санпросвета. Предполагалось, что вместо лазанья по канату и игры в баскетбол мы спускаемся в обшарпанную темноватую классную комнату этажом ниже спортзала, где наш учитель — высокий полный мужчина с нездоровым румянцем на одутловатом лице — расхаживает между рядами, зацепив большие пальцы за внушительные помочи, и наставляет нас на темы здоровья. Из всего, о чем он нам вещал, в моей памяти не задержалось ни одного факта или рекомендации, кроме неоднократно повторявшихся заявлений, будто он способен по мочке уха определить, курим ли мы травку, а 90% заболевших раком легких курильщиков умирают. Один наш записной умник (нет, не я) спросил его как-то: разве не все заболевшие раком легких в итоге умирают? «Сказано — 90%, значит, 90!» — прорычал учитель, ставя наглеца на место. Однажды мы, как всегда, спустились в класс санпросвета, и уже другой учитель огорошил нас объявлением, что теперь уроки будет вести он, потому что наш прежний преподаватель скоропостижно скончался от сердечного приступа. Такой вот невольный посмертный урок.
Все когда-нибудь от чего-нибудь умирают, и если вы следите за моими рассуждениями в этой главе с некоторым скепсисом — как и должно быть, — то добавите, что это относится и к физически активным людям, которые питаются умеренно и делают все прочее, что полагается. На самом деле, вопреки настойчивым призывам упражняться, все больше физически малоактивных людей, как тот же Дональд Трамп, сегодня живут дольше и в лучшем здравии, чем когда-либо в прошлом.
Чтобы разрешить этот парадокс, рассмотрим подробнее вероятностную взаимосвязь между смертью (смертностью) и болезненностью (морбидностью[606]). Статистика старения слишком часто сосредоточивается на продолжительности жизни, но не уделяет должного внимания продолжительности здоровья (длительности жизни человека в добром здравии без серьезных заболеваний). Чтобы понять, как соотносятся продолжительность жизни и здоровья, полезно построить график, где ось y показывает функциональную способность (как меру здоровья), а ось х — время в годах, как на рис. 28. У практически здорового человека функциональная способность почти все время держится на уровне около 100%, несмотря на эпизодические временные заболевания. В какой-то момент старение дает о себе знать, и тогда функциональная способность снижается из-за серьезных заболеваний, которые в итоге приводят к смерти.
Рис. 28. Физическая активность влияет на продолжительность здоровья (морбидность) больше, чем на продолжительность жизни (смертность). Типичные для охотников-собирателей продолжительность жизни и здоровья (вверху) в сравнении с продолжительностью жизни и здоровья у людей Запада (внизу), физически активных и неактивных
Тысячами поколений продолжительность жизни и здоровья у охотников-собирателей, которые не умерли в детстве, выглядела примерно так, как показано на верхнем графике рис. 28. Кривая построена на данных медицинских обследований охотников-собирателей, которые умирают в основном от респираторных и инфекционных заболеваний, насильственно или от несчастных случаев; длительные хронические неинфекционные заболевания встречаются у них относительно редко[607]. Эти и другие данные указывают, что примерно две трети пожилых охотников-собирателей сохраняют высокую функциональную способность с малой заболеваемостью почти до смерти, чаще всего наступающей на седьмом десятке лет. Следовательно, продолжительность жизни и здоровья у охотников-собирателей более или менее совпадает.
Прогресс здравоохранения и медицинской науки изменил продолжительность как жизни, так и здоровья во многих отношениях, и в хорошую, и в плохую стороны, что отражено на нижнем графике рис. 28. Плохо то, что, невзирая на впечатляющие достижения в профилактике и лечении инфекционных болезней, многие страдают сегодня от хронических неинфекционных заболеваний и немало лет до смерти живут в состоянии нездоровья. На языке медицины удлинившийся период нездоровья до момента смерти называют растягиванием морбидности. В западном мире многие люди, прежде чем умереть, долгое время страдают сердечными заболеваниями, диабетом второго типа, болезнью Альцгеймера и хроническими респираторными заболеваниями; немало — остеоартритом, остеопорозом и аутоиммунными заболеваниями, перечень которых все удлиняется[608]. По крайней мере у каждого пятого американца в возрасте старше шестидесяти пяти состояние здоровья оценивается как посредственное или плохое. Несмотря на высокую морбидность, мы живем намного дольше, чем наши предки-земледельцы, и чуть дольше, чем охотники-собиратели. По состоянию на 2018 г. средний американец доживал до семидесяти восьми лет, и это почти вдвое больше средней продолжительности жизни американцев сто лет назад[609].
Наблюдаемый сдвиг означает, что теперь больше людей живут дольше, но умирают чаще от хронических, чем от инфекционных заболеваний, тем самым растягивая период морбидности. Это называется эпидемиологическим переходом и подается как крупное завоевание медицины. Повезло ли нам, что мы в детстве не умерли от оспы и тем самым выиграли шанс на склоне лет долго и медленно умирать от болезни сердца? Эта логика ошибочная, ущербная. В книге «История человеческого тела»[610] я привожу обоснование, почему многие болезни, которые сегодня медленно убивают нас, обусловлены эволюционной неприспособленностью, а их причина в том, что наши организмы недостаточно или неадекватно приспособлены к условиям современной жизни, куда входят распространение курения, ожирение и физическая малоподвижность. Хотя по современной классификации эти заболевания относят к возрастным на том основании, что они чаще всего развиваются в среднем возрасте, сам по себе возраст не становится их причиной и не стоит их считать неизбежным его следствием. Многие доживают до очень преклонных лет, не страдая подобными заболеваниями, которые крайне редко поражают престарелых охотников-собирателей и многих пожилых людей в обществах с потребительским сельским хозяйством[611].
Если многие так называемые возрастные заболевания можно предотвратить, значит, возможно избежать и медленного угасания под конец жизни. В резонансном исследовании профессор медицины из Стэнфорда Джеймс Фрис показал, что профилактическая медицина могла бы помочь многим людям на больший срок сохранить здоровье за счет сжатия морбидности[612]. Первоначально свою позицию Фрис основывал на масштабном исследовании, где учитывались продолжительность жизни, инвалидность и три фактора риска заболеваемости (большой вес, курение и отсутствие физической активности), среди двух тысяч трехсот бывших студентов Пенсильванского университета. Выяснилось, что выпускники с двумя и более факторами риска предсказуемо умирали на 3,6–3,9 года раньше выпускников с одним фактором риска или без таковых; но что, вероятно, еще показательнее, у