Зимой темнеет рано, город уже погрузился в темноту, и сейчас Петербург вернул себе цвет, подсвеченный многочисленными огнями иллюминации. Свет, который разогнал темноту, но скрыл серость бесснежной мокрой зимы, вновь вернув городу привлекательность ярких красок.
То и дело поглядывая на картину за окном, задерживаясь взглядом на куполах терминалов пассажирского порта - отдаленно напоминавшими Сиднейский театр, я невольно сравнивал увиденное с привычной по прошлой жизни картиной. И невольно накатилась тоска по той самой реке, в которую я никогда больше уже не войду.
Ольга, несмотря на раздрай в собственных мыслях, заметила и почувствовала мое состояние. И потянувшись через стол, взяла меня за руку, вопросительно глянув. Я закрыл глаза, и чуть сжав ладонь девушки, просто показал ей панораму «своего» города, прямо с этого же места. Только на яхте я здесь ходил летом, поэтому и картинка, показанная мною Ольге, оказалась дневной и солнечной, летней. И вместе с ней обозревая «свой» Петербург, я медленно осмотрелся.
В необычайно четких воспоминаниях скользнул взглядом по стоящей у пристани «Полтаве» - реконструированному петровскому фрегату, дальше перевел устремившийся вверх взгляд на сияющую в лучах солнца зеркальную башню одинокого небоскреба, после осмотрел пляж парка трехсотлетия города; дальше взгляд заскользил по поднятой над заливом магистрали Западного Скоростного Диаметра, за которой виднелся огромный, похожий на летающую тарелку новый стадион на Крестовском.
Ненадолго задержав на нем взгляд, я, заканчивая для Ольги эту своеобразную обзорную экскурсию, повел взглядом дальше - к вантовому мосту Золотой Рог, белоснежным лайнерам, пришвартованным у скромного по сравнению с местным пассажирского порта. После взгляд скользнул еще дальше, к угловатым кранам и огромным цистернам грузового порта. И, напоследок, я бегло мазнул взглядом воспоминаний по виднеющимся в далекой дымке жилым комплексам высокоэтажных человейников на южном берегу залива.
Когда открыл глаза и высвободил руку, Ольга еще некоторое время сидела с закрытыми глазами. Ну да, она же менталист, поэтому сохранила в памяти картинку, рассматривая «чужой» для нее Петербург из другого мира.
До самого позднего вечера на двоих произнесли всего несколько слов. Сегодня и так уже достаточно сказали и услышали. За столом сидели долго, а после того, как закончили ужин, уже поздним вечером сошли на берег.
Никто нас - кроме дежурной машины службы охраны Ольги, не встречал. Никто не писал, никто о нас не беспокоился. Ну и хорошо. Тем более хорошо, что молчало и мое предчувствие плохого, которому я уже научился доверять.
Что подтверждало сделанный ранее Ольгой вывод о том, что опасности нам, в плане физического устранения, никакой не грозило. К тому же интересно будет посмотреть на того, кто все же решится поспорить сразу с парой одаренных обладающих способностями никак не ниже ранга магистра. Тем более что один из этих магистров (тактично промолчу о том, что его зовут Артур) создал себе определенную репутацию человека, с которым лучше не связываться в прямом боестолкновении, если дороги жизнь и рассудок.
Да даже если и найдется такой не очень умный человек, который решит польститься на обещанные награды - а вряд ли наши прямые соперники сами придут нас убивать, и, если вдруг этот неумный человек окажется сильнее нас… ну что ж. Тоже не страшно. Медальон Ольги настроен на телепортацию в ее защищенное скалами и личной гвардией Место Силы, я в любой момент могу покинуть этот мир, спрятавшись в отражении. Где уже в ожидании меня собрались бессмертные брауншвейгцы из Черного корпуса, освещая и усадьбу «Белая крепость», и побережье рядом.
Так что, по сути возможных грядущих событий, мы ничем не рисковали. Тем более что догадка о том, что цесаревич мог поменять сторону, это пока лишь только догадка. Но даже если это и случилось, и если нас попытаются убить, то этим действием противник как минимум раскроется. Потому что кроме всего прочего на Лахтинской мызе, и непосредственно вокруг усадьбы Стенбок-Фермора уже заняли позицию бойцы личной гвардии Ольги, присоединившись к ее телохранителям. Ее гвардейцы прибыли из Лиинахамари как раз к тому моменту, как мы сошли с борта яхты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Тридцать два бойца, усиленных самыми современными имплантами Армии Конфедерации, двенадцать одаренных - вплоть до четвертого ранга, а также восемь неасапиантов. Половина личной гвардии Ольги - а вторая ее часть осталась в Лиинахамари. Отряд, который в этом мире - мире без больших батальонов, может решать даже самые амбициозные политические задачи - если дело происходит в землях национальных кланов или в протекторатах.
Мимо полусотни элитных гвардейцев, усиливших личных телохранителей Ольги, просто так не пройдешь, и решивший на нас напасть вынужден будет как минимум представиться.
Так что сходили на пристань мы совершенно спокойно.
Вот только как оказалось уже в самое ближайшее время, решение мы приняли глубоко ошибочное. Но нас обоих оправдывает тот факт, что повлиявшие на дальнейшие события факторы просто находились далеко за границей наших понятий.
Как сказал бы в наше оправдание Астерот: «В возникшей ситуации вы действовали в рамках своего мира».
Глава 20
Белый замок бывшей усадьбы Стенбок-Фермора сохранился и в моем мире. Только вот у меня дома он был обнесенным забором закрытым объектом - так что рядом я был, но внутрь заходить не приходилось. Поэтому сейчас осматривал усадьбу с интересом, когда машина высадила нас у парадного входа.
Ни одного человека вокруг, кроме открывшего нам дверь водителя видно не было. Но очень хорошо ощущалось незримое присутствие охраны и личной гвардии Ольги; у меня вообще обострившийся нюх теперь на таких людей. Я, как владеющий темными искусствами, очень хорошо чувствую эманации смерти. Но, кроме этого, в последнее время начал ощущать несколько иной, но все же схожий холод - ауру профессиональных убийц. А в личной гвардии Ольги убийц было достаточно.
Кроме того, над усадьбой парило несколько охранных и разведывательных дронов - взгляды камер слежения я тоже на себе ощущал. Но никакого дискомфорта они мне не доставляли. Даже наоборот, прибавляли спокойствия.
Поднявшись на второй этаж по мраморной лестнице особняка, поражавшего роскошью убранства, мы с Ольгой разошлись по предназначенным каждому покоям. Переодевшись и приняв душ, я достал ассистант. Пока есть время, нужно было совершить два звонка.
Зоряна ответила практически сразу, едва я активировал вызов. Девушка сидела в своем рабочем кабинете. И погруженная в работу, в деловом наряде и в очках с простыми стеклами, выглядела совершенно не как та администратор Лядской Лярвы, какой я ее увидел впервые в этом мире. Я даже несколько долгих секунд просто разглядывал девушку, вспоминая первое впечатление.
Зоряна молчала - она не была одаренной, не чувствовала, как я, чужие эмоции, но она слишком много пережила в этой жизни, что научилась понимать многие вещи без слов. И сейчас она прекрасно понимала, что этот наш с ней разговор может стать последним.
После того как Зоряна первой, несмело, нарушила тяжелое молчание, общались достаточно долго. Еще раз довольно подробно обсудили ближайшие ее действия и планы, а после просто поговорили ни о чем. В процессе на стол запрыгнул кот Муся, и довольно нагло улегся перед Зоряной прямо на виртуальную клавиатуру. Девушка почти сразу подтолкнула его в пушистый зад, сгоняя прочь. Кот в ответ возмущенно мявкнул, прежде чем принудительно и быстро покинуть столешницу. В этот момент я увидел на кисти Зоряны несколько царапин. Ну, точно, с котом подружились. Хоть с кем-то этот шерстяной демон общий язык нашел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Словно не желая заканчивать разговор, обсудили и кота, в рабство которому попала Зоряна, в чем честно и призналась. И после того, как паузы в разговоре стали натужными и долгими, Зоряна спросила меня в лоб.
- Ты вернешься?
- Не знаю, - честно ответил я.