Так он и сделал, — ведь именно теперь ему очень недоставало умной головы на плечах.
Вошел он со своей ношей к старухе и сказал:
— Теперь я вам и вправду принес то, что мне дороже всего на свете. Это моя покойная мать. Так что прибавьте мне ума, как обещали.
— Скажи-ка мне, — промолвила вещунья, — что такое — желтое, сияет, а не золото?
— Желтое, сияет, а не золото? — задумался Питер. — Это… это…
Но, хоть убей, не мог придумать ответа и, наконец, сказал:
— Не знаю.
— Ну, так и нынче не поумнеешь! Да ты, я вижу, и впрямь совсем простачок. Наверное, так никогда и не наберешься ума.
И пришлось Питеру опять ни с чем уходить от старухи вещуньи. Но домой возвращаться ему не хотелось — очень уж тяжко было у него на душе. Сел он у дороги и горько заплакал.
Вдруг кто-то окликнул его ласковым голосом. Он поднял голову и увидел хорошенькую девушку, — она глядела на него и улыбалась.
— Что с тобой? — спросила она. — Такой здоровенный детина и плачешь!
— Я простачок, — отвечал Питер, — ума у меня не хватает. Да к тому же умерла моя мать и оставила меня одного-одинешенька. Как же мне теперь жить-то? Кто меня будет кормить, одевать, ходить для меня на базар? И слова не с кем теперь перемолвить, некому меня теперь утешить. Бедный я, горемычный!
— Ну-ну, не печалься, — сказала Дженни, так звали девушку. — За таким простачком, как ты, присматривать нужно. Хочешь, я пойду с тобой и буду о тебе заботиться?
— Что ж, если тебе так хочется, пойдем, — отвечал Питер. — Только ты сама скоро увидишь, что я дуралей, каких мало, да таким, видно, и останусь, если не удастся как-нибудь нажить себе ума.
— Это ничего! — сказала Дженни. — Как говорится: чем глупее жених, тем покладистее муженек. Хочешь взять меня в жены?
— А стряпать ты умеешь? — спросил Питер.
— Конечно! — ответила Дженни.
— А шить и штопать?
— Ну, еще бы!
— А считать яйца? А складывать фунты, шиллинги и пенсы?
— Умею, умею!
— Ну, тогда, если ты согласна выйти за меня, — обрадовался Питер, — я на тебе женюсь.
И пошли они в деревню вместе.
Вот схоронили мать Питера, вся деревня поплакала по ней, а потом Питер и Дженни сыграли свадьбу и зажили вместе в его домике.
Вскоре Питер увидел, — хоть и был он простачком, — что жена ему досталась, каких мало. Она и стряпала, и шила, и прибирала, — да все так весело и охотно, а главное — всегда умела порадовать его шутками да ласковым словом.
Правда, и Питер оказался неплохим мужем. Он тоже работал весело и с охоткой. Все ему было нипочем — лишь бы думать самому не приходилось. Не было для него ни слишком тяжелых нош, ни слишком длинных дорог. Счастливая получилась парочка, что и говорить!
— Знаешь что, Дженни, — сказал как-то вечером Питер. — Я понял, что люблю тебя больше всех на свете.
И тут его словно осенило.
— Слушай, — продолжал он, — да неужто вещунья хотела, чтобы я убил тебя и принес ей твое сердце? Как ты думаешь, неужто она этого хотела?
— Вряд ли, — ответила Дженни. — Да конечно, нет! Никто и не говорит — убивать. Ты можешь отвести меня к ней живую, как я есть, с сердцем и всем прочим.
— Ты очень хорошо это рассудила! — обрадовался Питер. — Как я сам не додумался? Верно, пойдем к ней вместе. Но, постой, сначала скажи, что бежит без ног?
— Река, — ответила Дженни. — Нетрудно догадаться!
— Река? — повторил простачок. — Так оно и есть! И как это я сам не догадался? А теперь ответь, что такое: желтое, сияет, а не золото?
— Солнце! — ответила Дженни, не задумываясь. — Любой ребенок такую загадку отгадает.
— Солнце? — переспросил Питер удивленно. — Ну да, — оно и светит, и желтое, а не золотое. Что за голова у тебя, Дженни! Во всей Англии не найдется жены умнее тебя. Идем скорей, может, старуха и мне прибавит немножко ума, чтобы я стал достойным тебя.
И вот они вместе поднялись на холм и как раз застали вещунью дома.
— Наконец-то я привел вам ту, кого люблю больше всех на свете, — сказал Питер. — Вот она, тут и сердце ее, и вся она. И уж если вы и теперь не прибавите мне ума, значит, вы не мудрая женщина, а просто-напросто плутовка и обманщица!
— Присядьте-ка оба! — сказала старуха.
Они повиновались, а старуха повернулась к Питеру и сказала:
— Слушай мою загадку. Кто родился без ног, отрастил две, а потом четыре?
Бедняжка Питер думал-думал, — но все не находил ответа. Тут Дженни шепнула ему на ухо:
— Головастик! Ответь головастик.
— Головастик! — выпалил Питер.
— Верно, — сказала старуха. — Ну, я вижу, теперь у тебя и без меня ума хватает. Ты только почаще спрашивай совета у своей жены!
Что ж, Питер так и сделал, и остался очень доволен советом мудрой старухи.
Ночной пассажир
![]()
Ночь стояла холодная. В дорожной карете было совсем темно. Когда путник сел, он заметил там еще одного пассажира. Долго они ехали молча. Наконец путник заговорил:
— Ну и холод! Так и продирает до костей, брр…
— Ррр… — поддакнул ночной пассажир.
— А шуба на вас — что надо! Должно быть, хорошо греет?
— Рррр!!!
— Можно мне ее пощупать? — спросил путник.
— Рррр!!!
— Помогите! Спасите! Медведь!
Но ночной пассажир не стал ждать и выпрыгнул в окно кареты.
Синяя Борода
![]()
Жили-были три брата, Джек, Том и Билл. Билл был старшим, потом шел Том, а последним Джек. Они работали в поле далеко от дома, и каждый по очереди оставался готовить для всех обед.
В первый день остался дома Билл, старший из братьев. Зажарил Билл мясо над очагом, сварил репы, картошки, приготовил все как надо и протрубил в рог, — в то время еще не было колокольчиков, чтобы сзывать на обед.
Только он протрубил, как появляется из лощины старик
С бородой синее синьки, С зубами острее вилки
и спрашивает:
— Ты звал обедать?
— Звал, только не тебя, — отвечает Билл.
Ему совсем не хотелось, чтобы старик съел весь обед, который он приготовил для себя и своих братьев.
— Ну, это мы посмотрим, — говорит Синяя Борода.
И он вошел без приглашения в дом и съел весь обед.
Когда братья вернулись с поля, они спросили, что же Билл делал весь день, если не успел даже приготовить обед.
— Я сварил прекрасный обед, — сказал Билл, — но пришел старик
С бородой синее синьки, С зубами острее вилки
и без приглашения сел за стол и съел весь обед.
На что Том, средний брат, сказал:
— Был бы я дома, не видать бы ему нашего обеда!
— Что ж, — ответил ему на это Билл, — завтра твоя очередь готовить, вот мы и посмотрим.
На другой день Том подвесил мясо жариться над очагом, а сам в это время начистил репы, картошки и тыквы, поставил их на огонь тушиться, испек свежий хлеб — словом, приготовил обед на славу и вышел на порог дома, чтобы протрубить в рог.
Не успел протрубить, как появляется из лощины старик
С бородой синее синьки, С зубами острее вилки
и спрашивает:
— Ты звал обедать?
— Звал, только не тебя, — отвечает Том.
— Ну, это мы посмотрим, — говорит Синяя Борода.
И он вошел в дом и съел весь обед, только чуть-чуть тыквы оставил.
Когда братья вернулись, Джек спросил Тома:
— Что же ты не сберег для нас обед? На что Том ответил:
— Завтра твоя очередь готовить, посмотрим, как ты его сбережешь.
На другой день Джек приготовил обед и вышел из дому, чтобы протрубить в рог. Тут из лощины появился старик
