– Очень хорошо, – заметил я, вытирая палаш о штаны ближайшего убитого. Осмотрев клинок, я удовлетворенно кивнул: зазубрин не осталось. Джек возвращался, досадливо махнул рукой – не смог вытащить стрелу, ясно… – Вопросы следующие. Сколько людей? Где третий корабль? Как расположены силы? Каковы планы? Где сам Сатана? Отвечаешь ты, – я указал на того, которого скрутил Йенс (он выглядел более испуганным), – и по порядку. Сколько у вас людей? Всего?
Мальчишка отчаянно огляделся и заревел уже в голос, не стесняясь.
– Это не содержательно. – Йенс ударил его коленом в спину. – Отвечай князю!
– Подними-ка его. – Подошедший Джек достал охотничий нож и распорол ремень штанов, которые упали к ногам мальчишки. Тот задергался, но Йенс врезал ему ребром ладони по почке, ругнувшись по-немецки. Джек обошел мальчишку и приставил нож к его горлу.
– Не забрызгайся, – посоветовал ему Сергей, глазами приглашая меня принять участие в ломке, но я… не мог. Не потому, что жалел этих двоих. Я…
Я вспомнил Город Света. И не мог.
Как ни странно, но мое молчание тоже «легло в строку». Видя, что я отношусь к происходящему как-то не так, мальчишка истошно закричал:
– Мистер, – как я уже упоминал, я был меньше ростом и субтильней комплекцией, – мистер, бога ради, не позволяйте им! Я все скажу, пожалуйста!!! Ну пожалуйста, умоляю вас!
– Сколько людей всего? – повторил я вопрос. Мальчишка нагнулся за штанами, но Сергей наступил на них ногой и удержал за волосы:
– Ну нет, еще ничего не кончилось…
– Сто семьдесят во… – Он сглотнул, отчаянно огляделся и поправил: – Сто шестьдесят восемь.
– Это с тобой и вот с ним, – я кивнул на второго пленного, все еще стоявшего на коленях, – или?..
– С-с-с… нами…
– Ну, это ты зря, – миролюбиво и почти весело сказал Йенс. – Значит, сто шестьдесят шесть.
– Где третий корабль? – задал я следующий вопрос.
– Там, у маяка… – Он слабо махнул рукой.
– Вы с него?
– Да, с него…
– Сколько людей у вас, где?
– Сорок восемь у нас… там, на той стороне реки, обыскивают местность, а мы передовой отряд… Остальные возле крепости…
– Сто восемнадцать, – подсчитал Вадим. – Ну, кажется, мы узнали все, что хотели.
– Не совсем, – возразил я. – Как на самом деле зовут Сатану?
Ответом мне был изумленный взгляд:
– Н-не знаю… никто не знает… да и зачем?..
– Действительно – зачем? – согласился я. – Вот теперь все… Ну что, становись на колени. – Я достал палаш. – Отпусти его, Йенс.
Йенс разжал руки, и мальчишка опустился на колени, завороженно глядя на мой клинок. Он сглатывал и облизывал губы – снова, снова, а глаза подергивались маслянистой пленочкой последнего понимания.
– И ты будешь рубить? – с любопытством спросил Вадим.
– Вон там лежат девчонки, – ответил я. – Ты видел, что с ними сделали? – и, отвернувшись, коленом тронул плечо пленного. – Поудобней встань, шею вытяни… Волосы убери… – Он покорно выполнял мои распоряжения, только никак не мог отвести взгляд от клинка.
– Так, все, хватит, – сказал Вадим и, отойдя в сторону, уставился в поля.
– Нервы, – сказал ему вслед Йенс. – А сможешь обоих в один мах?
– Ставьте рядом, – указал я, – сейчас попробую.
Этот парень упирался, но вяло, как-то обморочно, а когда его поставили на колени, остался стоять точно так же, как и первый. – Может, хотите помолиться? – осведомился я со смешком.
– Олег, это уже лишнее, – заметил Джек. – Хватит их мучить, они все-таки не урса. Кончаем шутить.
– Да я и не шучу, – ответил я и нанес удар…
В тишине было слышно, как блюет от страха тот, второй. Первый – что без штанов – обделался в тот момент, когда мой палаш замер, коснувшись его кожи; просто непроизвольно опорожнил кишечник, уже представив себя мертвым. Говорят, отрубленная голова еще несколько секунд видит и осознает окружающее, хотя точно этого я не знал и не стремился проверить.
– Пачкать палаш кровью трусов я не стану. Увижу вас здесь с оружием в руках – убью. Вадим! Сигнал нашим!
* * *
Отряд, рыскавший вокруг маяка, тоже успел натворить дел. То, что сожгли сам маяк, было еще мелочью. Когда мы подошли туда, там было около двух десятков человек – примерно поровну на берегу и отшвартованной у самого берега каравелле. Остальные, очевидно, рыскали в округе. А эти, на берегу, занимались обычными делами. Несколько человек играли в самодельные карты. Трое держали стонущую девчонку. Еще один ее насиловал – как-то вяловато, уже не в первый раз, наверное. Среди обгорелых остатков маяка виднелись два или три обугленных трупа.
В ту секунду, глядя на происходящее, я подумал, что зря отпустил тех двоих.
Мы стояли за кустами и деревьями метрах в двадцати от маяка. Ждали, пока половина отряда Нэда кружным путем проберется ближе к сходням. Поэтому я хорошо видел этих ребят. Совершенно обычных, крепких, загорелых, в большинстве своем светловолосых или светло-русых, как большинство американцев. И мне вдруг до спазмов в груди захотелось, чтобы ничего этого не было. Чтобы все это исчезло. Потому что это было противоестественно и дико…
Нэд повел себя нагло. Кусты вдоль берега позволили ему с полутора десятками своих людей подойти метров на двадцать к сходням, после чего они из этих кустов просто вышли и направились к кораблю. Честно слово, они преодолели половину пути, прежде чем пираты что-то сообразили! А тут в игру вступил и я с остальными бойцами…
– Рось!!! – заорал я, первым бросаясь из кустов. За мной метнулись остальные, грозно вопя и сминая кусты.
Насиловавший мальчишка продолжал двигаться, хотя уже видел нас, – он кончал и просто не мог остановиться. Я не стал его убивать, проскочил сбоку. Со стороны корабля раздавались вопли и крик, похожий на вой умирающего животного…
Палаш – под удар, пинок ногой в пах, сзади в затылок – со всего размаху, череп разлетается мелкими брызгами… Краем глаза – как в кино, с мачты каравеллы падает флаг с тройной молнией в перевернутой пятиконечной звезде, кто-то уже забрался туда… томагавк! Отбитый дагой, он, крутясь, ушел куда-то в сторону…
– Да что ж такое?! – заорал я зло. – Опять все, что ли?!
Да, это было все. Кто-то корчился на земле, кто-то кричал, но вообще это было все. По сходням тяжело катился убитый; Нэд, поставив ногу на фальшборт, вытирал шпагу.
– Олег! – окликнул меня Вадим. – Олег, Ян убит.
У Нэда было убито двое. Трое за двадцать, если ваш противник – белый, это счет, которым можно гордиться… если один из этих троих – не ваш… товарищ.
Ян умер сразу. Его достали сбоку уколом палаша – точно меж ребер в сердце. Я стоял над убитым, пока его укладывали удобней (словно это имело значение!), и пытался вызвать в себе настоящую жалость. Не получалось. Умом я понимал, что Ян убит, что это страшно… но не получалось вспомнить что-то, что могло бы сделать его по-настоящему живым в памяти. Парень как парень…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});