Читать интересную книгу Американский демон (ЛП) - Харрисон Ким

— Коснись линии, — пробормотал Ходин, и я сделала это, задыхаясь, когда избыточное магическое намерение, которое накапливалось во мне, исчезло, оставив только намек на связь.

— Ты общаешься с Богиней, — выдохнула я, и выражение лица Трента стало пустым.

— Успокойся, — пробормотал Ходин, его голос звучал напряженно позади меня, и я услышал, как шевельнулись кожистые крылья Биса. — Не я с ней не разговариваю. А ты. Замри и слушай.

Но он общался с ней, даже если слова, которые он начал повторять, были незнакомыми. Мои плечи опустились, затем напряглись, когда он продолжил рисовать на мне проклятие, каждое движение посылало мурашки. Внезапно я поняла, что проклятие передается в меня лей-линиями, красками и песнями, все впитывается в меня так же, как дым от далекого пожара портит виноград на лозе и превращает в грязь.

— Un soom ou un ermoon es un soom ou un om, — нараспев произнес Ходин, монотонные слова щекотали воспоминания, которых у меня никогда не было. — Un soom ou un om es un soom ou un ermoon, — повторил он, только два слова поменялись местами. Я бы все отдала, чтобы узнать, о чем он говорил. Древняя магия. Она была и не эльфийской, и не демонической. Это была смесь их обеих, и я подавила еще одну дрожь, когда он окутал меня силой, более древней, чем вселенная. Ходин просил Богиню о помощи, и я склонила голову, зная, какой боли он подвергнет себя, если она снова отвернется от него, и это не сработает.

Его слова смягчались, становясь плотными в моей голове, пока он не начал петь, кисть не отрывалась от меня, когда он двигался по часовой стрелке, затем поворачивал назад широкими шагами, а затем снова назад, делая все меньшие и меньшие дуги, пока не проследил последнюю дугу, охватывающую все петли, прежде чем подняться до моего левого плеча, создавая сверкающую линию между моей шеей и вязаным покрывалом.

Мои глаза расширились, когда Ходин переместился, чтобы встать передо мной. Он не был похож ни на что, что я когда-либо видела раньше, когда его мольба к Богине слетела с его губ, умоляя ее помочь ради меня. В его глазах была глубокая мука. Я знала, что он нарушает свое собственное обещание, данное в гневе и унижении. Он был рабом, потому что Богиня сказала «нет». Он страдал из-за того, что она повернулась к нему спиной. И теперь он спрашивал снова, открывая себя для отказа от того, кого он любил и ненавидел, презирал и в ком нуждался. Я склонила голову в знак понимания, благодарности.

Его движение никогда не замедлялось, никогда не ускорялось, Ходин провел чернилами по неглубокой кривой, оставаясь над моей грудью, когда повторил глиф на моей спине, но в гораздо меньшем размере.

— Un soom ou un ermoon es un soom ou un om. Un soom ou un om es un soom ou un ermoon, — прошептал он, закончив последнюю внутреннюю дугу, последний взмах, огибающий маленький глиф и поднимающийся, чтобы коснуться точки на моем плече, где он начал.

Только теперь он убрал щетку с моей кожи. Я пошатнулась, и рука Трента оказалась там, сжимая мой локоть, когда, без предупреждения, лей-линия двигалась не сквозь меня, а вокруг меня.

— Отрази это на своем эльфе, и ты сможешь объединить круги, — сказал Ходин, но я все еще пыталась найти себя. Я была окутана лей-линией, теплое гудение защищало меня от всего, покалывало, когда он сдвинул одеяло, чтобы полностью укрыть меня. Чернила уже высохли. — Пока вы оба в сознании, ваша объединенная сила может удерживать его.

Слишком одинок, чтобы обнять меня, эхом отозвалось в моих мыслях.

— Ходин, это не эльфийское или демоническое проклятие. И то, и другое, — сказала я с учащенным пульсом. — Так вот почему они тебя ненавидят? Потому что ты смешал эльфийскую и демоническую магию?

Глаза Ходина метнулись к Тренту, решительно стоящему рядом со мной.

— Постоянно, — сказал он. — И теперь я делаю это снова. — Он покачал головой, поморщившись. — Можно подумать, я научусь после двух тысяч лет покаяния. — Его взгляд остановился на мне, и я вздрогнула. — Но мы оба наполовину такие, какими могли бы быть порознь, и я этого не вынесу. Не заставляй меня страдать от них в одиночку, пока я пытаюсь пережить их гнев.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Они были демонами. Я не думала, что эльфам было бы все равно, за исключением того, что это сделало бы демонов еще более могущественными. Я тяжело сглотнула, пальцы стали влажными, когда я переплела их с Трентом.

— Мы поможем, — пообещала я. — Спасибо, — добавила я, и Ходин, казалось, обрел тень покоя.

— Ты почувствовала, как это произошло? — сказал он, отступая назад. — Ты можешь сделать это снова?

Я кивнула, плотнее запахивая на себе вязаный плед. Мне не нужно было видеть глиф, нарисованный на мне. Я чувствовала, знала каждый поворот и замысловатый сдвиг.

— Может быть, не слова, а схема, — сказала я, и он резко кивнул, как будто не ожидал ничего меньшего.

— Тогда я закончил. — Ходин плотнее запахнул свою поношенную мантию, как будто она была из тонкого шелка.

— Ходин, подожди. — Я отступила от Трента, и демон дернулся. — Я серьезно. Спасибо, — снова сказала я, нервничая. — Знаю… — Я колебалась, не желая, чтобы он думал, что я поняла, что он сделал. Как я могла? Его Богиня отвернулась от него, позволив ему быть порабощенным. Его родственники отвергли его, поносили за то, что он не просто практиковал, но и наслаждался искусством магии, которое они считали грязным и неправильным. И все, что он получил от меня — это обещание, что я не сделаю того же, когда они узнают, что он жив, и снова придут за ним. — Я сделаю все, что смогу, — сказала я, понимая, насколько дорогое обещание я дала. — С остальными.

Это казалось правильным, так как Ходин кивнул и перевел взгляд с меня на Трента.

— Бис, тебе лучше всего подождать Рейчел снаружи, пока она накладывает проклятие на своего эльфа, — сказал он.

— Да, сэр. — Кожистые крылья Биса взмахнули в воздухе один раз, и он приземлился на плечо Ходина, выглядя смущенным.

— Кто я такой? Нарезанные волшебные пердежи? — сказал Дженкс, поднимаясь на серебряную колонну. — Зак, наверное, что-то ест. Дай мне минутку, и я присоединюсь к тебе, — добавил он, и Бис кивнул.

— Я буду на крыше, — сказал Бис, и, слегка дернув мое сознание, он и Ходин исчезли.

Снова раздался звонок из другой комнаты, чистая нота уверяла меня, что они ушли. Дженкс отсалютовал нам двумя пальцами и, напевая, скрылся в темноте в поисках чего-нибудь съестного. Мы были одни. Я посмотрела на Трента, ничего, кроме этой шелковистой завесы между мной и миром. О, и проклятие, окутывающее меня лей-линией. У нас был шанс, и я быстро сжала его руку.

— Твоя кожа светилась. Было больно? — спросил Трент, и я покачала головой.

— Нет, на самом деле, мне было приятно, — сказала я, взяв кисть и чернильницу, стоявшие на столе. «Чернил» было значительно меньше, но я точно знала, что Ходин никогда не поднимал кисть. — Снимай рубашку. Потяни линию, — указала я Тренту. — Давай посмотрим, сработает ли это.

Трент бросил взгляд на открытую дверь, прежде чем начать расстегивать пуговицы. Я видела Трента гораздо реже, но, увидев его перед собой, ожидавшего, что я нарисую на нем проклятие, я сопротивлялась желанию прикоснуться к его гладкой коже и очерченным плечам, прессу, сформированному его почти ежедневными поездками с девочками. Тридцать минут садовой грязи и магии лей-линий…

— Хорошо, дай мне знать, если что-то не так, — сказала я, а затем он вздрогнул, дыхание участилось, когда я приложила кисточку ему к плечу.

Ta na shay, подумала я, зная, что никогда не подберу правильные слова, когда начала первый длинный налет на спину Трента. Но затем слова Ходина всплыли в моей памяти с новым значением.

— Un soom ou un ermoon es un soom ou un om, — прошептала я, и мурашки побежали по коже Трента. Душа одного — это душа всего, подумала я, не зная, откуда знаю это. — Un soom ou un om es un soom ou un ermoon. — Душа всего — это душа одного.

Затаив дыхание, я продолжала двигать кистью, прослеживая рисунок, чтобы наши ауры слились в одну. Эти слова всплыли у меня в голове, как будто я была в коллективе, вызывая чувство защищенности, принадлежности, как у волчьей стаи. Слова и заклинание были эльфийскими, но это было так, как будто и анклав, и коллектив приняли нас, приютив нас, даже когда мы одолжили наши души, чтобы защитить их. Чернила так и не потускнели, когда я закончила большой глиф на его спине и повернулась, подойдя к нему спереди, чтобы создать щит поменьше на верхней части груди.