Читать интересную книгу Пушкинский дом - Андрей Битов

Либеральная веточка, хрущевский побег… Никто сразу не отметал высшей формы недемократичности, выразившейся в новом влекущем понятии «просмотр». На него надо попасть. К этому надо приложить старание и даже страсть. Изначальная потребность в приобщении к современной культуре стремительно выродилась в чистую форму престижности: я это видел, я там была… Именно там, на первых еще просмотрах, на людях появились джинсы, замшевые пиджаки и дубленки – будто сами выросли. На лицах обладателей стало вырабатываться особое выражение подавленной гордости, понимаемое изнутри как свобода и естественность. Вопрос, откуда это на вас, не был бы никак удовлетворен, он был бы неэтичен, шокинг. Усилия попадания на просмотр, доставания джинсов и т. д. выносились за скобки подсознания, унижение с лихвой покрывалось процентами с престижа. Просмотровый зал в этом смысле явился не столько очагом и рассадником вкуса, не столько первой ласточкой предстоящего расширения перспективы, сколько лабораторией дефицита – понятия, совершенно поглотившего к сегодняшнему дню все былые либеральные устремления. Именно эти люди, первыми прорвавшиеся на просмотр, стали писать книги о режиссерах и фильмах, никогда не показанных народу, защищать диссертации о ни разу не переведенных философах и т. д. Образовав круг, они же его и замкнули, охотно не допуская других к своим возможностям. Тенденция обратилась в привилегию, устроив и тех и других. Затяжка гаек шла всем впрок. И немудрено, что теперь книга потеряла читателя, а театр зрителя. Книга у того, кто может ее достать, а в театре сидят люди, которые сумели в него попасть. «Просмотреть» фильм, если верить русскому языку, – значит его не увидеть. Пропасть, естественно отделившая художника от народа, стала окончательной, образовалась почти естественно, а главное – бескровно.

О, как бескровно! Теперь уже можно было бы обойтись и без допусков, пропусков и запретов: ничто ни до кого не дойдет и никто никуда не попадет. Но это столь удачно сложившееся соотношение надо сторожить, чтобы никогда не пропадала тень запрета, проекция репрессии, чтобы на горизонте всегда стояла идеологическая туча. Иначе зал опустеет и его заполнят новые люди, а книга попадет в руки читателя. Ах, как все сложилось! Само ведь собой. И это не они – вы, вы! Я.

ФАЛ, ЛФМ, – бессмысленно думал Лева…

Фал – конец (морск.). Отсюда – фалить, фаловать.

Что-то кудрявые и не встречаются нынче?..

С кудрявыми плохо… Мой отец никогда не был кудрявым, но мать рассказывает, что в медовый месяц он вдруг закурчавел. Для того чтобы определить, естественно ли вьется волос или это завивка, судебная экспертиза применяет простой прием – бросает волос в воду: естественный распрямляется, искусственно завитой – нет. Это авторское предположение, но, возможно, не кудрявых, а счастливых стало меньше.

Приложение ко второй части.

Глава «Профессия героя» требует слишком большого количества примечаний специального свойства, которые имеются в «Комментарии к “Трем пророкам”» (см. наст. изд., с. 453–462).

…многочисленные на Западе исследователи Пруста…

На соображения, связанные с сопоставлением Л. Толстого и Пруста, автора навела в разговоре Л.Я. Гинзбург.

…но он нашел третьего, и они у него охотно «скинулись».

Скинуться на троих – выражение, родившееся сразу после хрущевского подорожания водки. В той же песне (см. коммент. к с. 143) дальше поется:

Он нашу водку сделал дорогоюИ на троих заставил распивать.

Раньше ее пили на двоих, скидывались по рублю, а копейки как-нибудь наскребали. Теперь стало не хватать копеек, и стали скидываться втроем по рублю. Пить оттого, что та же бутылка приходится теперь на троих, какая раньше приходилась на двоих, меньше не стали, потому что стали скидываться дважды. В зарубежной прессе известен рассказ американского классика (то ли Стейнбека, то ли Колдуэлла) «Как я был Хемингуэем», подробно описывающий этот новый русский обычай.

При публикации в «Вопросах литературы» выражение это, отнесенное к классикам, было сочтено непочтительным, и слово «скинулись» было заменено на «сошлись».

Бедный всадник. (Поэма о мелком хулиганстве).

Автор не собирается отстаивать качество этого каламбура. Само название третьей части является своего рода мелким хулиганством, совмещая в себе названия великих произведений русской литературы: «Бедных людей» Достоевского и «Медного всадника» Пушкина (внутри части та же хулиганская фамильярность эхом отзывается в названии главы «Медные люди»). Автор не смог найти в Интернете точную дату указа Советского правительства о введении в законодательство статьи о мелком хулиганстве, но бесспорно, что введение столь мягких мер пресечения (штраф или 15 суток тюремного заключения) связано с эпохой хрущевской оттепели: в период реабилитаций неловко стало сажать людей по малейшему поводу.

Так, за нецензурные выражения, приставание к женщинам, а особенно непочтение к милиции можно стало ограничиться столь мягким наказанием, чтобы было кому улицы подметать. Правда, о факте сообщалось на работу и это влияло на карьеру: лица, уронившие столь низко свой моральный облик, могли лишиться повышения или премии, возможности выехать за границу (так автор не поехал в Японию в 1966 году). Строго говоря, и Евгений, герой «Медного всадника», совершает акт мелкого хулиганства, угрожая памятнику, Петру Великому: «Ужо тебе!». Сам он всего лишь сошел с ума, его никто не видел и не задержал – задержали саму поэму: император Николай, личный цензор Пушкина, оставил на ней столько помет, что Пушкин отказался править ее по его указке, сделав в дневнике гордую запись: «Это делает мне большую разницу!» Вмешиваться в поэзию Пушкина было уже крупным хулиганством, но царь у нас вне закона. Поэма была опубликована лишь после гибели поэта, когда эту правку выполнил его старший коллега Василий Жуковский.

Идеология никогда нас не покидала. Очень выпукло это отражает и история изданий Достоевского при советской власти. Последнее довоенное его издание наблюдалось в 193? году. Потом он совершенно не издавался как крайне реакционный, буржуазный, не понявший, оклеветавший и т. д. Наконец, все после той же смерти (как много она разрешила? – вся страна разрешилась этой смертью, которую вынашивала, как рождение, тридцать лет…) в 1954 году (сдано в набор 29/Х-53) впервые после перерыва вышли именно «Бедные люди», с которых Достоевский начал свою карьеру. «Униженные и оскорбленные» – в 1955-м… И далее издания выходили в хронологической последовательности, будто Достоевский писал их заново. И наконец 1965 году набежала возможность выпустить собрание, куда вошли даже «Бесы». Академическое издание, начатое в ознаменование стопятидесятилетия писателя, довольно быстро повторило пройденное и снова замерло над «Дневником писателя», как над пропастью.

Автор не библиофил, но в его разрозненной библиотеке имеется бесценный экземпляр – «Бедные люди» 1954 года с надписью на развороте:

«П-ч Тане, чемпиону лагеря во всех трех сменах по прыжкам, метанию гранаты и бегу.

Нач. лагеря:…

Ст. п/вожатая:…

Профсоюз работников культуры. П/лаг. № 17».

…как сказал про меня поэт…

Четверостишие из Глеба Горбовского.

Осенью 1968 года я подписал в издательстве договор на этот роман. (Правда, в договоре был опущен эпитет «Пушкинский», как нецензурный, и оставлен только «Дом».) Это означало аванс (1125 руб.). Страшно счастливый, я пришел домой. Буквально следом появился Глеб, настроенный мрачно и требовательно. Он мне почитает стихи, а я сбегаю за бутылкой. К моему удивлению и восторгу, он начал читать именно с этого четверостишия. И хотя стихотворение было пронизано каким-то антипрозаическим пафосом и таило выпад, я был потрясен совпадением, граничащим с прозрением. Роман!.. Причем именно «Дом». Я допросил его с пристрастием – о моем «Доме» он впервые от меня слышал. Я принял все за чистую монету, то есть целиком на свой счет.

Варшава, Япония.

Первая страна, в которую автор не поехал, была Япония в 1966-м… (вторая – Польша в сентябре 1970-го, третья – Италия в октябре 1971-го).

…для сдачи норм ГТО.

См. коммент. к с. 123.

…достал из кармана маленькую.

Маленькая – бутылка водки емкостью 250 мл. Не думаю, что это обозначение когда-нибудь исчезнет из нашей речи. Впрочем, как сказал мне один специалист в винном отделе: «Запомни, бывает только пол-литра: маленькая пол-литра, нормальная и большая!» Он имел в виду емкости 250, 500 и 750 мл. Так что понятие «пол-литра» может оказаться наиболее жизнестойким.

– Он… – и выразительно постучал по перилам…