Батарея сорокапяток старшего лейтенанта Денисенко стояла чуть впереди и левее батареи Белякова, готовая открыть огонь прямой наводкой.
Политрук Василенко, когда на горизонте показались шедшие веером танки, еще раз обошел расчеты своих орудий.
- Ребята! Танки не тяжелые! Цельтесь лучше, без команды не стрелять!
Его самого охватило нервное возбуждение, но страха не было, голова оставалась ясной. Едва встав за наводчика к первому орудию, Василенко услышал, как от расчета к расчету прокатилось:
- Батарея! Приготовиться! Огонь!
Василенко поймал в перекрестие прицела танк, немного выждал и выстрелил. Орудие дернулось, звякнула упавшая гильза.
- Снаряд!
Снова поймав в прицеле танк, Василенко увидел, что он уже стоит и из верхнего люка густо идет дым. - "С первого выстрела?" - удивился Михаил.
Еще несколько снарядов Василенко выпустил, действуя автоматически только звякали гильзы под ногами. Стояли и горели четыре танка, а через несколько минут задымились и еще два. Оставшиеся шесть танков, не дойдя метров триста до позиций батареи, дружно развернулись и ушли на запад.
Политрук Михаил Василенко, пятясь от орудия, сел на зарядный ящик и смахнул пот с разгоряченного лица. Вытер лицо снегом.
- Как будто поленицу дров нарубил, - прогудел Василенко, всматриваясь в два подбитых им танка.
- Товарищ политрук, вас командир батареи на свой НП вызывает, подбежал к Василенко связной.
- Здорово ты их, Михаил, - комбат Денисенко крепко пожал ему руку. - А почему сам встал к орудию?
- Да вижу, что наводчик молодой, волнуется. Хотел только показать, но увлекся.
- Начальник артиллерии дивизии звонил. Благодарность тебе объявил.
- А остальные танки чьи? - спросил Василенко.
- Два сержант Орлов подбил, из взвода Гуммерова, а два кто-то из батареи Белякова. А хорошо мы им дали! - оживился Денисенко, - И потерь никаких, удивительно.
- Ты думаешь, что они теперь и упокоятся? Наше счастье, что нелетная погода, да танки шли без пехоты, - сказал Василенко.
Первые нахальные попытки гитлеровцев сходу прорваться к Ефремову провалились. Весь день 15-го ноября они вели разведку и готовились к новому броску.
В штабе дивизии у полковника Яманова весь этот день скрупулезно собирали любые сведения о противнике. И от разведки, и от беженцев. Анализировали, считали, прикидывали, и получалось, что в полосе дивизии не менее сорока-шестидесяти танков, четыре-пять батальонов пехоты, пять-шесть батарей артиллерии.
- Над чем голову ломаешь, Алексей Александрович? - пришел к нему вечером полковник Гришин. Он устало сел на лавку.
Яманов сидел над картой, испещренной значками:
- Да вот думаю. Или это передовой отряд, так очень сильный, или битая танковая дивизия плюс один-два пехотных полка... А фланги у нас совсем голые, - повысил он голос.
- А, может быть, они поленятся нас широко охватывать, - предположил Гришин, - Ведь это крюк километров тридцать, да по бездорожью. Опять в лоб танками - вряд ли, вчера обожглись. Ну-ка, поставь себя на место противника...
- С Архангельского на Ереминку хорошая дорога, а оттуда хоть на Кадное, хоть на Медведки, нам во фланг и в тыл. А там и на Ефремов.
- Вот и я на их месте сделал бы все так же. Что у нас там, дивизион Яскевича? - спросил Гришин.
- Так точно, - задумчиво ответил Яманов, и добавил: - И две роты.
Политрук Николай Мазурин был послан батальонным комиссаром Кутузовым к артиллеристам утром 16 ноября с заданием проверить наличие снарядов, узнать, как с питанием, и помочь, если надо. В дивизион Яскевича он пришел как раз в начале атаки немцев.
Танки противника черными коробками сползали по снежному холму к Красивой Мече. Мазурин видел впереди себя лишь три наших орудия, а немецких танков шло в поле его зрения пятнадцать.
Старший лейтенант Яскевич, рядом с которым стоял в окопе Мазурин, в бинокль смотрел спокойно, даже с интересом. Потом, переговорив по телефону со своими комбатами, отдал команду "Огонь!".
Между танками то и дело стали вырастать большие черные разрывы, и Мазурин до боли в глазах всматривался, как они надвигались, и все ждал когда же танки начнут гореть. А танки вели огонь с коротких остановок и несколько их снарядов разорвались вблизи командного пункта дивизиона.
Мазурин впервые почувствовал себя лишним. До сих пор ему не приходилось стоять в окопе без дела и просто наблюдать за ходом боя.
Уже несколько минут его подмывало желание бежать к ближайшему стрелявшему по танкам орудию.
- Какой вид, а, политрук? - позвал Яскевич Мазурина. - Настоящая панорама боя! Кинооператора бы сюда!
Действительно, если бы не было немного жутко, то картина рисовалась великолепная: на три беспрерывно стреляющих орудия - пятнадцать танков, идущих в линию, с ровными дистанциями друг от друга.
- А не боитесь, что прорвутся? - с холодком в душе спросил Мазурин Яскевича.
- Не должны. У нас преимуществ больше. Сейчас начнут гореть, - спокойно ответил Яскевич.
"Какие же преимущества, - не понял Мазурин, - если у немцев пятикратное превосходство в численности".
Но не более чем за десять минут на поле загорелись один за другим четыре танка. К небу поползли четыре столба густого черного дыма.
- Разрешите бинокль, - торопливо спросил Мазурин, пока Яскевич говорил с кем-то по телефону.
Мазурин переводил бинокль с одного танка на другой, в окуляры они казались огромными чудовищами. Хорошо были видны кресты на башнях и даже снежная пыль из-под гусениц. В какой-то момент танк выстрелил, Мазурин невольно втянул голову в плечи, ожидая рядом разрыва. Но снаряд, видимо, ушел с перелетом. А еще через несколько минут Мазурин увидел, как по танку, словно ударили гигантской кувалдой, так резко он встал. Из моторной части повалил дым, а из башни один за другим вылезли два танкиста.
- Еще один! - весело крикнул Мазурин Яскевичу.
- Вроде бы и тот стоит... Да, задымил.
На поле горели восемь танков.
- Кто командует этой батареей? - спросил Мазурин.
- Лейтенант Медведь, - ответил Яскевич, и усмехнулся: - Это фамилия у него грозная, сам с виду он нестрашный.
Когда танки противника вышли из боя, Мазурин спросил Яскевича:
- Товарищ старший лейтенант, разрешите я схожу на батарею к лейтенанту Медведю, для дивизионной газеты материал нужен.
- Сходите, только провожатого возьмите, - Яскевич крикнул связного, - и недолго, а то в случае чего мне за вас влетит.
На батарее Мазурин оказался в сумерках. Орудия, остывшие от огня, успели покрыться инеем. Лейтенант Медведь оказался приземистым, с широким русским лицом парнем, красным от постоянного пребывания на холоде. Глаза у него были добрые и внимательные. Мазурин представился и спросил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});