Читать интересную книгу Отец Александр Мень: Жизнь. Смерть. Бессмертие - Владимир Илюшенко

Вскоре после нашего знакомства я подарил отцу Александру большую стопку своих стихов, напечатанных малым форматом, в половину машинописного листа. Через некоторое время, когда мы сидели у него в кабинете, он протянул мне какую‑то книгу и сказал: «Подпишите». Я понял, что это такое, только когда раскрыл ее. Это оказались мои стихи, но изящно переплетенные. Я с радостью подписал эту «книжку». Подпись была стандартной, она лишь в слабой степени выражала мои чувства.

В той «книжке» в основном были стихи, рожденные в самое благодатное для меня время, когда я пережил духовный переворот. Многие из них я посвятил отцу Александру. Я воспроизвожу здесь часть этих стихотворений, прибавив к ним еще два, написанных уже после его смерти.

* * *

— Пламень неистовый с неба прольетсяИ уничтожит тебя и меня.— Не говори так: слово сорвется —Выманит с неба стихию огня.

— Что тут поделать? Тварь беззащитна.Кто нас укроет от Судного дня?— Не говори так: слово магнитно —Вытянет жизнь из тебя и меня.

— Ветер подует — буря начнется,Молния грянет — вспыхнет народ.— Не говори так: слово взорвется —Даже молитва, и та не спасет.

— Что нам слова, если жизнь быстротечна?Как ни брыкайся — гибель придет.Радость кратка, а страдание вечно.— Не говори так: Слово — спасет.

* * *

Я капля малая в бездонном океанеИ вместе с ним куда‑то я лечу.Так отчего в космической нирванеЯ с океаном слиться не хочу?

Гордыня ли повинна роковая,Неверие или же темный страх,В крови разлитый? Разве я не знаю,Что родина сокрыта в небесах?

Но сотворенный из греховной глиныИ светлого дыханья Божества,Я рвусь на две враждебных половины.И каждая по–своему права.

* * *

На сетчатке, на клетчатке,На спиралях хромосомОтпечатал опечаткиТот, кто нашим был отцом.

И пошел гулять по светуМиллиардным тиражомМеханизм ущербный этот,Тайным знаньем поражен.

Зашифрована программа,Ключ потерян, и не разИсторическая драмаОтозвалась эхом в нас.

Но горит огонь вселенскийИ струится ровный светТам, где Плотник ВифлеемскийВ наши гены врезал след.

* * *

Не стискивай меня, как глину,Горшечник, властною рукой,Но укрепи мне сердцевинуИли пролей в меня покой.

Ты дал мне глиняное телоИ два невидимых крыла.Не допусти, чтоб жизнь истлела,Чтобы любовь из глаз ушла.

Пусть был я прах и стану прахом,Но здесь, в пространстве роковомМежду падением и плахой,Согреюсь новым Рождеством.

Мешая глину, кровь и воду,Добро и зло сто раз на дню,Свою последнюю свободуДля светлой встречи сохраню.

* * *

Необходимый обречен.Он бесконечно беззащитен.Таков неписаный законИ скрытый двигатель событий.

Без жертвы нету искупленья,Без чистой крови нет пути.И что проклятья? что моленья?Спасителя — нельзя спасти.

Он, не рассчитывая сил,В одну лишь силу правды верит,Он Сам себя приговорилБез состраданья к высшей мере.

Необходимый погибает,Но, погибая и скорбя,Он в бесконечность простираетПреображенного Себя.

* * *

Я быть хочу. НебытияМне страшно мертвое касанье.Уж лучше полное незнанье,Чем знание, что смертен яВсерьез, дотла, душой и телом.Немыслимо!.. Но в том ли дело,Чтоб знать об этом наперед?Ведь не случайно МирозданьеНас наградило упованьем,Поскольку пагубен расчет.Но если вера, мать покоя,Отметит нас и удостоит, —И впрямь бессмертие придет.

* * *

Колючий звук царапает гортань,И тень звезды на облако упала.— Возьми меняи катастрофой станьНа веки вечные! —Взяла и стала.

— Ах, я забрел в такую глухомань,Что воздуха зеленого мне мало.Возьми меняи просто прикарманьНа веки вечные! —И это обещала.

— Я в небе свой, я царственную дланьПростер над красотою идеала.Возьму тебя и ты рабыней станьНа веки вечные! —Сверкнула и пропала.

* * *

Не важен путь, а суть важна.Путей к добру всегда хватает,А суть единственна, одна,И это каждый понимает,Кто сутью был преображенВ единый миг, одним ударом.

Ты вечной сутью поражен,И это не проходит даром.

* * *

Светлый дух, живое чудо,Невместимый никуда,Ты приходишь ниоткудаКак спасение и дар.

Не бросай меня на ветер —Я еще Тебе сгожусь.Никого на белом светеЯ с Тобою не боюсь.

Пусть кидается на плечиЖизнь какая ни на есть:Всё покроет, всё излечитОслепительная Весть.

* * *

Кто светилу господинИ хозяин океану?Выходи, сурепкин сын,На поляну, на поляну.

Желтым пламенем взметнисьИ навстречу непогоде,Сотрясаясь, распахнисьНа природе, на природе.

Кто прикажет: «ПотушиСамовластье!» — океану,Тот и душу утишитОкаянну, окаянну.

Ах, зачем нам суета,Эта музыка больная,Если светит красотаНеземная и земная?

* * *

— В каком колодце свету зачерпнуть?В какое небо можно заглянуть?И где набраться слов неотразимыхДля отраженья чувств невыразимых?

— А говорят, сперва сойди с ума:Достань звезду румяную из печкиИ подогрей Вселенную на свечке.

— Но кто поверит бедному святому,Юродивому, глупому, блажному?— Ему — никто. Но все — его словам.

* * *

Всё сместилось, всё скрестилось —И пути, и времена.Разрешите, ваша милость,Погадать на именах.

Кто достанет нам отгадкуОслепительных ночейИ пойдет плясать вприсядкуНа скрещении лучей?

Кто покровы эти смоетС неизвестного лица,Всё откроет, всё устроитОт начала до конца?

И кому писать запискиВ темноте за упокой?..Берег влажный, берег низкий,Удивительный такой.

* * *

Потому что я болеюИ в бессоннице лежу,Я заглядывать умеюВ поразительную жуть.

Что там веет? что там тлеет?Занавеской шевелит?Розовеет, лиловеет,На поверхности лежит.

Это просто состраданье —И повсюду, и в окне.Это вера, это знаньеЗа грехи даются мне.

* * *

Кто жил с оглядкою на БогаИ разум ветхий не терял,Тот не ханжа и недотрога,И не подлец, и не нахал.

Он сохранил в себе искусствоГлядеть на мир из‑под рукиЛегко, доверчиво и грустно,Не умирая от тоски.

Психея робкая моя,Моя воздушная идея,Перелетаю, холодея,Твои надмирные края.

В жемчужной дымке восковойИ в переливах перламутраНастало медленное утро,И голос светится живой.

* * *

Еще земля тверда и величава,Еще на дне сосуда дремлет вера,И темных замыслов кровавая отраваЛениво плещется в глубоких полусферах,

А мне уже мерещатся виденья,Встающие из грозного тумана,Настойчивые, словно наважденьяВ жестоком Откровеньи Иоанна.

Еще надежда простирает руки,Еще грехи не требуют расплаты,Но тяжкие и медленные звукиК ушам моим томительно прижаты.

Еще по рельсам бегают трамваи,Но, словно камень из пращи Давида,Душа завесу плотную пронзаетИ равенство кровавое провидит.

Она следит, как переходит алыйВ багровый, пепельный… а дальше —в никуда,И посылает бедствия сигналыИз будущего в прошлое —сюда.

Александровская слобода

Над слободой бессвязные стенанья,Старинных пыток честные названьяИ скрип оси заржавленной земной.

Молился в храме, аки пес смердящий,Хозяин вещи — жизни настоящей,Замаливал грядущие грехи.

Вот он в углу — юродивый, блаженныйИ бешеный, и необыкновенный,Поклоны бьет, коленопреклоненный,Игрою зла навек заворожен.

Клубились дни татарскою ордою,Палящий ветер плыл над слободою.Измена за изменою, увы.

Горели церкви золотом сусальным,Стоял закат боярином опальным,И в небеса неслись колокола.

* * *

Бессовестной кавказской кривизною,Как Крёз, нечеловечески богат,Он карлик был и резкой новизноюСвоих идей не отличался.Рад Любому уклоненью от Закона,Он свой закон угрюмо создавал.Он яд копил и у подножья тронаСложил один большой лесоповал.Из щепок отлетевших, обнаженныхЕго невероятный пантеон…И стон мильонныйинеутоленныйБеззвучно обнимает небосклон.

* * *

Плетку в руки! Плетку в руки! —И по каменным задам.Получайте для науки —Я еще сейчас вам дам!

Вы зачем избили времяИ картинки унесли,И над местностями всемиВой звериный растрясли?

Вы куда ведете ветер?На какую благодать?Скоро жить на белом светеВы разучитесь опять.

Но пока еще не поздно,Укротите ваш тротил!Чтоб не встал товарищ ГрозныйИ усы не подкрутил.

* * *

Возврата нет. Былому — не бывать.Нельзя вернуться в солнечную Трою,Полюбоваться славною игроюНа рыцарском турнире в Пуатье,Нельзя взглянуть на профиль АриостоИ на проделки графа КалиостроИ вместе с Аввакумом возроптатьИль выпить лала алого с ХайамомЗа красноречие его каламаИ хорасанской розы нежный вздох.

Но разве прошлое от нас ушлоИ не живет сейчас под нашим небомВ любом углу и колесница ФебаНе мчится в недоверчивой крови?Спроси себя: случайна ль связь времен?Нет, есть какой‑то мировой законВ чередованье дисков заржавелых.Так надо ль в самом деле удивлятьсяТому, как вытекают друг из другаВек восемнадцатый, жующий пастораль,Век девятнадцатый, кующий злую сталь,И век двадцатый, бьющий без пощады?..

* * *

Нет, не хватать что попадяСегодня я хочу —Отмыть себя от копоти,Отправиться к Врачу.

Целитель мой единственный,Здоровье упасиОт слякоти таинственной,Чтоб весел и красив

Вступил я в воздух матовый,Округу огляделИ перед строем атомовНичуть не оробел.

* * *

Просыпайся, именинник,Выходи смеяться в сад!Пахнет розой холодильник,Дом — звездой, а ты не рад.

Что ты скучный? Бог с тобою.Впереди огонь горит.Всё устройство мировоеС блудным сыном говорит.

* * *

Весь этот мир, усыпанный звездами,Его печаль, восторг и красотуТы населил внезапными цветамиИ отдал нам как детскую мечту.

Как ласточка, горит Кассиопея,Как ласточка, летящая в ночиНевесть куда, крича и цепенея.Куда ж ведут ее Твои лучи?

Где к воздуху подвешены созвездья,Где медленно колеблется эфир,Там невозможны бури и возмездье,Там строй и лад, там тишина и мир.

Лишь мы, летя к неведомым светилам,Мятежный дух не можем превозмочь.Нам милость и терпенье не по силам —В крови разлита яростная ночь.

* * *

Всё, что в это поле попадает, —Слово, птица, зеркало и дым —На траву со свистом упадаетЛивнем ослепительно–прямым.

Я иду нехоженой дорогой,На рассветной дымке выхожуИ в пустыне строгий голос БогаЯ по книге каменной слежу.

* * *

Метой метишь непреложной,А потом назад берешь...Раз пригубив, невозможноОтказаться — снова пьешьЭтот пенный незабвенныйКубок чистого вина.

Раз сольешься со Вселенной,А душа навек пьяна.

* * *

Со своих вернулся похорон,Не заметил в суете утраты тела,Сел за стол и вдруг услышал стон,И душа как искра полетела.

Сквозь туман, сквозь строй скорбящих глаз,Вспять, сквозь юность, детство, малолетство,С легким свистом в вечное сейчас,Проживающее по соседству.

Разом вспомнив милый отчий дом,Он блаженно замер, а планета,Смерть, разлука — это всё потом…Переливы мысли, буйство света…

* * *

В одночасье родилась,В одночасье померла,Сковырнулось, испеклась —Такова природа зла.

А добро наоборот:В муках родилось на светИ навечно, напролетВ муках весело живет.

* * *

Когда придет черед молиться,Пусть станут в памяти у насПодвижников простые лица,Их дорогие имена.

Они совсем не притязалиНи на величье, ни на власть,Но знали, верили и знали,Что истине — нельзя упасть.

На Рождество

Уже легла ночная мгла,Просторный день — как не был.Деревня Новою былаПод этим старым небом.

Она вовсю листала сны,А в поле под луноюСтояла чаша тишины,Полным полна Тобою.

И мир покоился и стылВ прозрачном одеянье,И долетало с высотыМогучее молчанье.

Душа морозна и чиста —Ни гнева, ни возмездья.И разом встали на местаАлмазные созвездья.

И лес молчал, погост молчал,И все молчали наши,Чтобы никто не расплескалБлагословенной чаши.

Пир в Иудее

Из уст в уста передаюСырую весть о новом чуде:Глава Крестителя на блюдеУже прочла судьбу свою.

Он принял муку, как удачу,И он постиг в единый миг,Что смерть свистит и вечность плачетИ сходит музыка на них.

Иродиада, Саломея.Новозаветный разворот…И до сих пор мы всё немеем.И блюдоженщина несет.

* * *

Вот там, тогда, в такую поруЕго вели на эту гору.Он был распят и изнемог.«Се человек». И умер Бог.

Но Он на третий день восстал,И сквозь Него, как сквозь кристалл,Глядим на свет и мир земной.И мы живем. И Он живой.

Страстная суббота

Господь томится взаперти,В небытии перед рассветом.Еще не пробил час взойти —Он завтра сотрясет планету.

В гробнице тьма. Он снят с креста,Но ангелы еще не вхожи.Что если бы Он не восстал?..Как страшно…Нет, Он ждать не может.

Пасха. 1976 год

Как в детстве, тот день не кончалсяИ вглубь раздавался и вширь,И мир голубой расстилался,Красивый, как мыльный пузырь.

И солнце цветами играло,По–детски смеясь на заре,И музыка службу стояла,И вновь оживал Назорей.

Евангелие

Кривая янычарская лунаСрезает голову дневному оживленью.Израиль не готов к Богоявленью,Но Мариам предчувствием полна.

Ей помнится тот странный разговор,Внезапный свет с закрытыми глазами,Видение с огнистыми крыламиОна не забывает до сих пор.Он говорил:— О, Ты как свет чиста!Блаженна в женах Ты, Царица благодати.Возрадуйся:Ты будешь Богоматерь. —И это подтверждала дурнота.

— Но кто поверит этому окрест?Твой благовест лишит Меня покоя.И как смогу Я выдержать такое?— Ты выдержишь.Прощай! —И он исчез.

В реке струилась медленно вода.Плыла надежда чудною триремой.Волхвы спешили молча к Вифлеему.Над ним стоялановая звезда.

* * *

Скоро Пасха. Близятся сроки.Скоро будем мы одинокиВ самом первом, земном аду.Будет страшной потеря наша,И Тебя не минует чашаВ Гефсиманском лунном саду.Но когда Ты опять вернешьсяИ на Землю росой прольешься,Я от власти Твоейне уйду.

Молитва

Отцу Александру Меню

Господи, дай мне силыМертвому руку подать,Чтоб из холодной могилыМог он живым восстать.

Господи, сделай разлукуКраткой, как жизнь или смерть,И утоли мою муку,И укрепи мою твердь.

Господи, темной рекоюЯ поплыву в челноке,Чтобы навеки с ТобоюВ светлой слиться реке.

Грай ли вороний грянет,Туча ль стеснится в груди,Мертвый из гроба — встанет,Матерь Сына — родит.

Боже Святый и Крепкий,Благодарю ТебяДаже за привкус терпкийЧерного сентября,

Даже за этот ладан,Даже за этот стонТам, где и светом и ладомБыл неизменно он.

Благодарю за милостьЗнать и любить его.То, что уже свершилось, —Ангелов торжество.

То, что уже свершилось,Станет иконным клеймом.Время остановилось,Срублено топором.

Животворящим Словом,Кровью Твоей любвиВ Царстве спасенном, новомМертвого — оживи!

* * *

Снятся гнусные сны: кто‑то тянет из уха зеленую пряжу,Кто‑то крестик крадет и на паперти гасит свечу…Дай я сам загашу! Дай я в землю холоднуюляжу!Ну, а если не так, дай на призрачных крыльях к тебе полечу.

Сны, печальные сны, что тревожите душу живую?Для чего сотрясаете детскую память мою?На печальной заре я холодную плоть поцелую.На заре в сентябре я земную любовь отпою.

Отче мой, на заре серебрятся и пенятся воды.Отче мой, не сердись, если я на коленях Тебе прошепчу:Там, на синих просторах Твоей первозданной свободы,Дай мне свидеться с ним,а потом я назад улечу.

Чтоб на ясной заре, в серебре раскаленного мая,Головы не подняв от подушки, я плыл в синевеВ ту обитель, куда привела меня радость хмельная,И чтоб летний Никола, как прежде, бродил по траве.

Там, на синих просторах, под звон торжествующей меди,Задыхаясь от слез, я к сияющей ризе его припадуИ застыну, как мертвый,не в силах промолвить ни «буки», ни «веди».И проснусь навсегда. И дороги назад —не найду.

VI