Читать интересную книгу Наследница Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

– Э, – сказал Славата, – господа торговцы!

Это прозвучало так, как будто Андрея и Киприана впустили в комнату частично из милости. На самом деле оба использовали весьма серьезные связи фирмы, чтобы устроить эту встречу.

Остальные мужчины за столом молча кивнули: Микулаш Турек из Розенталя, бургомистр Старого Места Праги; Вацлав Августин Кафка, королевский судья и бургомистр Нового Места Праги; архиепископ Праги Эрнст, граф Гаррах; генерал Рудольф Коллоредо, командующий небольшим отрядом императорских войск, расположенным в Праге, и одновременно – приор пражского отделения рыцарей Мальтийского ордена; Франческо Мизерони, королевский управляющий замка; и какой-то длинный парень в сутане. Он был единственным, кто улыбался во весь рот, и внезапно у Андрея возникло чувство, что это лицо ему смутно знакомо.

– Господа… – произнес Славата и указал пухлой лапой на Андрея и Киприана, – господа… э… – Его катастрофически плохая память на имена вошла в легенды.

Архиепископ Гаррах сказал:

– Добро пожаловать, господин Хлесль, господин фон Лангенфель. Садитесь и рассказывайте.

– Э… – повторил Славата и опустил руку, словно знакомство прошло как по маслу.

– Думаю, мы еще не знакомы, – сказал Андрей и протянул руку высокому мужчине в сутане.

– Конечно, мы его знаем, – проворчал Киприан. – Но он порядком вырос, с тех пор как мы видели его в последний раз. Как дела у старика, Иржи?

– Отец Плахи, – возмущенно поправил его судья Кафка.

– Оставьте, ваше превосходительство, – возразил отец Плахи, – господа Хлесль и Лангенфель знают меня с тех пор, как я пешком под стол ходил.

– О, вы знаете отца Арриджи! – удивился рейхсканцлер Славата.

– Я – отец Плахи, – с ангельским терпением объяснил худой мужчина в сутане. – Полковник Хуан Арриджи – мой командир в студенческом легионе, а я – его адъютант. – Чувствовалось, что он уже не в первый раз дает подобное объяснение. – И господа знают меня, так как мой отец, Шимон Плахи из Пилсена, состоит с ними в коммерческих отношениях.

– Иржи Плахи, – повторил Андрей и улыбнулся. – Естественно. – Он ответил на рукопожатие молодого священника. – Так значит, ты присоединился к иезуитам?

Плахи кивнул. По нему было видно, как он этим гордится.

– Пожалуйста, поделитесь с нами сведениями, – попросил архиепископ.

Андрей и Киприан переглянулись. Андрей испугался, как бы Киприан не принялся силой вдалбливать правду этому блестящему собранию. Впрочем, возможно, это и есть правильный метод. Он промолчал. Киприан вздохнул.

– Шведская армия под началом генерала Кёнигсмарка приближается к Праге, – сказал Киприан. – Вы должны вооружить граждан и укрепить город, иначе они разгромят нас точно так же, как в 1620 году – войска Тилли, а в 1635-м – саксонцев.

– Во-первых, я давно уже знаю об этой «армии», – возразил Коллоредо, – а во-вторых, тогда были совсем другие обстоятельства.

– Да, – сказал Киприан. – Тогда Прагу взяли без единого выстрела. Если вы поднимете на замке белый флаг и на этот раз, то Кёнигсмарк непременно прикажет сбить его оттуда из самой большой пушки, а заодно – и половину замка.

– Однако к нам сейчас приближается отнюдь не армия, а кучка одичавших бродяг, которые только и могут, что испугать нескольких батрачек к западу и югу от Праги. Пожалуйста, не надо думать, будто у меня нет собственных шпионов. – Коллоредо небрежно махнул рукой. – Ох уж эти торговцы! Пф!

– Одичавшие бродяги – это те, которые сначала запасаются едой. Основная армия еще даже не появилась.

Коллоредо посмотрел на Киприана как на человека, в отношении которого нужно дважды подумать, прежде чем решить, стоит ли вообще отвечать ему.

– Памятник, – неожиданно сказал Славата. – Они ни в коем случае не должны разрушить памятник.

Все взгляды обратились к рейхсканцлеру. Андрей не хотел делать этого, но не мог удержаться.

– Какой памятник? – растерянно спросил он.

– Памятник, который я приказал возвести в честь моего чудесного спасения благодаря Деве Марии, – объяснил Славата. – Граф Мартиниц тоже внес пожертвование. Сразу же, прямо в 1621 году, как только прекратилось это безобразие с протестантскими представителями. Мы хотели закончить его еще до того, как казнят представителей протестантских земель, но мастеровые слишком медленно работали. Возможно, протестанты… – Голос рейхсканцлера растворился в воспоминаниях.

– Оборона города организована великолепно, – картавя, заявил Рудольф Коллоредо. – У нас есть опорный пункт в башне у моста на Малу Страну, и еще один – в башне у моста на Старе Место, и мы можем за несколько минут привести в негодность все вражеские лодки на Влтаве. Ворота на Старе Место легко защитить, используя передвижные катапульты. Что же касается вооружения горожан, то обычно мы собираем в сумме восемь районных отрядов – в Старом и Новом Месте, и, – Коллоредо сдержанно улыбнулся, – я принял еще некоторые меры…

– Нас буквально выкинули в окно, – продолжал Вильгельм Славата. – Но вмешалась Святая Дева собственной персоной и осторожно пронесла нас по воздуху на крыльях своего синего плаща. Отсюда и памятники.

– …и шесть отрядов от гильдий, и…

– Знали ли вы это, отец Арриджи? – спросил Славата. – Вы, иезуиты, не очень-то почитаете Святую Деву, но я – я почитаю ее куда как больше, чем всех остальных. Если бы не она, то это тело, – и он хлопнул себя по брюху, пустив по своей туше волну, заставившую его подбородки слегка задрожать, – превратилось бы тогда в cadaver mortuum.[53]

Все разом уставились на него, пытаясь сохранить самообладание.

– …и три отряда арендаторов, нанимателей и управляющих королевских владений… – сказал Коллоредо и замолчал.

Надолго воцарилась тишина, в которой каждый изо всех сил старался не встречаться взглядом с остальными участниками обсуждения. В особенности же это касалось Вильгельма Славаты: его глаза, спрятавшиеся между жировыми подушками щек и буйными зарослями бровей, смотрели в то время, когда Божья Матерь Мария еще могла лично побеспокоиться о том, чтобы изменить направление падения двух королевских наместников и писаря, милостиво позволив им приземлиться на мягкую навозную кучу.

– Вы должны разбить шведов перед городскими стенами, – заявил Киприан. – От всех отрядов гражданских не будет никакого толку. Если вы впустите солдат в город, начнутся такие грабежи, по сравнению с которыми злодеяния ландскнехтов в Пассау в 1610 году покажутся вам милыми шалостями.

– Поэтому мы и собираемся организовать линию обороны на Влтаве, – объяснил Коллоредо. – Но вы в этом совершенно ничего не понимаете.

– Я понимаю, – произнес Киприан таким тоном, что Андрей поднял глаза и принялся ногой искать ногу Киприана под столом, чтобы в крайнем случае наступить на нее и тем самым удержать друга на месте, – что и на этот раз Мала Страна снова будет оставлена на произвол вражеской армии.

– Старе Место и Новое Место – вот это и есть Прага, – возразил ему Коллоредо.

– Королевский управляющий замка будет рад услышать, что замок на самом деле не стоит в Праге, хотя Градчаны и высятся над Малой Страной.

Франческо Мизерони не собирался позволять Киприану вбить клин между ним и командующим пражскими войсками.

– Замок, – равнодушно произнес он, – не является частью Праги; напротив, Прага принадлежит замку.

– Запомните это изречение, ваши милости, на тот случай, когда первые шведские солдаты станут спрашивать вас, как пройти к Праге.

– È impertinente,[54] – заметил Мизерони. – Кто вообще пригласил сюда этого господина?

– Эти господа, – прорычал архиепископ Гаррах, – обратились к нам с важными сведениями, если мне будет любезно дозволено напомнить вам об этом.

– Они в нас еще и стреляли, хотя мы, беззащитные, лежали у подножия стены, – объяснил Славата. – Протестантский сброд – э! Ничуть не лучше, чем шайка заговорщиков вокруг этого… как его… Вальдштейна! Его определенно нужно повесить!

Снова по залу расползлось молчание. Бургомистр Старого Места Микулаш Турек осторожно заметил:

– Валленштейн уже четырнадцать лет как мертв, ваше превосходительство.

Славата улыбнулся.

– И я ни разу об этом не пожалел, ни разу. Знали ли вы, что его самые верные последователи хранили преданность ему до самой смерти? Я допрашивал графа Шаффгоча три часа, но мне не удалось выжать ни единого звука из этого предателя…

– Он приказал пытать его три часа подряд, – прошептал Иржи Плахи на ухо Андрею. – Обосновал это тем, что граф уже и без того мертв, так что нет никакой необходимости церемониться с ним. Рейхсканцлер Славата – большой друг моего ордена, и, собственно, мне не подобает говорить что-либо против него, но иногда у меня возникает подозрение, что Дева Мария немного недосмотрела, когда опускала господина Славату на землю. Говорят, он тогда сильно ударился головой и с тех пор стал всего лишь стариком. А то, чем он нас сегодня потчует… м-да… – Отец Плахи закатил глаза. – У меня такое чувство, что он так и не пережил тот случай по-настоящему, – если вы понимаете, о чем я.