— Выметайтесь отсюда сейчас же, и по-хорошему! Понятно? Если на драку нарываетесь, то получите, коли не заткнетесь. Куда вам до меня! Понятно? Да я с такими дрался, каких вы и не видали. Так-то! Понятно? Не на того напали, ребята, смотрите, а то не успеете оглянуться, как я вас отсюда вышвырну. Мне стоит только из-за бара выйти — и я вас обоих на улицу вышвырну. Понятно?
— Ой, напугал! — воскликнули парни в унисон.
Глаза Пита сверкнули, как у разъяренной пантеры:
— Я вас предупредил! Смотрите!
Он вышел в зал через проход в конце стойки и двинулся на парней. Те мгновенно выступили ему навстречу, окружая с обеих сторон. Все трое ощетинились, как бойцовые петухи, и, готовясь к схватке, поводили головой и плечами. Губы напряженно кривились в презрительных ухмылках.
— Ну и что ты собираешься делать? — проскрежетал Джимми.
Пит устало отступил, размахивая руками, стараясь не подпустить парней слишком близко.
— Ну и что ты собираешься делать? — повторил дружок Джимми. Они наступали на Пита, подзуживая его и насмехаясь над ним. Они очень хотели, чтобы он не выдержал и напал первым.
— А ну, отойдите! Нечего на меня наседать! — грозно крикнул Пит.
— Ой, напугал! — вновь презрительно воскликнул дуэт.
Трое мужчин маленькой, взбудораженной группкой кружили, словно фрегаты перед сражением.
— Ну что ж ты не вышвыриваешь нас? — вскричали Джимми и его спутник, нагло ухмыляясь.
На лицах мужчин отражалась бульдожья отвага. Оружие — кулаки — было готово к бою. Двое союзников подталкивали бармена под локти, лихорадочно блестя глазами и оттесняя его к стене.
Пит вдруг злобно выругался. Взгляд его сверкнул решимостью. Он размахнулся и нацелил страшный, сокрушительный удар в лицо Джимми. При этом он шагнул вперед и вложил в удар вес своего тела. Однако Джимми увернулся с проворством кошки, наученный уличным опытом. На пригнутую голову Пита обрушился град ответных ударов Джимми и его дружка.
Тихий незнакомец исчез.
Руки безостановочно молотили воздух и противника. Поначалу драчуны пылали от гнева, а затем побледнели, как воины в разгар жаркой схватки. На лицах были жуткие, как у вурдалаков, оскалы, а через сжатые белые зубы прорывались шипящие, хрипящие ругательства. Глаза озверело сверкали.
Головы были втянуты в плечи, кулаки мелькали в воздухе с поразительной быстротой. Под ногами громко скрипел невыметенный песок. На бледной коже заалели отметины от ударов. Ругательства слышались лишь вначале. Теперь же дерущиеся только хрипели и натужно дышали; напряженно, тяжело вздымались груди. У Пита иногда вырывалось тихое, ожесточенное шипение, словно он собирался убить противников. Союзник Джимми временами верещал, как сумасшедший, которого ударили. Джимми дрался молча, с лицом приносящего жертву священника. У всех троих глаза сверкали яростью и страхом, а в воздухе продолжали мелькать окровавленные кулаки.
В один из решающих моментов Пит нанес дружку Джимми удар такой силы, что тот грохнулся на пол. Однако он тут же вскочил, схватил со стойки кружку тихого незнакомца и запустил Питу в голову.
Кружка бомбой взорвалась, ударившись о стенку, и во все стороны полетели осколки. Затем в руках появились метательные снаряды. До того казалось, что кидаться в баре вроде как и нечем, но теперь в воздухе засвистели стаканы и бутылки. Их швырнули наугад, в неуязвимые головы противников. Блестящие нетронутые пирамиды бокалов превращались в каскады, когда в них попадали тяжелые бутылки. Зеркала разбивались вдребезги.
А троих беснующихся захлестнула жажда крови. Вслед метательным снарядам и граду ударов летели странные мольбы, возможно о смерти.
Тихий незнакомец необычайно живописно выполз на улицу, в обе стороны которой на несколько домов разлетелся смех:
— Глядите-ка, из бара клиента вышвырнули!
Люди услышали, как в салуне бьется стекло и кто-то топочет, и поспешили поглазеть. Прибежавшие первыми заглянули под бамбуковую занавеску: внутри разлеталось битое стекло, исступленно топтались три пары ног. В мгновение ока собралась толпа. Решительным шагом подошел полицейский и одним прыжком проник в бар. Толпа напряглась в ожидании зрелища.
Джимми сразу заметил приближающуюся помеху. Стоя на земле, полицейского он замечал с той же быстротой, с какой, сидя на козлах своей повозки, пожарную бригаду. Он завопил и бросился к боковому выходу.
Полицейский, сжимая в руке дубинку, решительно кинулся к дерущимся. Одного хорошего взмаха его длинного орудия хватило, чтобы повергнуть на пол дружка Джимми и загнать Пита в угол. Полицейский сделал отчаянную попытку свободной рукой схватить Джимми за полу пальто. Затем он выпрямился и перевел дух:
— Хороши, нечего сказать! Картинки, да и только! Что тут произошло?
Джимми с окровавленным лицом бежал по переулку. Поначалу его преследовали наименее законопослушные или же просто возбужденные представители толпы.
Немного погодя из безопасного темного угла Джимми наблюдал, как из салуна вышли полицейский, его союзник и бармен. Пит запер дверь и пристроился в хвосте толпы, окружившей полицейского со своим подопечным.
Поначалу Джимми, чье сердце еще колотилось от жаркой схватки, пошел было выручать своего друга из беды, но затем остановился и спросил себя:
— Да ну, что толку-то?
XII
В зале неправильной формы сидели и пили пиво Пит и Мэгги. Негромко играл оркестр, которым дирижировал взлохмаченный человек в очках и грязном фраке: он покачивал растрепанной шевелюрой, взмахивал палочкой, а музыканты прилежно выполняли его команды. Певица в огненно-красном платье, как положено, трубила народные песни. Когда она удалилась, мужчины, что были поближе к сцене, громко захлопали и застучали стаканами по полированным деревянным столикам. Певица вернулась в новом, более открытом наряде и спела еще. Ее опять вызвали на бис, и она вышла еще раз в еще более открытом наряде, станцевала и удалилась. Судя по оглушительному грохоту стаканов и рукоплесканиям, какими зал наградил ее за танец, публика жаждала увидеть ее четвертый выход, но это желание исполнено не было.
Румянец сошел с лица Мэгги, и из взгляда исчезла всякая уверенность в себе. Теперь она полностью зависела от своего спутника. Она робела перед ним, словно боялась досадить или не угодить ему. Она, казалось, терпеливо ожидала от него нежности.
Доблестный дух Пита принял угрожающие размеры. Пит был безмерно любезен с девушкой. Она же нисколько не сомневалась, что его снисходительность — это чудо. Даже сидя он сохранял горделивую осанку. Даже сплевывал Пит по-особому, стараясь показать, что он — светский лев с аристократическими манерами.