Губы Джастина невольно разъехались в широкой улыбке.
– Если честно, то из-за этого дерева я и решил купить дом. Оно понравилось мне с первого взгляда. Знаешь, я будто снова увидел тебя... нет, не такую, как сейчас, а маленькую девочку, которая карабкалась по деревьям, как обезьянка.
Арабелла изо всех сил старалась сдержать улыбку, но ей это плохо удалось.
– Ну, – сияя глазами, пробормотала она, – готова поспорить, что это самое подходящее место, чтобы жить тут всей семьей.
– Совершенно с тобой согласен. – Кивнув, Джастин снова притянул жену к себе.
Но Арабелла, положив обе ладони ему на грудь, слегка отодвинулась, и глаза ее внезапно стали серьезными.
– Джастин, ты не понял? Ты хоть слышал, что я сказала, или нет? Конечно, нет, я так и знала. Так вот – это самое подходящее место, чтобы жить тут всей семьей. Нашей семьей, Джастин.
На какое-то мгновение брови Джастина сошлись на переносице. Казалось, он хочет понять, но боится. Потом в глазах его что-то вспыхнуло, и взгляд Джастина, обежав зардевшуюся от смущения Арабеллу, скользнул вниз по ее плоскому пока еще животу.
– Погоди-ка... – заикаясь пробормотал он. – Уж не хочешь ли ты сказать, что ты... что мы... что у нас с тобой...
– Ну, пока еще точно не могу сказать – слишком рано, – поспешно забормотала она, отчаянно залившись краской до самых кончиков ушей. – Но у меня никогда, никогда еще не было задержки. – Голос ее дрогнул. – А вот теперь... на целую неделю! – Арабелла, набрав полную грудь воздуха, робко подняла на него сияющие каким-то новым светом глаза. – Скажи, тебе очень неприятно думать о том, что ты станешь отцом почти сразу же после того, как ты стал мужем?
Волнуясь, Арабелла ждала, что он скажет. И ответ Джастина не заставил себя долго ждать.
– Вовсе нет, – улыбаясь до ушей, спокойно ответил он. – Вообще-то, если честно, думаю, мы с тобой должны были быть готовы к такому повороту событий.
Глаза у Арабеллы стали огромными, как чайные блюдца. Успев подумать про себя, что своей голубизной они могут поспорить с небом, Джастин рассмеялся и признательным поцелуем припал к губам жены.
– Как бы там ни было, – с притворной суровостью произнес он, заставив себя оторваться наконец от нее, – для начала у меня есть одно условие.
Арабелла слегка смутилась.
– И что же это за условие? – робко спросила она.
Джастин кивком указал на росший за окном огромный старый дуб:
– Я требую, чтобы ты дала мне слово, что никогда не станешь учить нашу дочь карабкаться вон по тому дереву! Обещаешь?
А потом он улыбнулся ей той самой улыбкой, от которой, наверное, млели сердца всех женщин на свете... и ее в первую очередь. Арабелла рассмеялась и повисла у него на шее. О, как же она любит его!
Эпилог
Семь лет спустя.
Грейсон Себастьян Стерлинг, которому только-только стукнуло четыре года, уцепился за складки пышной материнской юбки. Арабелла улыбнулась и заглянула в синие, словно бескрайнее летнее небо, глаза сынишки.
– Да, дорогой? Что ты хочешь?
В глазах малыша плясали чертенята.
– Мама, – смеялся он, – а я вижу панталончики Лиззи! Во-он там! – Маленький пальчик указал куда-то за окно.
Арабелла, резко повернувшись, бросилась к окну гостиной.
Повиснув на нижних ветвях огромного старого дуба, ее крохотная дочка весело улыбнулась матери. А потом повернулась к брату и показала ему язык.
Пронзительный вопль, который при виде этого зрелища издала перепуганная Арабелла, моментально разбудил сонно припавшую головой к ее плечу малышку.
– Джастин, она снова забралась на дерево! Господи, ну что нам с ней делать?! Боже милостивый, как она вообще ухитрилась вскарабкаться на эту проклятую ветку?!
Джастин, оторвавшись от утренней газеты, которую он читал, лениво поднял голову и моментально оценил ситуацию.
– Что-то мне подсказывает, дорогая, что все это как-то связано вон с тем пони, который трусит по лужайке с очень довольным видом. Наверное, радуется, бедняга, что хоть ненадолго избавился от своей хозяйки.
В волнении сжав руки, Арабелла смотрела, как муж стремглав выбежал из дома. А тем временем Лиззи, воспользовавшись, что на нее никто не смотрит, подтянулась повыше. Она попыталась взобраться на другую ветку, но, как ни быстро она это проделала, ее отец оказался проворнее. Сильные руки кольцом обхватили ее талию, и мгновением позже девочка была уже с величайшей осторожностью опущена на землю.
Не прошло и пяти минут, как всю троицу водворили под крылышко заботливой няни. А Арабелла, чувствуя, что совсем без сил, со стоном рухнула на диван.
– О Боже, – в полном отчаянии простонала она. – Вот увидишь – завтра утром, как только появятся гости, она проделает ту же самую штуку! Готова поспорить, что так и будет! Вдовствующая герцогиня Каррингтон будет в ужасе! Господи, ну что за непоседливый ребенок! Из-за выходок этой девчонки у меня когда-нибудь разорвется сердце!
Джастин выразительно поднял бровь.
– Любовь моя, – осторожно начал он, – сдается мне, вдовствующей герцогине на это наплевать. Вот увидишь, она и бровью не поведет. Кроме того, по-моему, тебе бы уже давно следовало привыкнуть к подобным штучкам – боюсь, наша Лиззи в этом отношении пошла в тебя. И когда-нибудь ей тоже суждено стать царицей лондонского света, помяни мое слово!
– Знаешь, от этого мне не легче, – со вздохом огрызнулась возмущенная Арабелла. – Но что самое ужасное, мама с папой только смеются над ее выходками. А она, видя это, пускается во все тяжкие!
Ухмыльнувшись, Джастин заключил раскрасневшуюся жену в объятия. И как это бывало всегда, стоило ему только коснуться ее, как его охватила нежность. Нет, жизнь прекрасна, пронеслось у него в мозгу. Как все изменилось! Теперь он уже больше не считал себя нелюбимым или нежеланным – даже мысль об этом казалась ему нелепой. По ночам его больше не мучили кошмары – все это осталось в далеком прошлом. Теперь его не пугало будущее – Джастин смотрел в него с оптимизмом и наслаждался каждой минутой, проводимой вместе со своей обожаемой Арабеллой. Потому что именно ей удалось избавить его от мучительного чувства вины, многие годы глодавшего его душу. Потому что именно благодаря ей каждый его день был лучше и радостнее прежнего.
Через пару часов они рука об руку зашли в детскую, поцеловали каждого из детей, пожелав им доброй ночи, – семейная традиция, которая неизменно повторялась каждый вечер.
Элиза, или Лиззи – девочка обожала, когда ее называли этим уменьшительным именем, – все еще проказливо кувыркалась в постели, когда родители пошли к ней в спальню. Ей уже исполнилось шесть лет, и она унаследовала непокорные огненно-рыжие кудри своей матери, которые достались той от отца. Зато огромные глаза ее сверкали, словно влажные изумруды самой чистой воды. Арабелла всякий раз удивлялась, до чего она напоминает ей Джастина.