрометирована по уши и нужно выходить замуж за этого нелюбителя настойки валерианы. Хорошо хоть, двери в гостиную открыты и прислуга, если что, подтвердит, что между нами ничего не было.
– Юрий Александрович, – сурово сказала я, отнимая руку.
– Лизонька, тебе непременно нужно прогуляться, – не проникся Юрий, – подышать свежим воздухом. – И еле слышно добавил: – И поговорить без свидетелей. Не доверяю я этому дому.
Неужели он узнал, что Владимир Викентьевич подслушивает своих гостей самым беспардонным образом? Или просто хочет вытащить меня на улицу? Впрочем, если у Юрия было что сказать, стоило его хотя бы выслушать, и действительно лучше не здесь: я тоже не была уверена в том, что сказанное в этих стенах здесь же и останется. Конечно, можно было поставить полог тишины самостоятельно, но это можно сделать и на улице, а Юрию совсем незачем знать о моих умениях.
– Так как, Лизонька, прогуляемся? – продолжил настаивать Юрий легким расслабленным голосом. – Здесь неподалеку прекрасный Обский парк, куда пускают только чистую публику. Я выполнил твою просьбу, выполни и ты мою.
– Хорошо, – решила я, хотя и появилась уверенность, что просьба совсем не о прогулке, да и одной просьбой дело не ограничится. – Только книги отнесу.
Книги я не только отнесла, но и набросила на них комплексный отвод глаз Волкова. Вдруг горничная Владимира Викентьевича обладает усиленным обонянием? А так и не увидит, и не унюхает. На всякий случай для маскировки я кинула на кровать открытый томик из тех, что принесла Оленька. Не думаю, что вещи в моей комнате изучены до мелочей, а значит, могут решить, что эта книга из тех, что принес Юрий. Она, конечно, одна, а не три, но количество книг горничная все равно не видела.
Оставляла подарок Юрия я с сожалением, напоследок провела по корешку, чуть задерживаясь пальцем на всех выпуклостях: книга по магии для меня была куда интересней дарителя, даже со всеми его секретами. Как мне кажется, секреты Рысьина такие же пустые, как и он сам, а вот трехтомник по магии полон именно такими, какие мне нужны.
Но все же задерживаться не стала, и вскоре мы с Юрием медленно, прогулочным шагом, шли по улице. Торопиться было некуда, но и разговор можно было начинать, не доходя до обещанного парка с «чистой публикой». Почему-то при этом словосочетании мозг упорно подкидывал картинку распаренных после бани дебелых матрон, сидящих на скамеечке в ожидании бесплатного представления, которое Юрий способен обеспечить в одиночку. Особенно во втором облике после пары рюмок запрещенной валерьянки.
– Так о чем вы хотели поговорить, Юрий Александрович? И почему этого нельзя было сделать в доме Владимира Викентьевича?
– Ах, Лизонька, мне в радость с тобой прогуляться, – промурлыкал Юрий, улыбаясь так, словно только ради этого и вытащил меня из дому.
Погода, конечно, радовала солнцем и небольшим морозцем, но это совсем не искупало неподходящего спутника рядом. С Юрием я не хотела гулять, и он это прекрасно знал.
– Радость может быть очень кратковременной, – сухо намекнула я, – если она окажется не связанной с делом. Повторяю вопрос. О чем вы не хотели говорить в доме Владимира Викентьевича?
– Подумать только, как изменился твой характер, – неодобрительно заметил Юрий. – Любая из твоих подруг была бы счастлива оказаться сейчас на твоем месте.
Ответить предложением пригласить любую из столь запомнившихся ему моих одноклассниц я не успела.
– Рысьина? – неожиданно окликнул меня проходящий мимо Андрей Андреевич. – Надеюсь, вы уже решили все задачи и сейчас гуляете с чистой совестью и сделанными уроками.
– А если нет? – агрессивно спросил Юрий. – Какое вам, собственно, дело до того, как проводит свое свободное время ваша ученица?
– Вы сами сказали, что она – моя ученица. А ученица гимназии должна подчиняться правилам этой самой гимназии, если не хочет иметь неприятностей. Я надеюсь, Рысьина, что вы нашли время, чтобы их прочитать, и не только прочитать, но и запомнить.
Андрей Андреевич явно намекал на мой неудачный поход в синематограф, но Юрий этого не знал и принял за намек на себя.
– А с каких это пор компания близкого родственника является нарушением правил гимназии? Что это у вас за правила такие? Возможно, мне