Читать интересную книгу Школа обольщения - Джудит Крэнц

— Неплохо здесь, правда?

Она лишь слегка улыбнулась в ответ, не тратя слов.

— Я так долго пробыл на Восточном побережье, — продолжал он, — что едва помню, как выглядит Калифорния. А Беверли-Хиллз! Боже мой, я уверен, что однажды ночью он исчезнет, как Бригадун, и лет сто не появится. А вам так не кажется?

— Может быть, — неосторожно ответила Билли.

— Я знал, что вы поймете, Билли. Шатаясь вчера по городу, мы с Вэл поняли, что ввязались в совершенно новое дело.

Билли собралась с силами, но Спайдер не уступил площадку.

— Если взять «Магазин грез» и перенести его в Париж, Нью-Йорк, Милан или Токио, он станет восьмым чудом света. Женщины будут за квартал занимать очередь, лишь бы попасть в него, так он хорош, превосходен! Но, Билли, Билли, это Беверли-Хиллз! Обиталище самых неряшливо одетых богачек во вселенной! Мне вчера все время приходилось напоминать себе, что женщины, разгуливающие по улицам в брюках и футболках, в состоянии позволить себе купить все, что захотят, разве не так?

Поскольку Билли и сама частенько подумывала об этом, в ее глазах невольно промелькнуло согласие. Прежде чем она успела перебить его, Спайдер пригвоздил ее к месту своим убеждающим взглядом и сказал:

— Я уверен, что, если бы вы дали нам с Вэл недельку-другую, не больше, чтобы акклиматизироваться, побродить по городу и присмотреться, что же на самом деле покупают женщины, отправляясь в магазин за дорогой одеждой, взглянуть, что они носят по вечерам, на выходах в «Бистро», «Перино» и «Шейзен», да и во все новые заведения, — кстати, не составите ли вы мне их список, это очень помогло бы, — если мы оценим здешние места свежим взглядом, мы сделаем «Магазин грез» самым процветающим универмагом в городе. Вы знаете, неважно, как женщины одеваются на улицах, но если бы они не решались тратить огромные деньги, здесь, на одном пятачке, не сгрудились бы «Сакс», «Бонвит», «Магнии» и еще десятки дорогих магазинов. Не вижу, почему бы им не оставлять свои суммы именно в «Магазине грез». Билли, но вы сами понимаете, нам нужно некоторое время.

— Некоторое время? — Билли постаралась вложить в эти слова побольше сарказма, но простая логика подсказывала ей, что нельзя отказать им в недельке-другой, чтобы не выглядеть глупой, нелогичной, тупой богатой стервой, меняющей свои взгляды каждый день, словом, дилетанткой.

— Именно. Столько, сколько вы даете новому парикмахеру. Когда он работает с вами впервые, вы ведь не ждете от него необыкновенных результатов, правда? Вы даете ему попробовать еще раз, через неделю, а может, и в третий раз. К этому времени он успевает узнать, как у вас растут волосы, как они переносят завивку, где у вас вихры, какова масса ваших волос, нужно ли их начесывать или сушить феном. Если и после этого он работает плохо, вы ищете другого парикмахера.

— Еще бы, — огрызнулась Билли.

— Конечно. — Спайдер глянул на нее с одобрением. Сказывались годы общения с болтливыми моделями. — Вэл поработает над запасами товара, а я составлю концепцию.

— Концепцию? Погодите, Спайдер. Вэлентайн по телефону сказала, что вы лучший торговец в мире и сможете полностью реорганизовать магазин. Какое отношение к этому имеет «концепция»?

— Я действительно лучший торговец в мире, но прежде всего мне нужно узнать, кто мои покупатели, как они живут, на кого именно нацелен магазин и как их заставить покупать товары в «Магазине грез». Разве вы не знаете, Билли, что покупка одежды может приносить такое же удовлетворение, как хороший секс. Однако есть много видов хорошего секса, и мне нужно узнать, какой лучше всего сработает в Беверли-Хиллз.

Билли, потрясенная, заметила, что согласно кивает головой. Никогда ни одно утверждение не проникало в нее до такой глубины. Она не забыла те дни, когда ее сексуальная жизнь сублимировалась в покупках.

— Хорошо, Паук. Вы своего добились. Ясно. И когда вы раскроете свою концепцию ожидающему миру?

— Самое позднее через две недели. Теперь, если вы покончили с обедом, давайте отправимся обратно, иначе мы попадем в часы пик. Готовы, Билли?

На обратном пути в Холби-Хиллз у Билли было достаточно времени, чтобы понять: кем бы Спайдер ни был на самом деле, его определенно нельзя назвать плохим торговцем. В конце концов, она дала ему всего две недели. Если он не придумает что-нибудь серьезное, то они с Вэл вылетят без дальнейших разговоров. Это она себе твердо пообещала.

* * *

После ужина перед Джошем Хиллмэном встала проблема, с которой он никогда прежде не сталкивался, проблема нелепо старомодная, но очень серьезная. Он и Вэлентайн превратились в закадычных приятелей только благодаря тому, что у них над головой оказалась общая крыша ресторана. Они недостаточно знали друг друга, чтобы остаться наедине, не вызывая пересудов. Была бы хоть Аллея влюбленных, что ли. Он припомнил, что в былые времена, до того как он женился на Джоанне, репутацию единственного места, где можно остановиться и пообниматься, имел Мулхолланд-драйв, но сейчас, прикинул он, это священное место застроено десятками новых домов. Но будь он проклят, если сегодня не изыщет возможность хотя бы поцеловать Вэлентайн О'Нил. Неужели он слишком «консервативен» для этого, спросил он себя, вспомнив, как характеризуют его сыновья. Внезапно его осенило: «Пиквик» — кинотеатр для автомобилистов, одно из любимых местечек молодежи. Джош не был в таком кинотеатре со времен средней школы.

— Вэлентайн, если вы действительно хотите почувствовать себя местной, я намерен продемонстрировать вам величайшую из традиций Калифорнии, — объявил он, оплачивая счет.

— Мы поедем на голливудскую премьеру? — На ее лице хорошенькой лисички был написан вопрос, вопрос, который висел в воздухе и не имел ничего общего с голливудскими премьерами.

— Не сегодня. Хотя они уже вышли из моды. Они теперь случаются не так часто, реже, чем раньше. Я хотел показать вам кинотеатр для автомобилистов на открытом воздухе.

— А что там идет?

— В том-то и дело! Какая разница? Поехали!

Они въехали в кинотеатр в звенящей тишине. Покинув ресторан, оба почувствовали, что вот-вот должно произойти нечто слишком волнующее, чтобы говорить о чем-то другом, но такое, что само по себе нельзя обсуждать. Джош купил билеты, словно много лет он только и делал, что ходил в кинотеатры для автомобилистов, и торжественно посвятил Вэлентайн в искусство обращения с наушниками. Она едва успела заметить, как на экране столкнулись в лоб разом четыре машины, когда Джош обнял ее. На долгие, долгие минуты они затихли неподвижные. Джош крепко держал Вэлентайн в объятиях, она же растворилась в них. Оба молчали. Просто сидели обнявшись, прислушиваясь к дыханию и биению сердец, проникаясь невыразимым счастьем от тепла, близости, человечности этого ощущения — просто крепко прижиматься друг к другу. Молчаливые объятия волновали сильнее, чем сотни слов. Такие мгновения выпадают из череды дней, проходящих в заботах, уловках, уведомлениях, заявлениях, из всего искусственного и формального. Те редкие мгновения, что придают смысл всему, сами по себе не имея смысла, мгновения, в которые двое понимают, что нужны друг другу, и сдаются в плен, пугающий, но необходимый и верный. Они сидели долго, потом, словно подхваченные единой волной, стали искать губы друг друга и целовались, произнося только имена. Целовать Вэлентайн было все равно что после долгой изнурительной зимы погрузить лицо в букет свежих весенних цветов. Ее губы сулили бесконечные открытия, но прежде он лизнул три веснушки у нее на носу — об этом он мечтал весь ужин, — а она, как щенок, ткнулась носом ему в руку. Она пощекотала ему щеку черными остренькими ресницами, он провел языком по ее шее.