Я действительно не знал. Ведь даже если у меня получится все то, что заявил мне Астерот как задачу, я не уверен, что смогу вернуться к Зоряне. Просто потому что у сильных мира сего могут быть на меня другие планы.
- Зорь, я не знаю. Но я буду стараться. Обещаю.
- Я буду ждать.
Улыбнувшись, я поднял два пальца к губам, поцеловал их и прислонил к объемному изображению ее голо-проекции. Зоряна, улыбнувшись сквозь непослушные слезы, которые безуспешно пыталась скрыть, сделала то же самое.
Обменявшись таким образом прощальным поцелуем, я завершил связь.
Второй звонок завершился гораздо быстрее. Я просто набрал Моисея Яковлевича, и едва напротив появилось его изображение, просто кивнул. Буднично и «без слiв» запуская в работу согласованный план действий.
«Выпускай дядюшку Абрама!» - с интонацией «Выпускайте Кракена!» тут же провозгласил внутренний голос.
Вслух, конечно же, этого я не сказал.
Фридман между тем, выждав несколько секунд и не дождавшись от меня ни вопросов, ни комментариев, кивнул в ответ, подтверждая запуск нашего согласованного с ним плана и отключился.
Все, поехали. Теперь Артур спит, работа идет.
Моисей Яковлевич сейчас все запустит, а после умрет. Формально, конечно же - мы с ним решили, что это будет самый лучший путь к тому, чтобы через него до меня не размотали ниточку нашей связи.
Со всеми делами на этом этапе своей жизни я закончил. Осталось лишь то, к чему шел долгие месяцы с того момента, как на яхте «Эскалада» состоялся памятный разговор с герцогиней Мекленбургской.
Даже скорее не с этого момента. А с того, как очнувшись после воскрешения в посольстве Российской Конфедерации в Высоком Граде, я встретился взглядом с удивительными лиловыми глазами девушки с шевроном «Нелидова А.» на форме. Думаю о том, что она должна будет посетить Бал Дебютанток в моей компании, Ольга знала уже тогда.
«…Вот и листья разлетаются как гости, после бала, после бала, после бала» - напевал я песню Дмитрия Маликова, выходя из своей комнаты.
Ольгу нашел в гостиной у камина. Девушка переоделась - сейчас она была в белой с золотом тунике - в точности такой же, в которой она была во время наших разговоров в ловушке сознания.
Коротая время за бокалами глинтвейна, досидели не просто до поздней ночи, а до раннего утра, говоря об отстраненных вещах и совершенно иной ерунде. До того самого момента, как у меня сработало предчувствие беды.
Причем сработало так, как никогда до этого не случалось. В груди вдруг появлялось тяжелое чувство, вплоть до того, что стало тяжело дышать. Подобное со мной случилось впервые; возникло ощущение, что рядом инициировалась скрытая угроза, отлично до этого момента замаскированная.
Ольга угрозы не чувствовала, но она увидела мое состояние и резко поднялась с кресла. Глаза ее мягко засияли лиловым огнем, с кончиков пальцев потянулись лоскутья энергии.
Что-то надвигалось, грозясь проявиться в самые ближайшие секунды. Причем перед неизведанной угрозой я ощущал чувство, близкое к бессилию - словно смотрел на приближающуюся горную лавину, от которой ни убежать, ни скрыться.
Между тем дыхание - от осознания неотвратимости грядущего, у меня вновь перехватило, а грудь и горло мерзко потянуло, словно стягивая холодными склизкими путами, лишая воли и сил к сопротивлению. Пробиваясь через серую муть и путающиеся мысли, борясь в первую очередь с самим собой, я едва не потерял сознание. И только обращение к Огню помогло мне сбросить оцепенение.
Полыхнув по энергетическому каркасу, стихийная сила разогнала стягивающую тяжесть, а пробежавшийся по позвоночнику озноб от все еще живущего во мне льда окончательно помог прийти в себя. Снимая искусственно спутавшее меня оцепенение - понял вдруг я. Направленное кем-то другим оцепенение, которое едва не лишило меня силы и воли к действиям.
- Уходи, - одними губами прошептал я, обращаясь к Ольге.
Ольга никакой опасности не ощущала, но мое потерянное состояние видела прекрасно. Поэтому без лишних и ненужных возражений кивнула. И, быстро достав медальон, она открыла его, активируя портал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я даже отшатнулся от отзвука высвобожденной силы. Вокруг девушки полыхнул лиловый отсвет, а на полу расчертился круг с пентаграммой, из линий которого поднялись световые столбы, заключая Ольгу в яркий кокон перехода. И вдруг лиловое пламя активированного портала колыхнулось и исчезло - затухая так, как гаснет свеча под дуновением воздуха. Пентаграмма перехода на полу также погасла, а камень в амулете девушки вдруг треснул, мгновенно почернел и с негромким хлопком взорвался.
Сила активированного, но не сработавшего портала схлопнулась, как не было.
Несколько острых осколков камня попало в лицо Ольги, но она даже не обратила внимания на мгновенно начавшие кровить царапины. В расширившихся глазах девушки моментально мелькнул ужас осознания. Она теперь, как и я, поняла мощь неотвратимо надвигающейся на нас силы.
Ужас в глазах Ольги, кстати, для меня застыл - потому что я, как это всегда бывает в моменты смертельной опасности, оказался в замершем моменте времени. Ускорившимся для меня настолько, что все вокруг замерло - и Ольга, и окружающая реальность.
Вот только не успел я сделать и пару шагов, двигаясь к Ольге, как из ускорения времени меня выбило. Очень жестко - я словно на бегу врезался в невидимую стену. Причем так сильно, что в глазах звездочки вспыхнули. От такого грубого возвращения в реальность из меня вышибло дух, болью перетряхнуло, как показалось, каждую клеточку тела. И, отброшенный назад, я покатился по полу, находясь на самой границе потери сознания.
Ночь за окном здания между тем стала днем. Свет, именно Свет - заполнил все вокруг, проникая даже сквозь просвечивающие стены. Не выдержав, я закричал - потому что по ощущениям, сейчас оказался словно на решетке жаровни. Казалось, сейчас кожа пойдет пузырями ожогов и начнет плавиться, а одежда вспыхнет.
В это же время с улицы уже слышалась густая стрельба. Судя по отзвукам эманаций смерти, в окрестностях усадьбы сейчас очень много людей убивали и умирали. А Ольга, я видел по движениям ее рук, попыталась создать ограждающий меня от Света конструкт.
У нее это не удалось - по Ольге, как и по мне только что, в самом начале плетения ударило откатом прерванного чужой волей заклинания. Только ей прилетело намного сильнее - меня ведь выдернуло из ускорившегося времени, а ее вернуло назад в процессе создания конструкта. Ударив по энергетическому каркасу так, что у девушки мгновенно хлынула кровь из ушей, носа и даже глаз. Густо плюнув кровью, Ольга рухнула на колени. Причем в этот момент она смотрела прямо на меня расширенными, потухшими глазами, безуспешно пытаясь что-то сказать.
Чувствуя, что уходят последние мгновения, я вновь вошел в состояние скольжения. Только сделал это не как обычно, а частично выходя в Изнанку - так что на периферии зрения вспухли серые мглистые всполохи. Так я хоть частично избавился от сдерживающего мои возможности Света.
Двигаться в таком состоянии было невероятно тяжело. Я сейчас словно продирался через колючий и очень плотный кустарник. С меня будто наждачкой стирали кожу, но я не обращая внимания на боль лишь двигался быстрее - зная, что если остановлюсь, все будет хуже.
При этом еще я понимал, что сжигающего и ослепляющего Света вокруг столько, что я не знаю какой силой нужно обладать, чтобы создать подобной мощи заклинание. Казалось, еще мгновение, и я услышу все семь ангельских труб.
Или к нам сейчас в гости пришел кто-то могущественный, уровня «Бог», или сюда - на Лахтинскую мызу, согнали вообще всю оставшуюся Инквизицию - подумал я, понимая что умираю. До Ольги в скольжении, зацепившись якорем за собственную астральную проекцию в Изнанки и сжигая собственное тело в реальном мире, я не дошел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Впрочем, откланивался я, как оказалось, рано. Решение пройтись в скольжении времени частично по Изнанке пришло спонтанно, но оно было единственно правильным - потому что пытка сдираемой кожи вдруг прекратилась. Продолжалась она, кстати, всего лишь несколько мгновений, просто показавшихся мне вечностью.