в суд с парадного входа. Но журналистам, не попавшим в зал суда, опять не удалось увидеть лицо погибше-воскресшего Сергея Якушева. Из трех бронированных автомобилей, остановившихся у здания суда, внутрь прошли несколько человек в черных масках. Кто из них был свидетелем, а кто охраной, было непонятно.
На этот раз перед публикой в зале суда предстал совершенно другой человек. Он был чисто выбрит, одет в элегантную одежду и вел себя несоизмеримо увереннее своего прежнего образа. Якушев-Сокольский опять прошел к «трибуне». Кто-то из журналистов захихикал и громким шепотом произнес: «Видимо, в ФСБ магазин одежды для свидетелей открыли…» Якушев не обратил на этот выпад никакого внимания, хотя явно услышал реплику. Афонин сразу попытался взять быка за рога, но свидетель, не дав ему вступить в дело, громко заявил:
– Я бы хотел заявить ходатайство! Мне необходим адвокат.
– Вы хотите перейти в ранг потерпевшего? – несколько удивленно спросил судья. – Но ведь на прошлом судебном заседании вы отказались от признания вас потерпевшим и согласились с тем, что будете лишь свидетелем на данном процессе.
– Все верно, ваша честь, – кивнул Якушев. – Однако хочу вам напомнить, что согласно действующему законодательству услугами адвоката могут воспользоваться не только обвиняемые и потерпевшие, но и свидетели.
– Вы правы, – после короткой паузы сухо произнес судья, которого немного покоробило напоминание Якушева о некоторых нюансах российского законодательства и тот момент, что сам он о возможности свидетеля обратиться к услугам адвоката как-то подзабыл. – Но мне бы хотелось понять причины, по которым свидетелю понадобился адвокат, не бывший ему нужным во время прежних слушаний.
– После первых слушаний мне очень не понравились некоторые статьи в средствах массовой информации.
– Вы хотите потребовать удаления журналистов из зала?
– Боже упаси! – вскинул руки Якушев. – У нас свобода слова и гласность судебного процесса, а потому каждый может беспрепятственно высказывать свое мнение о том, чему был свидетелем. Но в то же время этот «каждый» должен иметь в виду, что публично распространенная ложная информация является уголовно наказуемым преступлением. Ну и средства массовой информации обязаны отвечать за то, что они публикуют на своих страницах или вываливают в эфир. После прошлого моего выступления мне стало абсолютно ясно, что мне придется судиться со многими изданиями, чтобы обелить собственное имя, изгаженное некоторыми участниками и зрителями процесса. Но это уже дело гражданского судопроизводства, и им занимаются другие мои адвокаты.
– А у вас что, несколько адвокатов? – ехидно поинтересовался Афонин.
– Именно, – спокойно кивнул Якушев. – И один из них как раз ожидает решения суда за дверьми этого зала.
– Я протестую, – вновь влез Афонин. – Несмотря на свои заявления, свидетель явно пытается затянуть процесс. Ведь пока его адвокат будет знакомиться с материалами дела…
– Он не будет знакомиться с материалами дела, – перебил его Сергей. – Я еще раз повторяю, что не собираюсь переходить в ранг потерпевшего, а потому моему адвокату нет нужды изучать все дело. И вообще я не понимаю вашего протеста. Согласно действующему законодательству, если свидетель требует адвоката, то суд просто не имеет права не пойти ему навстречу, иначе свидетель имеет полное право отказаться давать показания.
– Что-то вы слишком хорошо ориентируетесь в уголовном законодательстве, – как можно более ехидней произнес Афонин.
– Хочу вам напомнить, что у меня высшее юридическое образование, – парировал Якушев. – А до того, как стать журналистом, я долгое время работал в милиции. Или вы считаете, что милиционеры не должны знать уголовного законодательства?
Афонин, хоть и смутился, но собирался дать достойный ответ, однако судья прекратил начинающуюся перепалку.
– Я удовлетворяю ходатайство свидетеля, – поспешно заявил он. – Пригласите адвоката в зал, – обратился судья к приставу.
В зал вошел седовласый мужчина, лет пятидесяти, одетый в явно дорогой, но не броский костюм. Он подошел к своему клиенту и поднял небольшую папочку. Судья жестом попросил его приблизиться. После чего папочка перекочевала к судье. Тот открыл ее и впился взглядом в документы. Через несколько мгновений он поднял взгляд на адвоката и удивленно спросил:
– Эдвард Беренс? Лондонская королевская гильдия адвокатов?
– Именно так, ваша честь, – с небольшим акцентом ответил адвокат.
Взгляды почти всех присутствующих скрестились на английском адвокате. Большинство из этих взглядов были изумленными. Что же это значит – у этого пьяницы, продолжающего стоять на свидетельском месте, английский адвокат?
– Я изучал русское уголовное право в Московском государственном университете и имею разрешение на ведение адвокатской практики в вашей стране от Верховного суда России и Адвокатской палаты России.
– Да, я вижу, – все еще не отойдя от удивления, произнес судья. – Но, насколько я знаю, ваша гильдия ведет только дела королевского дома Виндзоров.
– Это не совсем так, – качнул головой Беренс. – Но я думаю, что у меня имеются все необходимые разрешения, чтобы участвовать в процессе.
– Несомненно, – опомнился судья. – Я думаю, участники процесса не будут против этого?
Гособвинители энергично кивнули. Адвокаты посмотрели на Афонина, который явно играл первую скрипку в их команде. Но и тот не нашелся что сказать: видимо, еще не отошел от шока, вызванного известием о том, что у Якушева адвокат из гильдии, представляющей интересы королевского дома. Он даже не предполагал, что это далеко не первый неприятный для него сюрприз на этом процессе.
– Ну раз возражений нет, я удовлетворяю ходатайство свидетеля, и адвокат Беренс может принять участие в процессе, – констатировал судья. – Защита подсудимых, вы готовы задавать вопросы свидетелю?
Этот вопрос заставил Афонина собраться. Он встал из-за стола, бросил взгляд на Беренса, расположившегося напротив него, и обернулся к Якушеву.
– Чем вы занимались последние два года? – спросил Афонин.
– Да пьянствовал в основном, – пожал плечами Якушев. – Вы же сами твердите об этом на каждом углу.
Этот ответ вызвал смешки в зале и среди присяжных. А вот адвокат побагровел. Он явно ощущал, что Якушев постепенно начинает все больше нравиться присяжным и некоторым журналистам.
– Свидетель, – постучал молоточком судья, – я бы попросил вас отнестись к процессу серьезней и не ерничать.
– Ваша честь, я не понимаю, зачем защите подсудимого понадобилось узнать подробности жизни свидетеля ПОСЛЕ совершения преступлений, которые рассматриваются в данном судебном заседании, – приподнялся со своего места государственный обвинитель из Москвы.
– Это необходимо для понимания психологической составляющей свидетеля, показания которого могут оказаться решающими на этом процессе, – тут же отреагировал Афонин. – Его показания слишком важны, а потому нам надо понять, с кем мы имеем дело.
– Отвечайте на вопрос, – кивнул судья, соглашаясь с доводами защиты.
– Вы намекаете, что я сумасшедший? – поинтересовался Якушев у Афонина.
– Я не делаю никаких намеков, я задал простой вопрос, на который жду ответа.
– Я не могу ответить на этот вопрос, – спокойно ответил Якушев.
– Почему? – удивленно спросил