Читать интересную книгу Ночная жажда - Скотт Сиглер

Подросток, у которого был вырезан язык, лежал на спине и не двигался.

– Эй, парень, поднимайся! Живо к стене, иначе цепь оторвет тебе голову!

Глаза подростка открылись. Он окинул Эгги пустым, непонимающим взглядом. Тот много раз видел такой взгляд – так смотрел человек, который сдался…

Цепь натянулась, голова мальчика дернулась. Это привлекло его внимание. Глаза сверкнули болью, а руки машинально ухватились за металлический хомут. Он скользил на спине, сплевывая свежую кровь. Цепь подтянула подростка к самой стене, и металлический хомут с лязгом уперся в фланец. Подросток закашлял и начал со страхом озираться по сторонам.

Белые двери со скрипом открылись.

Вошли семеро в белых робах: Человек-Волк, Дарт Вейдер, Тигр, Франкенштейн, Дракула, Джейсон Вурхиз и… зеленый Могучий Рейнджер. Их было семеро, и на этот раз они принесли с собой два шеста с крючьями.

У Эгги внезапно перехватило дыхание, и он несколько секунд отчаянно хватал воздух.

За кем на этот раз явились эти люди в масках?

Волк, Тигр и Франкенштейн направились прямиком к китайцу, который, увидев их, тут же завопил от ужаса. Остальные четверо двинулись в сторону подростка; тот издал приглушенный стон.

Тело Эгги слегка обмякло, он ощутил облегчение. Ему стало стыдно за невольную радость, которую он испытал, осознав, что беда опять настигла не его, а другого. Это чувство стыда вновь переполнило его, вызвало жгучую ненависть к самому себе, но он ничего не мог с этим поделать.

Облаченные в белое чудовища подошли к подростку. Тот дернулся, пробуя ударить ближайшего кулаком, но, поскользнувшись, упал, поцарапав хомутом шею и подбородок. Прежде чем он успел подняться на ноги, чудовища в масках набросились на него.

Китаец пытался отбиваться, но до ловкого мексиканца ему было далеко. Люди в масках легко справились с ним. Франкенштейн взял шест и подцепил китайца крюком за хомут. Тот кричал и плакал, пока его тащили к выходу…

Эгги оглянулся и посмотрел на подростка. Дарт Вейдер зацепил крюком его хомут. Люди в робах не мешкая потащили узника к двери. Тот отчаянно дергался и мычал. Изо рта у него летели брызги крови. Весь путь до двери был заляпан кровью…

Но после того, как смертников утащили прочь, дверь не захлопнулась, как обычно.

Эгги с ужасом поглядывал туда, ожидая, что теперь кто-то явится и за ним.

В белую камеру вошла Хиллари. На этот раз уже без тележки. И без сэндвичей. Она направилась прямиком к Эгги. Наклонилась к нему. Он с трудом удержался от того, чтобы не отпрянуть подальше, хотя и такой возможности у него просто не было. Он понимал, что Хиллари – его единственная надежда.

Старуха засопела носом. Потом улыбнулась, обнажив редкие зубы.

– Тебе намного лучше.

Эгги яростно закрутил головой – даже цепь зазвенела. Если б ему стало лучше, его бы уже наверняка выволокли отсюда, как всех остальных.

– Мне все еще очень плохо! Мне нужно мое лекарство.

Хиллари засмеялась, – так легко и непринужденно, что для постороннего этот звук показался бы даже приятным.

– Ты все понимаешь, – сказала она. – Ты намного умнее большинства из тех, кого мы приводим сюда.

Эгги продолжал качать головой.

Она протянула морщинистую руку и схватила его за подбородок. Эгги хотел было что-то сказать, но старуха приложила палец к его губам.

– Тссс, – сказала она. – Сейчас я покажу тебе, что произойдет, если ты мне не поможешь. Сейчас мы отправимся на встречу с Мамочкой.

Одиночество

Робин сидела на диване с полупустым бокалом вина в руке, другой рукой поглаживая лохматую голову Эммы, которую та доверчиво положила ей на колени. Свет был погашен. Иногда ей нравилось просто посидеть в темноте. За окном легкий ветерок колыхал тонкое деревце, и тени от листвы и ветвей рисовали причудливые узоры на льняных занавесках.

Целый день, который она потратила на поиски Брайана, научил ее одной важной вещи, которую она не учла: если человек сам не захочет, никто его не найдет. Робин проверила квартиру Брайана, обшарила Дворец правосудия, позвонила в несколько мест, где он раньше бывал, – никаких результатов. Она даже обошла вокруг дома Рекса Депровдечука и наведалась на место гибели Джея Парлара. И тоже впустую.

Она послала ему как минимум десять сообщений. Но он все равно не перезвонил, даже когда Робин дала ему понять, что Эриксона только что перевели из реанимации в обычную палату.

Бедняга Брайан – каково ему сейчас приходится? А как она чувствовала бы себя, если б у нее обнаружились признаки мутации? И, в довершение ко всему, Брайан узнал, что семья, которую он так любил, вовсе не являлась его семьей…

Она сделала еще один глоток вина.

В темноте блеснули добрые глаза Эммы. Когда Робин была чем-то расстроена, собака всегда чувствовала это и старалась быть рядом. Эмма слегка заскулила и вильнула хвостом.

– Все хорошо, моя милая, – сказала женщина. – Что поделаешь…

В самом деле: что ей было делать? Она уже много месяцев жила без любимого человека. Даже все вино в мире не смогло бы развеять эту тоску.

При стуке в дверь Эмма моментально подняла голову. Заскулив, она резко оттолкнулась лапами от бедер Робин и бросилась в коридор.

Вздрогнув, Робин поднялась с дивана и поставила недопитый бокал на край стола. Она последовала в коридор за Эммой. Собака уже старательно обнюхивала порог. Ее огромный пушистый хвост ходил ходуном.

Но так она вела себя только, когда…

Затаив дыхание, Робин открыла дверь.

Эмма выскочила наружу и весело закружилась возле ног Брайана, отчаянно скуля и подпрыгивая. Он нагнулся и поднял ее на руки. Задние лапы Эммы свисали вниз, хвост барабанил его по ноге, а розовый язык энергично облизывал ему щеки.

– Ну, ну, полегче, – усмехнувшись, сказал Клаузер.

Опустив Эмму на пол, он повернулся к Робин и тихо сказал:

– Привет.

Было видно, что он несколько дней не спал. И выглядел каким-то… удрученным.

– Привет, – ответила она.

Брайан хотел еще что-то сказать, но внезапно запнулся и отвел взгляд.

– Вот… Не знал, куда мне еще податься.

Она отступила в сторону, раскрыв дверь пошире. Брайан вошел внутрь, Эмма не отставала ни на шаг. Казалось, Клаузер пребывал в каком-то оцепенении. Он вошел в темную гостиную и присел на диван. Робин тоже села, но не рядом, а немного поодаль. Эмма была не столь щепетильна: черно-белое мохнатое существо плюхнулось к нему на ноги и с любовью поглядывало прямо в глаза.

Понаблюдав несколько секунд, Робин заговорила:

– Целый день тебя разыскивала. И все без толку.

– Да? А я… спал.

– Где же, позволь узнать?

– В машине Пукки, – ответил он. – А до этого я прогулялся…

Его борода выросла и стала вьющейся. Робин тут же вспомнила о том, что у нее в ванной есть машинка для стрижки. Она всегда хотела избавить его от этой бороды, но всякий раз находила причины ее оставить. Сейчас ей хотелось коснуться этой бороды, погладить ее… Помочь облегчить его боль.

– У меня есть немного вина. Хочешь выпить?

Брайан встал и сделал несколько шагов, не вполне осознавая, куда собрался.

– А нет чего-нибудь покрепче?

– Твой запас виски все еще здесь. Налить?

Он кивнул, как бы говоря, что согласен на все что угодно. Робин налила ему виски, тут же вспомнив о том времени, когда они жили вместе. Несмотря на равноправие в их совместной жизни, Робин не могла не признать, что ей всегда нравилось ухаживать за ним.

Несколько секунд спустя она вручила ему бокал. Когда Брайан взял бокал в руку, в нем зазвенели кубики льда. Ему нравилось, когда в бокал клали побольше льда. Выпив одним махом, он вернул бокал Робин.

– Хочешь еще? – спросила она.

Он кивнул.

Хвост Эммы по-прежнему крутился, словно вентилятор.

Робин снова налила Брайану виски, затем присела рядом и подняла его руку, мягко вложив в нее бокал.

– Робин, что мне делать?

– Не знаю, – ответила она. – Это несколько необычная ситуация, если не сказать больше.

Кивнув, он сделал маленький глоток. Женщина взяла свой бокал. Некоторое время они сидели в темноте и молчали. На этот раз Робин ждала, пока заговорит Брайан.

– Кто я, по-твоему?

– Как кто? Ты – Брайан Клаузер.

– Нет. Эта часть моей жизни – сплошная ложь.

Она не собиралась с ним спорить. Возможно, ей удастся позже поговорить с его отцом, и тогда будет видно, что можно сделать. Но пока она не собиралась произносить банальные истины.

– Ты – полицейский, – сказала она. – Да, я в курсе, что тебя уволили, но это не меняет того, что ты – человек, который посвятил свою жизнь служению на всеобщее благо.

Он сделал еще один глоток.

– Знаешь, а мне казалось, что я выбрал себе такую профессию благодаря своей натуре. Думаю, я стал полицейским, потому что мне по душе охота.

Робин почувствовала, как у нее по спине пробежал неприятный холодок. Брайан сказал, что ему по душе охота, но, скорее всего, имел в виду другое: потому что ему нравится охотиться на ЛЮДЕЙ.