Читать интересную книгу Глаза Сатаны - Константин Волошин

страха, неуверенности, тревоги.

Женщина поднялась, заторопилась и вышла, оставив ребят с чувством недосказанности, недоумения и массой возникших вопросов.

Ариас многозначительно смотрел на Хуана, будто упрекая его в том, что он не принял его предостережения в причастности этой сеньоры к сонму ведьм.

Сеньора Корнелия неожиданно появилась с тонкой стопкой бумаг, перевязанной выцветшей лентой.

— Хочу немного просветить вас, дети, — таинственно молвила она. Неторопливо развязала тесёмку. Листов шесть или семь пожелтевшей плотной бумаги лежали на топчане.

Юноши в недоумении смотрели, как сеньора перебирает их, некоторые читает, словно восстанавливая в памяти давно прошедшие события.

Наконец терпение ребят было вознаграждено. Она начала говорить:

— Не удивляйтесь, юноши. И не думайте, что я полоумная, выжившая из ума старуха. Просто настало время выговориться, а вы мне кажетесь людьми порядочными, не могущими меня оскорбить своим невежеством и бездушием.

— Что вы, сень… — Хуан замолчал, повинуясь властному жесту Корнелии.

— Лучше молчи, Хуан. Ваши слова, юные друзья, ничего для меня не значат. Просто слушайте. Думаете, я всегда была такой бедной, старой и странной? Ничуть ни бывало! Полсотни лет назад я появилась на острове в роскошных нарядах. Меня сопровождали пажи, девушки и кавалеры. Сам губернатор острова подал мне руку проводить до кареты.

Юноши украдкой переглянулись, боясь проронить хоть слово. А сеньора Корнелия, едва заметно улыбнулась затуманенными глазами, и продолжала:

— Я была молода, знатна, богата и имела всё, что могло бы сделать меня счастливой. И я была таковой, поверьте мне! И долго была, пока не появился человек, который всё перевернул в моей жизни.

Она опять замолчала, перебрала жёлтые листки, положила их назад.

— Это был ослепительно привлекательный мужчина! Идальго от корней волос до кончиков пальцев на стройных ногах. Он прибыл из Испании. Один, но для завоевания этого мира. Его отец погиб в походе на Теночтитлан под водительством великого Кортеса. Но богатства сумел сохранить. А это удавалось далеко не всем, юноши.

Хуан бросил взгляд на Ариаса. Тот ничего не понял, зачарованный таким интригующим повествованием.

— Мы полюбили друг друга почти с первого взгляда. Между прочим, его звали… — она с напряжением смотрела на Хуана. — Его звали дон Рисио. Мы почти год не расставались. Это было в Сан-Хуане. Балы, танцы, кавалькады и пиры. Я была беременна от него, и мы готовились обвенчаться в главном соборе столицы. И тут я узнала нечто. — Она взяла лист бумаги с обтрёпанными краями, протянула Хуану.

— Простите, сеньора! — Пролепетал он. — Я не умею читать.

— Ах да! — вырвалось у сеньоры довольно пренебрежительно, но она тут же спохватилась. Ровным голосом проговорила: — Здесь сказано, что его отец был обыкновенным разбойником и грабителем, посажен в тюрьму, бежал в восемнадцатом году в Новый Свет, присоединился к отряду Кортеса. Но до этого у него родился сын, которого и назвали Рисио. Друзья этого конкистадора по окончании похода нашли этого Рисио, передали ему награбленные сокровища, и мать с сыном уехали в Испанию, где они и проживали в купленном замке вблизи Кордовы.

Сеньора Корнелия опять опустила руку на бумаги, помолчала с минуту.

— Здесь письма этого Рисио. Они полны любви, нежности, но всё это оказалось пустыми словами без начинки. Приехав сюда, этот сеньор искал лишь богатую невесту, и я оказалась наиболее наивной и богатой из претенденток. Я ему поверила.

Хуан хотел что-то спросил, но слова не вылетели изо рта. Он продолжал смотреть на донью Корнелию со всё возрастающим интересом. Ариас просто сидел с открытым ртом, боясь пропустить хотя бы слово.

— Родственники, узнав эту историю его отца, так возмутились, что грозили заточить меня в монастырь, если я не порву с ним. Но ребёнок! Он мог сильно повредить не только мне, но и всей родне. И меня отправили в Понсе рожать. Что я и совершила. И с тех пор я живу здесь без поддержки, без родственников и без друзей.

Сеньора притихла, погрузившись в воспоминания. Юноши терпеливо ждали, когда ей опять захочется говорить. И она, вздохнув, заговорила:

— Ребёнок был восхитительным! Я зарабатывала на жизнь обучением детей грамоте, манерам, умению одеваться. Но сколько тут в то время было семей, готовых выкладывать деньги на это никчёмное занятие? Три-четыре. Хорошо, что появился священник только что построенной церкви. Он знал мою родню ещё по Сан-Хуану и проникся моими грехами и положением. Иногда по праздникам приносили мне большую корзину разной снеди, и что-нибудь из подержанных вещей прихожан, жертвовавших на бедность.

И постепенно я осознала, что счастье не в богатстве, не в знатности и блестящем обществе. Стала серьёзно изучать религию, потом познакомилась с одним больным негром, которого хозяин выгнал за ненадобностью. Он жил со мной и многое мне передал из своих африканских тайн, которых у него было очень много. Я увлеклась этими тайнами. Люди стали презирать меня, сторониться, часто ругали, проклинали. Я чуть не угодила на костёр, да священник не позволил свершиться смертному греху, а инквизиция была ещё далеко.

Сеньора Корнелия улыбнулась тихой улыбкой, прожевала кусочек ананаса, облизала пальцы, по которым стекал сладкий сок. Поискала, чем вытереть руку, махнула рукой и аккуратно и тщательно вытерла передником.

— А потом я научилась лечить людей, юноши, — продолжала женщина скрипучим голосом, будто он за эту минуту почему-то изменил ей. — Целых два года ко мне почти никто не обращался из страха или презрения. Но потом постепенно я завоевала доверие. У меня, с помощью того негра, хорошо получалось.

А у одного метиса, появившегося в городе, я научилась собирать травы, многое сама додумала и теперь я вполне сносно живу, воспитываю дочь, ой! Простите! Не дочь воспитываю, а внучку, юноши!

— А дочь? — успел спросить Хуан, так и не утерпев от вопроса.

— Моя любимая Томаса умерла при родах. Тут и я ничего не смогла поделать, а мой учитель уже к тому времени помер. Так я и осталась с Эсмеральдой на руках, похоронив дочь Томасу на местном кладбище. — Старуха вновь замолчала, а Хуан осторожно спросил:

— Донья Корнелия, но ваша внучка слишком молода, чтобы быть внучкой того Рисио. О котором вы только что говорили. Как это получается?

Старая сеньора не отреагировала, словно не слышала, и вдруг вскинула голову, пристально посмотрела на Хуана злыми глазами с прищуром. В них светилось такое, что Хуана передёрнуло. Он втянул голову в плечи, побледнел.

Донья Корнелия неожиданно успокоилась, глаза перестали источать яд и злобу. Лицо разгладилось и приняло прежнее выражение.

— Ты прав, Хуан, — смиренно молвила она. — Это совсем другое. Но очень связано с первым. И я хочу договорить.

— Простите,