— Ну, тогда скажешь, когда захочешь.
— Спасибо, Дон. — Она улыбалась. У прекрасного Принца есть имя, он придет и поможет ей снова стать королевой. Но она прибережет его напоследок. А пока обратится к друзьям и сама все разузнает о Джоше Маннинге.
Она вернулась домой около одиннадцати. После того, как Дон назвал ей имя Джоша Маннинга, он сказал, что больше не хочет портить себе удовольствия разговорами о бизнесе. Ви скоро поняла, что провести вечер с удовольствием для Дона — значит напиться вдребезги. Из «Лютеции» они поехали в «Сент-Реджис», и еще через час Ви оставила Дона в баре за шестой порцией крепкого коктейля. Одиннадцать часов в Нью-Йорке соответствовали восьми часам вечера в Лос-Анджелесе. Ви заказала разговор с Ниной, думая о странном тревожном звонке Поля Меско. Что он хотел ей рассказать? Какие тайны скрывал отец? Поведал ли он их кому-нибудь? Может быть, Нине? Вряд ли.
Ви соединили с Лос-Анджелесом. Она сказала Нине, что должна встретиться с ней и обсудить важное дело, но лучше не по телефону.
— Встретимся завтра! — радостно закричала Нина. — Мой агент сейчас же закажет тебе билет. — Сама Нина всегда летала на собственном самолете мужа, оборудованном роскошнее, чем президентский, но у нее повсюду были знакомые, готовые сделать что угодно для Нины Коразон. Ви оставалось только назвать рейс. — В полдень! — сказала она. — Жду тебя, ночь не буду спать от нетерпения. Ты прилетишь в два. Целую тебя и люблю!
— И я тебя люблю, Нина! — нежно откликнулась Ви, вешая трубку. «Наплевать мне теперь на Гаррисона, — думала она. — Нина — родной человек, она поможет».
Назавтра в три часа дня Ви и Нина в купальных костюмах сидели на бортике большого бассейна на вилле Коразон, опустив ноги в воду и посасывая джин с тоником. Ви рассказала Нине о своем проекте и встретила восторженное одобрение. — Но у меня нет финансового обеспечения, — сказала Ви и описала Нине реакцию Гаррисона.
— Сколько тебе нужно?
— Для начала — миллион. Этого хватит, чтобы оборудовать лабораторию и создать одеколон. Потом, для рекламы и распространения, еще понадобятся средства.
— Ну, миллион — это семечки! — воскликнула Нина. — Жаль, что нет Карлоса, но он прилетит из Франкфурта послезавтра, вот и поговоришь.
— Но я хочу завтра улететь домой, дорогая!
— Черт возьми! Я не желаю быть однодневной стоянкой!
Ви рассмеялась. — Полно, Нина. И во всяком случае для меня будет лучше, если ты поговоришь с Карлосом. Я ведь его совсем мало знаю.
— Согласна! — Нина поставила бокал на бортик бассейна и, смеясь, увлекла Ви в воду. Она поняла, что гордой Ви тяжело обращаться за помощью к чужому человеку, хотя он муж самой близкой ей женщины.
Ви улетела на следующий день, и Нина обещала звонить. Но звонка не было ни в понедельник, когда должен был вернуться Карлос, ни во вторник, ни в среду. Нина позвонила в четверг, сообщила, что приезжает в Нью-Йорк, и попросила Ви встретиться с ней в ее отеле.
Ви очень нервничала. Может быть, она попросила слишком маленькую сумму и Карлос счел ее проект несерьезным? Нина не упомянула по телефону, дает ли Карлос деньги, может, просто забыла сказать? Но, посмотрев в лицо Нины, которая спускалась по лестнице в вестибюль отеля, где ждала ее Ви, она сразу поняла: не забыла, это — отказ. Все дела ведет Карлос, объяснила Нина, и он считает, что вкладывать деньги в парфюмерию — легкомысленно. Он готов вложить деньги в строительство, в автомобильную или пищевую промышленность, но не в запахи.
— Возьми мои драгоценности, детка, — она сняла с руки широкий золотой браслет с бриллиантами. — Это для начала.
— Нет! — Ви вспомнила, как Арман продавал драгоценности, чтобы сохранить жизнь дочерей, и вздрогнула. — Нет, Нина, нет! У меня есть драгоценности и деньги от продажи квартиры. Я сама ринусь в бой, как и в первый раз, и я уверена в победе. «Важнее денег и бриллиантов, — повторяла она себе, — отвага и вера в свое дело».
Она села рядом с Ниной и начала ее утешать.
— Твой муж знает, как ему поступать. Он удачлив, потому что он знает свое дело и угадывает, в чем ему повезет. Парфюмерия ему не по душе, ну и ладно. Я тоже знаю свое дело, верю своим предчувствиям и добьюсь успеха.
Но про себя она думала: две неудачи, два отказа. Наверное, надо действовать более обдуманно, все просчитать и запросить больше. Дорогая цена увеличивает ценность товара в глазах покупателя — как это она забыла времена «виндзорских леди», когда усвоила это правило. Она сделает новые расчеты и во всеоружии позвонит мистеру Маннингу.
Ник работал в лаборатории «Джолэй» над новым мужским одеколоном.
Берт Силко требовал от него густой, сексапильный, грубоватый аромат. Имидж мужчины, для которого был предназначен аромат, не должен был иметь ничего общего со снобизмом: любитель футбола, не интересующийся оперой и балетом, игрок в покер, — короче, мужчина, в полном смысле этого слова, — любитель мужской компании и приударить за каждой хорошенькой женщиной. Одним словом, «мужчина, что надо». Предполагалась широкая распродажа нового одеколона по всей Америке; не были решены только две проблемы: времени оставалось в обрез, а Ник еще не довел работу до конца, и не было придумано название.
Первоначально предполагавшееся «Марти» было отвергнуто как слишком нежное; Берт Силко настаивал на выразительном односложном слове, но предложенный им звучный «Дюк»[17] отпал ввиду неуместного аристократического оттенка.
Отсутствие названия раздражало Ника и мешало ему закончить работу над новым ароматом: надо было включить еще один ингредиент, и Ник считал, что должен выбрать его в соответствии с названием.
Он ввалился в кабинет ошеломленной Марти без вызова или договоренности о приеме; ее возмутила наглость Ника и восхитила его бравада. Обычно мужчины робели в присутствии Марти, а этот был молод, беден, к тому же ее подчиненный — и ничуть не робел.
После их стычки Марти не появлялась в лаборатории; не раз у нее возникало желание вызвать его к себе, но, сняв трубку, она вешала ее обратно.
И вот он явился сам, самоуверенный и дерзкий, и Марти, с трудом сохраняя спокойствие, небрежно спросила: — Ну, что у вас?
— Когда, наконец, этот дурак Силко придумает название одеколону? Он предлагает «Пот». Но кто купит одеколон с таким названием? Ему, видите ли, нужен имидж «настоящего мужчины», напористого и немного агрессивного.
— Может быть, «Урка»? — предложила Марти.
— О, нет. Даже если покупатель — мужчина-хват, он хочет быть крутым, но попасть в тюремную камеру не желает. Ну так как же? Ему нужен сексуальный призыв — давайте назовем «Жеребчик»! Решено?