бывает разной. Такой, что дыхание перехватывает, когда встречаешься с его взглядом. Или вот такой, спокойной ровной привязанностью, когда в объятиях становится тепло и уютно.
— По-дружески или по-братски?
Он улыбался. Колко, болезненно, неправильно. Лин развернулась в амаиру лицом, не желая разговаривать с отражением. Скользнула ладонями по обнаженному торсу. Легко прикоснулась губами к плоскому темному соску.
— У меня никогда не было друзей, — тихо произнесла она, не отстраняясь, согревая своим дыханием и без того горячую кожу. — Зато есть два брата. И, поверь, ни к одному из них я не испытывала ничего, что можно сравнить с моими чувствами к тебе. И трогать вот так мне их не хотелось.
Пройдясь дорожкой коротких поцелуев по его груди, Лин подняла голову. Глядя прямо в потемневшие малахитовые глаза, она первая потянулась к амаиру за поцелуем. Где-то за гранью остались мысли, что это неправильно, неприлично. Думать совсем не хотелось, только чувствовать. Горячий поцелуй и нежные трепетные прикосновения к ее лицу и шее. Им было неудобно. Ей приходилось тянуться, фениксу, наоборот, склоняться. Подхватив принцессу под попку, амаир легко поднял ее так, что их лица оказались на одном уровне, и шагнул к двери.
— Мы никого не разбудим? — спросила Лин, почему-то разволновавшись.
Трейвент остановился, видимо, ощущая ее беспокойство.
— Они не спят.
Еще один шаг к двери.
— Стой.
Лин прикусила губу. У нее остался один вопрос. Важный, ответ, на который нужно было получить сейчас. До того, как они переступят порог купальни и окажутся в спальне.
— Ответь, пожалуйста. Те чувства, что я испытываю… — принцесса с трудом подбирала слова, голос звучал рвано и отрывисто. — Они мои? Или Нел мне их внушил?
Она вглядывалась в его лицо, надеясь прочитать на нем правду. Трейвент улыбнулся. Легко, светло, правильно.
— Только твои, маленькая. Ты бы ощутила внушение, как сегодня утром.
Глава 21
Утром принцесса проснулась в одиночестве. Косые лучи бледного солнца едва золотили нижний край оконной рамы. Видимо, восходящее светило только-только оторвалось от линии горизонта. В такое время еще бы спать и спать. Ее амаинты — ранние пташки. Раньше Лин тоже всегда просыпалась перед самым рассветом. Только последнее время встать даже в такое время было для нее настоящим подвигом.
Ей было немного стыдно перед амаирами за произошедшее этой ночью. Лин уснула буквально сразу же, как Трейвент уложил ее в кровать. Последнее, что девушка помнила, это как она пыталась удержать глаза открытыми, пока Равенель, явно услышавший ее последний вопрос, заданный фениксу в купальне, что-то пытался объяснить. Кажется, извинялся в очередной раз. Видимо, это уже можно отнести к семейным традициям. Извинения.
Принцесса сползла с кровати и подошла к окну. Лин уже поняла и приняла то, что Равенель не знал, что его приказ вызовет такую реакцию, и что он меньше всего хотел причинить ей боль. Мало того, девушка наверняка согласилась бы на его подобную помощь, если бы Нел все объяснил заранее. А он принял решение за них двоих. Самостоятельно. Словно Шарлинта не живой человек, а вещь. Наверное, не боли она боялась, а подобного отношения. Теперь следовало найти в себе силы, подобрать нужные слова, и объяснить это доходчиво своим мужчинам. Получится ли?
Визит в академию словно разбудил принцессу от долгой спячки. Шарлинте захотелось сбросить тяжелое душащее одеяло собственных обид. Избавиться от страха будущего. Найти точку опоры в настоящем. Но сначала позавтракать, раз аппетит решил вернуться. А все остальное потом.
Забравшись в горячую воду, Шарлинта пыталась представить себя в качестве преподавателя. Это были приятные мысли. Хотя бы потому что впервые за долгое время она думала не об амаирах и собственных чувствах к ним. Нет, проблемы никуда не исчезли, но, как оказалось, их можно просто подвинуть и жить. Не делать вид, а именно жить. Все-таки не подходит Лин только для украшения дома. Притом не важно, какой именно комнаты — кухни, спальни или гостиной.
План будущих лекций они с мэтром должны были обсудить сегодня во второй половине дня. Но принцесса уже мысленно набросала его. Главное, нужно было не забыть разжиться в библиотеке — академии или дедовой, необходимыми книгами. Не то чтобы принцесса сомневалась в собственных знаниях, но освежить их точно не мешало.
Накинув легкое домашнее платье, Шарлинта, расчесывая на ходу высушенные волосы, вернулась в комнату.
— Светлого утра, Лин.
От неожиданности принцесса вздрогнула. Но присутствие в спальне старшего амаира не смогло спугнуть легкое спокойное ожидание чего-то хорошего, что непременно случится скоро. И, главное, страха не было. Совсем. Лишь бы Равенель не вернулся вновь к своим объяснениям, которые только больше все запутывают. Впрочем, следовало вспомнить о семейной традиции просить прощение. Не все же Нелу ее придерживаться.
— Светлого утра. Извини, пожалуйста, что уснула.
Улыбаться Лин не перестала. Ей еще и напевать хотелось. Может, поэтому слова прозвучали так свободно. И привели амаира в некое замешательство. Иначе, почему бы он молчал. Но принцессу сейчас не смущали повисшие паузы. Девушка не стала искать негативный подтекст в этом молчании. Додумывать какие-то мысли и чувства амаира. Просто заговорила первая.
— Ты уже завтракал? Проводишь меня?
Принцесса, наконец, поняла, что все то, что стояло между ними, нельзя было распутать в один момент. И переступить, забыть и просто пойти дальше она не могла. Поэтому нужно было разбираться постепенно — узелок за узелком. А для этого необходимо было начать разговаривать. Так как они это делали по пути в Первый дом.
— Провожу, но составить компанию не смогу, — отмер старший амаир. — Я хотел…
— Надеюсь, не извиниться снова? Сегодня моя очередь, — перебила Лин, не желая именно сейчас погрязнуть в очередном объяснении, от которых почему-то не становилось никому из них легче.
— Нет.
Нел тоже улыбнулся. И принцесса почувствовала себя совсем легкой, словно кто-то снял с нее тяжелую ношу.
— Я хотел спросить, какие у тебя планы на день. И пригласить вечером на прогулку верхом.
Он еще не разбирался в ее настроениях, но точно знал, чем можно подкупить. Шарлинта не представляла, какой силы должна быть обида, чтобы она смогла отказаться от верховой прогулки. Явно до этого предела Лин