— Сроду бы не подумал, что столь воспитанной и благородной даме, как ты, известен подспудный смысл подобных выражений.
— Слышала этот термин, — небрежно заметила я и, скрестив руки на груди, продолжала сверлить его подозрительным взором. — Однако нельзя ли узнать, где ты подцепил эту столь интригующую цифру?
— Ну, мне предложили, вернее, навязали, чуть ли не силой. Одна дама, с которой я случайно встретился вчера…
— Случайно не та ли самая дама, которая укусила тебя за ляжку?
Он опустил глаза и задумчиво потер место укуса:
— Гм, нет… Эту даму не волновали столь большие цифры. Думаю, она бы удовлетворилась одной шестеркой.
— Джейми, — начала я, нервно притопывая ногой, — где ты был всю ночь?
Зачерпнув воды из ванной, он плеснул ее в лицо, струйки сбегали вниз, по покрытой рыжеватыми волосками груди.
— М-м-м… — пробормотал он, — дай-ка вспомнить… Сначала ужин в таверне. Там мы встретили Гленгэрри и Мильфлера. — Месье Мильфлер был парижским банкиром, а Гленгэрри, один из молодых якобитов, — членом клана Макдоннеллов. По словам Джейми, он лишь наезжал в Париж время от времени и его часто видели в компании с Карлом. — А после ужина отправились играть в карты к герцогу де Кастеллоти.
— Ну а потом?
— Еще одна таверна. И еще одна. И наконец, заведение, которое тоже можно было бы считать таверной, если бы не приятное добавление в лице нескольких дамочек весьма занимательной внешности и разнообразных талантов.
— Ах вот как, талантов? — заметила я, покосившись на отметину на ноге.
— Бог ты мой, да они занимаются этим прямо на людях! — сказал он и брезгливо передернулся при одном только воспоминании. — А две из них — так прямо на столе! Между седлом барашка и вареной картошкой. Прямо в айвовом желе.
— Бог мой! — ахнула вернувшаяся горничная и, подлив в ванну горячей воды, перекрестилась.
— А ты помалкивай! — огрызнулась я и снова обратилась к мужу: — Ну и что же дальше?
А дальше события приняли довольно обыденный в подобных случаях оборот, хотя и свершались они прямо на глазах у публики. Щадя чувства Маргериты, Джейми дождался, пока она не выйдет из комнаты за новой порцией горячей воды.
— И тогда Кастеллоти взял толстуху с рыжими волосами и еще одну, маленькую блондинку, отвел их в уголок и…
— Ну а ты что делал все это время? — перебила я это захватывающее повествование.
— Наблюдал, — ответил он, словно сам себе удивляясь. — Все это было не слишком прилично, конечно, но чего еще ожидать, в подобных-то обстоятельствах…
Пока он рассказывал, я пошарила в его кожаной сумке и выудила оттуда не только маленький кошелек, но и толстое металлическое кольцо, украшенное гербом. С любопытством нацепила на палец — оно оказалось слишком широким и болталось на нем, как обруч на палочке.
— А это чье? — спросила я. — Похоже на герб герцога Кастеллоти, но у владельца его пальцы, должно быть, толстые, как сосиски… — Кастеллоти же, по описанию Джейми, походил на бледный и сморщенный стручок итальянской фасоли, с личиком худеньким и изможденным, точно у больного ребенка. Только подумать, айвовый соус!..
Я подняла глаза и увидела, что Джейми покраснел — от пупка до корней волос.
— Э-э… — проблеял он, с повышенным интересом разглядывая пятно грязи на колене. — Оно вообще-то не для… пальца предназначено.
— Тогда за… О!.. — Я взирала на кольцо уже совершенно завороженная. — Бог ты мой! Я слыхала о подобных вещах, но…
— Слыхала?! — Джейми был совершенно шокирован.
— Да, но не видела. А тебе оно подходит? — И я протянула руку, примерить. Он инстинктивно прижал ладони к причинному месту.
Тут появившаяся с водой Маргерита поспешила заверить его:
— Не беспокойтесь, монсеньор. Я уже видела такое.
Переводя взгляд с меня на служанку, он подтянул килт повыше.
— Стоило весь вечер отбиваться и защищать свою добродетель, — с горечью заметил он, — чтоб поутру, вернувшись домой, выслушивать все эти комментарии.
— Так, значит, ты защищал свою добродетель? — Я перекидывала кольцо с ладони на ладонь, придерживая указательными пальцами. — А это что, подарок? Или же ты взял его напрокат?
— Подарок. И не стоит больше об этом, Саксоночка. — Он поморщился. — Наводит на неприятные воспоминания.
— Ах, ну да, конечно! — Я не спускала с него глаз. — Кстати, о воспоминаниях…
— Ну сколько же можно! — взмолился он. — Неужели ты думаешь, что я способен на такое? Я, женатый мужчина!..
— А разве месье Мильфлер не женат?
— Не только женат, имеет двух любовниц, — ответил Джейми. — Но он француз, а это меняет дело…
— Но герцог Кастеллоти вроде бы не француз. Он итальянец…
— Да, но он герцог. И это тоже меняет дело.
— Вот как? Интересно, какого мнения придерживается на этот счет герцогиня?
— Думаю, там все в порядке. Герцог сам рассказывал, что жена его многому научила. А что, ванна еще не готова?
Поплотнее завернувшись в одеяло, он слез с кровати, подошел к ванной, над которой поднимался пар, и ступил в воду. Затем скинул одеяло и быстро присел. Но, видно, недостаточно быстро.
— Ну и громадина! — воскликнула горничная и перекрестилась.
— Хватит, — строго заметила я. — Большое спасибо.
Она опустила глаза, залилась краской и выскользнула из комнаты.
Как только дверь за ней затворилась, Джейми расслабился. По мере того как он все глубже погружался в горячую воду, на лице его отражалось полное блаженство, а обычно бледная кожа покраснела. Глаза были закрыты, на высоких скулах и вокруг глаз выступили и заблестели мелкие капельки пота.
— Мыло… — пробормотал он и с надеждой приоткрыл один глаз.
— Да, конечно. — Я протянула ему кусок мыла, затем присела на табуретку рядом с ванной. И стала наблюдать, как он тщательно намыливает и трет тело, затем подала ему кусок пемзы, которым он принялся скоблить ступни и локти.
— Джейми… — вымолвила я наконец.
— Ау?
— Мне не хотелось бы спорить о методах, — осторожно начала я, — и потом, мы с самого начала договорились, что ты можешь чувствовать себя свободным, относительно, конечно, однако… Неужели тебе действительно пришлось…
— Пришлось что, Саксоночка? — Он перестал мыться и выжидательно смотрел на меня, склонив голову набок.
— Ну… пришлось… это… — Я чувствовала, что тоже краснею, хотя горячая вода была здесь ни при чем.
Из воды вынырнула большая рука и опустилась мне на плечо. Пар, исходящий от нее, прожигал тонкую ткань рубашки.
— Саксоночка, — начал он, — неужели ты всерьез думаешь, что я мог…
— Ах, ну ладно, оставим это!.. — сказала я, однако не успела отвести глаз от отметины на бедре. Он рассмеялся, хоть смех получился и не слишком веселый.