так и государства, а не только одного из них[890].
Назначенные на должности, две трети из которых были связаны с назначением нового епископа во время правления Генриха V, представляли собой интересную группу людей, отражающую широту талантов и опыта. Из восемнадцати из них (вместе они заполнили двадцать пять вакансий, которые образовались во время правления), девять получили образование в области канонического и/или гражданского права, пять — в области теологии, а четверо, как известно, не закончили университет[891]. Поразительной особенностью многих из них было то, что они должны были хорошо знать мир за пределами Англии. Почти половина (семь человек) в то или иное время участвовали в Констанцском соборе,[892] а Томас Споффорд также был на соборе в Пизе; однако ни один из них не пользовался репутацией реформатора, подобной той, которой пользовался их старший товарищ, Роберт Халлум. Многие (опять же около половины) имели дипломатический опыт либо на службе английской короны, либо восстановленного папства Мартина V[893]. Чичеле сыграл свою роль в сдаче Руана, а Филипп Морган и Джон Кемп занимали должности в Нормандии. Лейси участвовал в битве при Азенкуре. Небольшое число людей, включая Полтона и Каттерика, знали ситуацию в папской курии и могли информировать короля о ее замыслах[894]. И Томас Полтон, и Томас Споффорд, хотя еще не были епископами, когда участвовали в папских выборах в ноябре 1417 года, получили свои митры до смерти Генриха V в 1421 году.
Связь с курией, что неудивительно в обстоятельствах того времени, была очень сильной, когда речь шла о выборе людей для возведения в епископский сан. Также как и дружба или одобрение короля. Стивен Патрингтон, один из духовников Генриха, и Эдмунд Лейси, первый декан его часовни, были награждены должностями, а Чичеле, Куртене, Каттерик, Уэр и Кемп были хорошо известны королю к тому времени, когда добились своих повышений. Таким образом, епископы образовали однородную группу, большинство из которых были лично знакомы либо с королем, либо с Папой, и, что еще более важно, как и многие военачальники Генриха, большинство из них были знакомы друг с другом. Среди епископов, назначенных в это царствование, было больше единства, чем может показаться на первый взгляд. Поэтому неудивительно, что король использовал их гораздо продуктивнее, чем его отец в управлении, дипломатии и администрации[895]. Ни у него, ни у них не было причин жаловаться друг на друга. Когда в 1422 году пришло время сформировать регентский совет для наследника Генриха, среди его членов было пять епископов — хороший знак того, что они были не только духовными лидерами, но и доверенными людьми, опытными в делах этого мира.
* * *
Реформа Церкви, реформа папства, реформа духовенства на всех уровнях долгое время была предметом споров, и надежд, среди тех, кто хотел, чтобы духовная власть дала начало, из которого проистекал бы мир между народами. У авиньонского папства были свои критики, а с 1378 года, в частности, кризис раскола поставил широкий вопрос о реформе, как бы она ни понималась, на первое или очень важное место в церковной повестке дня.
То, что она так и не получила всеобщей поддержки, было результатом ряда факторов. Одним из них была большая проблема, созданная расколом, — воссоединение Церкви под единым началом, которая представлялась главным и самым неотложным вопросом, требующим решения. Другой вопрос заключался в том, удастся ли достичь общего согласия относительно того, что необходимо реформировать. Еще одна трудность заключалась в том, что без главы, который руководил бы реформами во всей Церкви, всеобщее и значимое обновление никогда не будет достигнуто. Наконец, можно ли вообще найти такого реформатора, ведь даже Папа столкнулся бы с таким сильным давлением на него, что никогда не смог бы успешно бороться с ним.
Эти трудности проявились на обоих церковных соборах, которые собрались в первые два десятилетия XV века. На Пизанском соборе главной задачей было достижение единства. Сбросив обоих Пап, Григория XII и Бенедикта XIII, претендовавших на роль законных лоцманов Церкви, и избрав на их место другого, Александра V, члены собора разъехались по домам, оставив фундаментальные проблемы реформы "главы и членов" для рассмотрения на следующем соборе, который должен был собраться три года спустя. К тому времени, когда этот собор собрался в Констанце в конце 1414 года, самыми неотложными и насущными вопросами, требующими решения, были ересь, олицетворяемая Яном Гусом, и то, что следует сделать с Иоанном XXIII, который, избранный преемником Александра V после его смерти в 1410 году, вызывал скандал в Церкви. Только после низложения Иоанна в мае 1415 года, через три месяца была создана комиссия по реформе, к тому времени император Сигизмунд отбыл в турне по Испании, Франции и Англии, оставив инструкции о том, что в его отсутствие не должна быть завершена ни одна фундаментальная реформа. К тому времени, когда он вернулся в Констанц в январе 1417 года, давление в пользу выборов нового Папы начало нарастать, поэтому, когда летом 1417 года была создана вторая комиссия под председательством Николаса Бубвита, епископа Бата и Уэллса, она вскоре была оттеснена на задний план быстро развивающимися событиями, которые привели к избранию Мартина V в ноябре. Хотя это было не из-за отсутствия идей или добрых намерений, реформе не удалось должным образом навязать себя в повестке дня собора.
Каково было отношение англичан к реформе? На Пизанском соборе идеи Ричарда Уллерстоуна оставили свой след,[896] как и идеи епископа Халлума Солсберийского, который пользовался большим уважением в Констанце, чей соборный капитул включал некоторых людей, наиболее симпатизировавших реформам в Англии того времени. Из тех, кто отправился в Констанц либо в качестве королевских посланников, либо в качестве прокторов, представлявших более местные интересы, один, Томас Споффорд, аббат бенедиктинского монастыря Святой Марии в Йорке, назначенный королевским представителем в октябре 1414 года, похоже, серьезно относился к реформам, принимая участие во встречах немецких членов своего ордена, направленных на проведение реформы управления и монастырской дисциплины бенедиктинцев этой страны. Примечательно, что хотя англичане, в самом деле, были ответственны за задержку избрания Мартина V из-за долгой поддержки, которую они оказывали призыву к реформе, поддержанному немцами, в конце концов, они отказались от этой позиции в пользу избрания. Такое решение, принятое Генрихом, как теперь кажется, в основном по политическим причинам, вряд ли свидетельствует о сильной привязанности к долгосрочному делу реформаторов.
Но