Весь день 6 ноября бойцы дивизии полковника Гришина вгрызались в начавшую подмерзать заснеженную землю у неприметных деревенек Ереминка, Верхний Изрог, Яблоново, Закопы, раскинувшихся на многие километры вдоль Красивой Мечи. Не только комбаты, но и командиры полков лично обошли все участки обороны, осмотрели буквально каждый окоп и огневую позицию каждого пулемета и орудия.
Лейтенант Вольхин, получив на свою роту в сорок пять человек участок почти в полтора километра, даже не удивился. Настолько он привык за эти четыре месяца войны к вынужденным нарушениям боевого устава, к бесконечным трудностям и условностям, что, казалось, удивляться больше нечему.
Небо на западе было затянуто низкими серыми облаками, незаметно смыкалось с землей и от самого горизонта до их позиций было огромное, чуть холмистое поле, изредка перерезанное оврагами, лишь кое-где стояли голые кусты, да очень редко одинокие голые березки.
Часа два расставлял Вольхин своих людей. Особенно повозиться пришлось с пулеметами. Хотя имелось их всего три, но поставить их надо было так, чтобы в бою не передвигать. Дорога с запада проходила метрах в пятистах севернее его позиций, Вольхин оценил это и успел порадоваться, что если немцы пойдут, то сначала на соседа, у него будет время осмотреться.
Продрогнув на ветру, Вольхин пошел к своему будущему КП. Трое бойцов, скинув ватники, копали яму под блиндаж. Еще двое пилили бревна от разобранного гумна.
Вольхин присел у костра, протянул к огню ладони. Быстро стало темно, потянуло в сон. Последние несколько дней он спал довольно много, но, видимо, из-за прежнего недосыпа и напряжения спать все равно хотелось все время. С питанием стало нормально. Пшенной каши с подсолнечным маслом давали в неограниченном количестве и Вольхина после еды всегда клонило в сон.
Заметив, что с правого фланга, от дороги, к нему идут двое, Вольхин встал.
Один из них был сержант Фролов, его командир взвода.
- Новый политрук у нас, командир, - сказал Фролов.
Старого политрука, Белькова, назначили комиссаром формировавшегося минометного батальона и несколько дней Вольхин жил без политрука.
- Назначен к вам в роту, младший политрук Очерванюк, Анатолий.
Крепко поздоровались. Вольхин быстро и внимательно оглядел своего нового товарища: небольшого роста, но внушительный, подтянутый, вид сосредоточенный, серьезный.
- Воевали? - спросил его Вольхин.
- Немного. Выходил из окружения под Трубчевском.
- Ну, так и мы тоже оттуда.
- Я в другой дивизии тогда служил. Секретарем в политотделе. Работа бумажная, одна канцелярия. А здесь попросился на роту, - начал рассказывать Очерванюк, - с начальником политотдела мы еще в той дивизии служили. Я газеты свежие привез. Думаю сразу познакомиться с людьми.
- Давай, знакомься, - ответил Вольхин. - Позиции - от той березы до бугорка - все наши.
Очерванюк сразу же ушел, и Фролов сказал Вольхину:
- Вот человек, даже не погрелся.
- Хорошо, значит - парень дельный, - ответил Вольхин.
Полковник Кузьмин, весь день вместе с командиром артполка майором Новицким расставлявший батареи на позиции, в штаб дивизии приехал поздно вечером.
- А Новицкий где? - спросил его полковник Гришин.
- Остался со штабом в первом дивизионе. Ну и командир нам достался, Иван Тихонович, золото-человек.
- Да уж, от самого Бреста вывел полк и сохранил в стольких боях, это редкость большая, - ответил Гришин.
Оба артиллерийских полка - 497-й гаубичный и 278-й легко-артиллерийский - были расформированы и исключены из штатов дивизии, люди частично переданы в 17-й артполк, частично выбыли в распоряжение командующего артиллерией фронта.
- У него в полку большинство бойцов еще с финской служат, а сам он и в гражданскую воевал. Чапаевского склада командир, в полку его все как отца любят, - сказал Кузьмин.
- Давай поешь быстрее и над картой надо поработать. Яманову скоро оперсводку делать, - ответил Гришин.
Политрук Николай Мазурин, получивший назначение в дивизию Гришина, не ожидал здесь встретить кого-нибудь из знакомых. Из-под Трубчевска он выходил с группой из Ивановской дивизии, в которой воевал весь сентябрь и октябрь. Дивизия была на переформировке, и в отделе кадров армии его, как политработника, решили сразу направить в боевую часть. Найдя политотдел дивизии, он неожиданно узнал в батальонном комиссаре их бывшего комиссара полка Кутузова.
- Мазурин? Вот так встреча!
Не виделись они с августа, оба обрадовались, так как хорошо знали друг друга и раньше.
- Назначен секретарем в дивизионную газету, - сказал Мазурин.
- А я здесь начальник политотдела. Но какая газета? - удивился Кутузов. - Заявку на газетчиков, правда, подавали, но никакой материальной базы для издания газеты еще нет.
В избу вошел мрачноватый военный с четырьмя шпалами в петлицах старой шинели.
- Товарищ полковой комиссар, это политрук Мазурин, наш будущий газетчик, - представил его Кутузов.
Комиссар дивизии Канцедал подозрительно посмотрел на Мазурина. Весь его вид, типичного окруженца, не внушал доверия.
- А партбилет у вас с собой?
Мазурин заметил, как побледнел начальник политотдела. "Эх, не догадался спросить..." - было написан на его лице.
- Все в порядке, товарищ полковой комиссар, - и Мазурин откуда-то из-за шеи достал партбилет.
Канцедал посмотрел документ. Кутузов ожил, чуть заметно облегченно вздохнул.
- Хорошо... А почему вы так одеты? - спросил Канцедал. - Снимите это немедленно, - и потянул Мазурина за грязное полотенце, заменявшее шарф. Назначен секретарем редакции газеты... Какой еще редакции? У нас сейчас главная задача - сплотить людей в частях. Пошли его агитатором к Фроленкову, в Яблоново. Там бой ожидается.
Канцедал вышел, и Кутузов с Мазуриным остались одни.
- Ты не думай, это он только внешне такой сердитый, а так очень доброжелательный человек, работать с ним легко, - сказал Кутузов. - Старый большевик, орден Красного Знамени за финскую кампанию.
- А что, вы один в политотделе?
- Сейчас да. Все ушли в части. Штат укомплектован, но все равно людей не хватает. Здесь много наших из той дивизии. Очерванюка помнишь? Упросил меня послать его политруком роты. Надоело, говорит, бумагами заниматься. А народ в политотделе подобрался хороший, многие кадровые, фронтовой опыт у всех, и дело знают. Постепенно познакомишься со всеми. А с газетой пока подожди. Редактора пришлют, тогда и будешь заниматься. Но материалы собирай, знакомься с людьми, вникай в дела. Переночуешь у меня - и с утра в полк. Есть хочешь, конечно? У меня картошка где-то была, вот только без хлеба.
Весь день 7 ноября работники политотдела дивизии находились в частях. Беседовали с бойцами, читали газеты, проводили партийные и комсомольские собрания. О том, что в Москве в этот день был традиционный парад на Красной площади, узнали вечером - в Ефремове слушали по радио выступление Сталина, записали его от руки и быстро распространили по частям. Эта весть, что в такое тяжелейшее время, когда враг у Москвы, все же был парад, всколыхнула даже самых равнодушных и уставших. "Под Москвой должен начаться перелом в войне!" - эти слова Сталина, его непреклонная уверенность в Победе передались и каждому бойцу дивизии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});