Читать интересную книгу Сэр Невпопад из Ниоткуда - Питер Дэвид

Представьте себе, эта негодяйка опустила голову. Она не в силах была встретиться со мной взглядом.

— Нет, — едва слышно прошептала она.

— А раз так, значит, я потребую возмещения в виде звонкой монеты.

— Я отдам тебе все свои деньги! — поспешно заверила меня она.

— Некоторую сумму я от тебя приму, — заявил я. — Чтобы хватило на то время, пока я останусь здесь, в этих землях. Но за их пределами соверены и дюки с изображением профиля злодея Шенка, твоего будущего супруга, хождения не имеют. И поскольку в мои планы не входит здесь задерживаться…

— Но я-то что могу поделать? — растерялась Астел.

— Золотые и серебряные безделушки, драгоценные камни меня вполне устроят. Столько, сколько я смогу незаметно вынести из замка.

— И как часто ты отныне будешь передо мной являться, чтобы требовать платы за свое молчание? — с горькой усмешкой спросила она.

— Можешь мне не верить, Астел, но я больше никогда, ни за какие деньги не пожелаю с тобой встречаться. Один твой вид, звук твоего голоса приводят меня в такую ярость, что я, того и гляди, захвораю. Для меня предпочтительней конюшни языком вылизать, чем лишний раз оказаться на таком близком от тебя расстоянии, как теперь.

Она, разумеется, не до конца поверила, что столь легко от меня отделалась.

— Но… Ты столько потратил времени на слежку за мной, так долго ждал удобного случая… Неужто же тебе будет довольно только один раз напугать меня до обморока и получить некоторую сумму денег?

— Представь себе, для меня главное — именно взыскать с тебя деньги. И получить больше, чем ты у меня украла, в наказание за твое тогдашнее предательство, за твою алчность. Все прочее, чего ты меня лишила, утрачено навсегда и ничем не может быть компенсировано, как мне ни грустно это осознавать. И еще одно — я хочу, чтобы ты отдавала себе отчет, Астел, что я в любую минуту, и теперь, и после, могу несколькими словами тебя уничтожить. Помни об этом. Задумывайся иногда, что, чего бы ты ни достигла, это стало возможно только благодаря моей снисходительности, моей незлопамятности. Пусть это послужит тебе утешением, ведь ты станешь горько сожалеть о золоте и камнях, которые я у тебя заберу и которыми вполне удовольствуюсь. Пойми, я хочу тебе… отомстить, и только, но вовсе не намерен тебя… угробить. Ну а теперь пора мне наконец испытать, насколько велика твоя щедрость.

— Щедрость под угрозой разоблачения таковой не является, — поджав губы, процедила Астел.

— Как и любовь, когда на уме — воровство и убийство. Ведь ты в добавление к тому, что ограбила нас с Маделайн, еще и убить меня хотела. Но я тогда остался жив, так что и ты теперь тоже, уверен, не умрешь.

Астел досадливо поморщилась, но ничего на это не ответила. Помедлив, она повернулась и зашагала вперед по нескончаемому коридору. Я заторопился следом. Но на сей раз уже не плелся позади нее, а, нагнав, пристроился рядом. Вдруг ей пришло бы в голову сбежать? Я и этого не мог исключить.

— А знаешь, — проговорила она мягко и вкрадчиво, — я ведь время от времени тебя вспоминала. Поверь, Невпопад, я не со зла тогда так поступила. От безысходности.

— Как мило с твоей стороны сообщить мне об этом, — буркнул я, нимало не тронутый ни ее словами, ни тоном, каким она их произнесла.

— Видишь ли… я никогда не желала тебе зла. Да-да! И вдобавок все было несколько иначе, чем ты привык думать…

— Да неужто?

— Когда мы с тобой… Когда мы занимались любовью… Это был искренний порыв, все вышло спонтанно… И только когда я увидела твои деньги, то просто не смогла противиться искушению. Поддалась минутной слабости… Я ведь всего лишь слабая женщина, Невпопад!

— Да ну? — хмыкнул я. — Конечно же, ты не воровка и не убийца, а просто слабая женщина… Как это я раньше не догадался! Знаешь, дорогая, любой из самых закоренелых злодеев-висельников мог бы с полным на то основанием повторить твои слова, имея в виду себя самого: «Я не потому убил, ограбил, изнасиловал, что таким уж злодеем уродился, просто не мог противиться искушению по слабости своего характера».

— Но ведь то, что я тебе сказала, — чистая правда, — запротестовала она, кокетливо хлопая ресницами.

— Астел, — с сердцем воскликнул я, — похоже, ты просто перестала различать правду и ложь!

— А ты, выходит, безошибочно чувствуешь между ними разницу? — сощурилась она.

— Еще бы! Тем и жив до сих пор.

Остальной путь до покоев графини Пенсне мы проделали в молчании.

Энтипи, ожидавшая меня у столика с закусками, как я ей и велел, встретила мое появление вопросительным взглядом.

— Все. Уходим, — прошептал я ей, как только приблизился на достаточное расстояние, чтобы никто, кроме нее одной, не мог нас услышать. — Уходим немедленно!

— Но пир еще не кончился, — запротестовала она. — Нам не заплатят наши…

— К черту соверены! — сердито прошипел я. — Надо поживей уносить отсюда ноги! Поверьте, я знаю, что делаю.

Тут взгляд ее переместился с моего лица вниз, и, проследив за ним, я к досаде своей обнаружил, что мешочек с драгоценностями Астел, упрятанный в самое сокровенное и, как мне казалось, надежное место — в облегающие тонкие панталоны, образует довольно заметную выпуклость… Принцесса выразительно подняла брови.

— Драгоценности, — пояснил я, понизив голос, насколько это было возможно.

— Вы такого высокого мнения о…

— Да нет же! — вспыхнул я. — Настоящие! Золото, камни. — Оглядевшись по сторонам, я осторожно переместил мешочек так, чтобы он как можно меньше выдавался вперед.

Только это и убедило Энтипи, что я правду ей сказал. Побледнев, она прошептала:

— Боже, вы их украли!

— Нет. Это старый долг. Идемте же!

Энтипи ничего не поняла, да в этом и не было необходимости. Банкет продолжался. Гости и слуги сновали туда-сюда по огромному залу, и нашего ухода никто не заметил. Я старался двигаться со всей возможной осторожностью, чтобы монеты и побрякушки, которые я попрятал кроме упомянутого места куда только мог — в карманы, за подкладку камзола, в тайник, помещавшийся в посохе, — паче чаяния, не звякнули друг о друга при каком-нибудь моем резком движении.

Выйдя из зала, преследуемые звуками продолжавшегося веселья, мы крадучись устремились к выходу для челяди. Нам предстояло преодолеть широкую винтовую лестницу, просторный холл, короткий коридор, а после — дверь, за которой царили тьма и тишина. Там мы были бы уже в безопасности. Мы спустились с лестницы, и, окинув взглядом огромный пустой холл, я в который уже раз мысленно помянул недобрым словом свою хромую ногу. Насколько быстрей мы пересекли бы это бесконечное пространство, кабы не она! Мне не терпелось как можно скорей выбраться из проклятого замка, оседлать нашего конька и мчаться из резиденции Шенка во весь опор до самого трактира. Но главное — успеть улизнуть из логова диктатора, крадучись проскользнуть по короткому коридору, примыкавшему к холлу, пока кто-нибудь нас не окликнул свирепым голосом: «Эй, вы!» Что сразу же и случилось. Мы с Энтипи застыли на месте. Голос этот я мгновенно узнал. Чертов дворецкий. А ведь мы были всего в каких-нибудь десяти футах от заветной двери, от свободы! Мы не успели еще опомниться от ужаса и неожиданности, как этот сукин сын мерзким голосом прибавил:

— Вот ведь негодники, милорд! Глядите-ка, улизнуть хотели! Не иначе как что-нибудь стащили!

— Слуга! — пророкотал грозный, вибрирующий голос, и я тотчас же понял, что теперь нас уже ничто не спасет. Мы с принцессой покойники. Потому как голос принадлежал самому Шенку.

Энтипи коротко вздохнула. Она не хуже моего понимала, в каком жутком, безвыходном положении мы очутились. Я лихорадочно пытался подтянуть хоть немного повыше мешочек с драгоценностями, которые Астел еще так недавно вручила мне с большой неохотой. Во время нашего бегства он успел-таки сползти вниз и придавал мне вид похотливого сатира. Но, впрочем, какое это могло иметь значение теперь, когда меня отделяли от неминуемой смерти каких-нибудь несколько минут. Или даже секунд. Я вцепился в рукоятку посоха обеими руками: ноги у меня подкашивались, я чувствовал, что, того и гляди, свалюсь на пол.

Энтипи приблизила губы к моему уху и предложила:

— Может, попробуем удрать?

— Ничего не выйдет, — ответил я.

Даже если б нам и удалось, миновав коридор, выбежать наружу, это вовсе не означало бы, что Шенк и его люди не нагонят нас в замковом дворе и не приволокут назад силой. В таком случае расправа может оказаться даже более жестокой и быстрой, чем та, что нас и без того ожидала. Я, разумеется, не стал делиться всеми этими соображениями с Энтипи. Она и без того была сама не своя от страха, к чему было окончательно выбивать у нее почву из-под ног. К тому же, как знать, возможно, ей-то как раз и удастся сохранить жизнь. Драгоценностей при ней нет. Я попытаюсь как-нибудь ее выгородить, возьму всю вину на себя…