археолог!
– Да ну?! – поразился Курач. – И где он?
– Вон в комнате… Пришлось попрессовать немного, ну да ничего, зато он такого понарассказывал…
Две мысли одна за другой мелькнули у меня в голове. Первая – как бы посмотреть на этого Геннадия, из-за которого тут такая катавасия закрутилась. Вторая – а не сделать ли мне ноги от греха подальше, не оказалось бы так, что я тут больше не нужен совсем…
Третью мысль, еще толком не оформившуюся, мне не довелось додумать. Сильнейший удар в затылок сбил меня с ног. Пол в квартире оказался твердым. Видимо, они действительно решили, что я им не нужен…
* * *
Холодные серебряные лезвия прошлись по лицу и шее сверху вниз. Одежда моментально промокла от холодной жидкости… Странно, кровь же не должна быть холодной…
Но это была вовсе не кровь. Меня окатили холодной водой, чтобы я обрел способность воспринимать окружающее с возможностью обратной связи – желательно положительной.
Изображение расплывалось и двоилось. Глядеть с пола было, что называется, «не с руки»… «Несруки»… Кто это такие – «несруки»? Смешное слово… Наверное, эти мерзавцы и есть они самые, можно же их назвать?
– Ну вот, вроде все очухались и все в сборе, – сказал чей-то знакомый голос.
– Не все, – возразил кто-то. – Сектант исчез.
– Фигли этот однорукий сделать сможет…
– Зато он знает все… Если ему сказать, что вторую руку отпилим, все сразу выложит…
– Так, остальные все тут… Ну-ка…
Когда меня усадили в кресло, обстановка прояснилась. И была она совсем уж ни в какие ворота не лезущей. Студент, Лымарь и Гуцул, как оказалось, сговорились за спиной Эльвиры, и теперь решили выяснить, на каком основании и зачем их держат в этой интересной игре за болванов. Трое членов сопредельной шайки, а именно сама Эльвира, Курач и примкнувший к ним Андрей Маскаев оказались выведенными из строя и упакованными… Вообще меня в последнее время слишком уж часто стали лишать подвижности, и это – честно признаюсь – бесило. Кажется, я совсем потерял хватку. И «чуйку». И примативность. Это тоже расстраивало.
Однако Эльвиру никто пока даже пальцем не тронул. И связан был только Иван, валяющийся на полу – видимо, его сочли самым опасным. Сама же «бандерша» гневно глядела на окружающих ее мужчин, словно на обезьян, которые до глубины души оскорбляют ее своими примативными выходками.
– Эля, – проникновенно говорил Гуцул, – объясни нам всем, что тут происходит. Мы всегда были рады тебе помочь, еще по старой памяти, да и отец твой завещал нам быть друзьями… Но я не понимаю, по какой такой женской логике ты тупо кидаешь меня и Лымаря, которые столько для тебя сделали? Студента ты вообще ни во что не ставишь, он кто – мальчик на побегушках, что ли?
Студент криво усмехнулся при этих словах, прикурил сигарету. Он заметно нервничал, в отличие от Гуцула с Лымарем. Последний, кстати, держал в руке пистолет и явно был не прочь пустить его в ход. На ствол пистолета была навинчена толстая трубка, по всей видимости, импровизированный глушитель.
Эльвира молчала. Напряжение в комнате было таким, что воздух прямо потрескивал.
– Что мы ищем, Эля? – продолжил Гуцул. – Что это за сериал с твоим бывшим? Зимой мы должны были его кормить и обхаживать. Теперь мы его должны искать, когда он сделал ноги. Послушай, мы тут парни деловые, многое видели, и я посчитал, сколько ты бабла впалила за эти полгода. Это приличные деньги, но мы же не на работу к тебе устроились, в отличие от этого… – Гуцул скосился в сторону Курача. Нам гораздо прикольнее было свои дела мутить, но ты совсем обнаглела. С одной стороны ты начинаешь истерить, когда Студент говорит, что ему впадлу дальше заниматься ерундой, а с другой – не желаешь объяснить, что мы ищем, что мы будем иметь, когда найдем Гену… Ну, найдем мы его. И что – опять караулить придется и ждать, пока он соизволит закончить свои исследования?
Гуцул выдал эту косноязычную, хотя вполне доступную тираду, и Эльвира все же ответила:
– Если бы вы приглядывали за Геннадием сами, а не переложили это дело на каких-то сомнительных казахов, мы бы сейчас все уже имели по личному самолету…
– Что мы ищем, Эльвира?! – загремел уже Лымарь. – Что? Что это такое, ради чего нам приходится под статьей ходить и вообще… Золото? Сколько его, этого золота? Где оно?
– Я еще раз говорю: не упустили бы вы Геннадия зимой…
– Мы его посменно караулили до конца января. И что? Он ни черта не делал, только жрал и читал какие-то книги…
– Причем выбор этих книг был совершенно непонятным, – подал голос Студент. – Его интересовала то химия, то астрономия. То астрология. Потом он начинал читать беллетристику. Я проверял все книги, какие он брал в библиотеке – все бессистемно и непонятно. К тому же он…
– Ладно! – перебил Гуцул. – Харэ вату катать. В общем, так, красота моя… Мы с пацанами решили, что нам тоже надо знать всю правду. Студент считает, что твой бывший знает, где находится какое-то неимоверное сокровище. Золото Колчака или что-то в этом роде. Ты нам скажешь все как есть… Ну и почему тут эти пиндосы одновременно что-то вынюхивают. И только знаешь что?.. Не ври. Все равно ведь разберемся, где правда, а где фуфло…
Я видел, что Иван, которого так и оставили валяться на полу, едва заметно шевелит пальцами рук, пытаясь добраться до узлов капронового троса, которым его скрутили. Не знаю уж, чем думали ребята из этой веселой команды, но Курач вряд ли способен простить подобное обращение.
– Эй, вы! – подал я голос. – Монин тоже все знает. И даже больше.
Гуцул, Студент и Лымарь уставились на меня. Потом переглянулись.
– А куда он делся, ты знаешь? – вкрадчиво поинтересовался Лымарь.
– Я думаю, могу найти…
– Кретин, – еле слышно выдохнула Эльвира. Не знаю уж, в чей адрес… Да и наплевать, если честно, было мне сейчас на ее мнение.
– Ну, говори! – потребовал Лымарь.
– Он в Славгороде, – сказал я.
– Где?
– Он там, с этими американцами, сказал я уверенно, начав растирать запястья. – Точно знаю, что они заодно…
– Врать ты тоже здоров, – проворчал Студент.
– А погоди… Почему врать-то сразу? – заинтересовался Гуцул.
– Ну не видел я там ни разу его…
– Правильно, – сказал я. – Он все время здесь был, с нами. А по телефону общался с американцами и сливал им информацию про нас… Они ж и с меня требовали осведомлений, и когда я приносил им дезу,