– Ты уверена, что ничего? – улыбнулся Алексей. – Ну хорошо, врачевательница! Разве можно после всего тебе перечить…
Как ни уверял Алексей, что совсем не хочет спать, Марина видела, что он устал.
«Конечно, он себе сейчас легким кажется, как ветер, – подумала она. – По сравнению с тем, что было. А у самого круги под глазами, и у губ морщины, и лоб то и дело в поту…»
– Мне хлеб надо купить, – сказала Марина. – А как я выйду, если ты не спишь?
– Зачем? – удивился Алексей. – Сейчас Толя все привезет, что надо.
– А может быть, он не все знает, что надо, – возразила Марина. – Может быть, я какой-нибудь особенный хлеб хочу купить?
– Ну конечно! – устыдился Алексей. – Иди, Марина, иди, куда тебе надо.
– Не уйду, пока не уснешь, – покачала головой Марина, вытирая его лоб краем пододеяльника.
– Все, сплю! – Алексей тут же закрыл глаза. – Уже вижу сон: как будто сплю это я, сплю, а рядом со мной сидит чудесная колдунья и вытирает мне лоб краем пододеяльника.
Он шутил, ему было весело, и Марина улыбалась вместе с ним и вместе с ним радовалась. Но он действительно устал, и, сидя рядом, она вскоре услышала, что дыхание его стало ровным и глубоким, и даже тени от ресниц – сонными, спокойными.
Ей правда хотелось выйти – на полчаса, не больше. Марина чувствовала, что Алексей сейчас спокоен и почти здоров, а ей необходимо было пройтись в одиночестве – после всего, что произошло. Чтобы понять – что же дальше…
Все-таки она бы, конечно, не ушла, если бы не появился Толя. Услышав, что кто-то вошел в квартиру, Марина бесшумно вышла в прихожую, прикрыв двери спальни.
– Что это с ним? – встревоженным шепотом спросил Толя. – Утром вчера был сам не свой. Вроде и трезвый, а еле до дому дошел. А тут вообще позвонил: заболел, мол, врач сказал, ничего страшного, приезжай через часок!
– У него же сердце больное, – сказала Марина. – Ты не знал разве?
– Нет… – удивленно протянул Толя. – Разве он говорит? Ах ты, елки-моталки!..
– Он спит сейчас. Ты побудешь, я выйду на полчаса?
– Да побуду, конечно, – махнул рукой Толя. – Иди, не волнуйся.
– Я в аптеку заодно зайду, – сказала Марина, просматривая рецепты. – Вообще-то, ему все это давно уже дома надо бы иметь.
– Зла на него не хватает! – тихо возмущался Толя, закрывая за нею дверь. – Ну что стоило сказать? Как, все равно, не сердце, а сифилис!
Марина вошла в лифт и нажала кнопку первого этажа. Она и сама чувствовала, как сильно устала после двух полубессонных ночей, поэтому долго бродить по улицам не собиралась.
Двери лифта открылись, и Марина хотела уже выйти, как вдруг услышала:
– Вы вниз?
– Да, – кивнула она, поняв, что еще не доехала до первого этажа.
Молодая женщина в ярком платье вошла в лифт, двери снова закрылись. Женщина обернулась к Марине, и глаза ее распахнулись так широко, словно она увидела привидение.
– Это ты! – ахнула женщина. – Как же мир тесен: я только что думала о тебе!
Рядом с Мариной стояла в тесном лифте Наталья Андреевна Спешнева.
Это был особенный день, в этот день решалась ее судьба, и Марина чувствовала это каждую секунду. И вдруг – она, Наташа Спешнева, забытая… И почему появилась она именно сегодня?
– Здравствуйте, – сказала Марина, чувствуя, как сердце почему-то проваливается в гулкую пустоту. – Вы здесь живете?
– Нет, к маме заходила, – машинально ответила Спешнева. – Кто бы мог подумать, что я здесь тебя встречу! И именно сегодня… Я только сегодня из Парижа вернулась, и сразу же такое совпадение удивительное!
– Что же удивительного? – спросила Марина, когда они вышли из подъезда и остановились рядом с лавочкой, на которой сидели две старушки.
– Может быть, мы отойдем отсюда? – предложила Спешнева. – Добрый день, Мария Петровна, добрый день, Роза Григорьевна!
Марина кивнула, и они пошли по Спиридоновке.
– Тебе куда-то надо? – спросила Наташа.
– В булочную и в аптеку, – ответила Марина.
– Булочная рядом, на Большой Никитской, – сказала Спешнева. – И там, кстати, кафетерий на втором этаже, мы можем переговорить, если ты найдешь время. А аптека – по дороге.
– Если нам необходимо переговорить, я найду время, – ответила Марина. – Но немного.
В кафетерии на втором этаже булочной было довольно много народу. В основном почему-то музыканты – молодые, со скрипками и кларнетами в футлярах. Они болтали, смеялись, пили кофе, который здесь варили крепкий, словно не на продажу.
– Здесь Гнесинка рядом, – заметила Наташа, чтобы как-то начать разговор. – А ты переменилась…
Сама она как раз совсем не переменилась, разве что еще больше похорошела. И прическа у нее была прежняя, с прямой длинной челкой, и босоножки – на неизменных высоких «шпильках». И пахло от нее все теми же духами, только теперь Марина знала, как они называются: «Шанель № 5». Те самые, в двух каплях которых ложилась в постель Мэрилин Монро.
На Наташе было легкое крепдешиновое платье с яркими геометрическими узорами, оттенявшее свежесть ее неувядающего лица.
– В чем же я переменилась? – спросила Марина.
– Ну, не постарела, конечно, – усмехнулась Наташа. – Даже наоборот – похорошела. Увереннее стала, изящнее. Тогда-то, в деревне, ты, уж извини, на поселяночку была похожа, особенно когда платочек этот цветастый повязывала. А теперь – юбочка стильная, прическа… Что же ты делаешь в Москве?
– Живу, – пожала плечами Марина.
– Где, в нашем доме? – удивилась Наташа. – Как же, интересно, ты в него попала?
– Мой муж там живет.
– А-а! – протянула Наташа. – Неплохой у тебя муж. И кто же это? С какого этажа?
– Он недавно туда переехал, – ответила Марина, вспоминая, какую кнопку нажимала ночью в лифте.
– А, знаю! – вдруг воскликнула Наташа. – Алексей Васильевич, да?
– Да. А как вы догадались?
– Да он единственный, кто недавно. Остальные еще старорежимные. Бабулек у подъезда видела? Они все знают. Что ж, поздравляю, – усмехнулась она. – Неплохой выбор! Особенно «Мерседес» хорош. Но в таком случае, – протянула она, – может быть, наш разговор не имеет смысла…
– Как знаете, Наталья Андреевна, – пожала плечами Марина. – Извините, мне пора.
– Нет, подожди! – воскликнула Наташа. – Я понимаю, при таком супруге прошлое не вспоминают. Да и мне, по правде говоря, никакой радости нет, чтобы ты прошлое вспоминала. Я бы вообще тебя, может, с удовольствием не узнала сегодня, если бы… Я ведь Женю видела, всего два дня назад.
– Где же? – спросила Марина, чувствуя, что щеки у нее краснеют.
– Да где – в Париже и видела. Он теперь в Сорбонне учится, разве ты не знала? Он, правда, не собирался, это неожиданно все получилось: отцу его дали стипендию для аспиранта, он быстренько перевел Женьку к себе в ИМЛИ – вот и Сорбонна. Конечно, каково родителям знать, что сын из-за несчастной любви к одной девице хоронит себя в глуши да там еще с другой сходится! Ну, неважно, – оборвала себя Спешнева. – Почему же ты ни о чем не спросишь?