не сводила глаз с женщины. Наоми Тейлор никуда не уйдет до приезда полиции.
Ей надо было быть умнее. Об этом беспокоиться не следовало. Как раз перед тем, как вдали зазвучали сирены, у Наоми случился припадок, и она прекратила дышать.
Сэди бросилась делать искусственное дыхание.
Возможно, безумная старуха что-то добавила в траву.
Приехала полиция, взяла ситуацию под контроль, но Наоми было не оживить.
Она умерла.
Сэди ушла. Ее не волновало, что будет дальше. Она получила то, что хотела.
Она знала, кто убил Эшера.
Ей следовало знать это с самого начала.
48
16:00
Следственный изолятор ФБР Бирмингем
Сэди ждала в комнате для допросов.
Как и во всех комнатах для допросов, даже используемых ФБР, стены и пол здесь были скучного серовато-беловатого бежевого цвета. Видавший виды практичный стол, наверное, можно было бы назвать винтажным — так давно им пользовались. На стене висели часы — чтобы напоминать людям за определенной стороной стола, где никому не хотелось оказаться, сколько прошло времени. Чтобы заставить их попотеть. Чтобы обеспечить нарастание напряжения. На тикающую секундную стрелку не хотелось смотреть. Это тик-тик-тик раздражало, когда она двигалась по простому, ничем не украшенному циферблату. Звук напоминал капанье воды из крана. Кап-кап-кап, которое эхом раздается в ночи, звук, пронзающий тьму.
Воздух был спертым, слишком жарко. Потом станет слишком холодно, а затем опять слишком жарко. Но хуже всего были стулья. Жесткие, скользкие. Первые пять минут на них просто некомфортно сидеть, а через полчаса становится больно.
Она ждала уже около пяти минут. Адвокат все организовал. Ей требовалось только предъявить удостоверение личности.
Открылась дверь, и надзиратель ввел в помещение поверженного Мейсона Кросса. Его руки были скованы наручниками у талии. Длинный кусок цепи соединял наручники с кандалами на лодыжках. Из-за них ему приходилось волочить ноги, делая маленькие шашки вместо своего обычного уверенного шага.
Надзиратель отодвинул стул напротив Сэди. Отец рухнул на него. После этого надзиратель ушел и закрыл за собой дверь.
— Спасибо, что пришла.
Сэди едва держала себя в руках после разговора с Наоми, хотя эмоции рвались наружу. Она не хотела сорваться сейчас. До тех пор, пока не получит то, за чем пришла.
— О чем ты хочешь поговорить? — спросила она. — Уже заключил большую сделку, чтобы выйти на свободу? Я уверена, что ты знаешь массу всякого дерьма, которое можно использовать во время торга.
— Нет. Я не собираюсь заключать никаких сделок, хотя мне уже несколько раз это предлагали. Я рассказываю все, что знаю, и не ставлю никаких условий.
Его заявление удивило ее, но она отказалась отдавать ему должное за то, что поступил правильно. Насколько ей было известно, он вполне мог врать. Он много раз делал это в прошлом.
— Я должен рассказать тебе несколько вещей до того, как ты услышишь о них от кого-то другого, — сказал он.
— У меня к тебе два вопроса, — произнесла Сэди ничего не выражающим голосом. — Я хочу услышать только ответы на эти вопросы.
— Позволь мне сказать то, что я собирался, а после этого я отвечу на любые твои вопросы.
Если нужно поиграть в предложенную им игру для того, чтобы эта встреча побыстрее закончилась, и она смогла убраться из этой комнаты, то почему бы и нет?
— Я был хорошим человеком. Хорошим агентом. Может, приличным отцом и мужем.
«Без комментариев».
— После смерти твоей матери я чувствовал себя одиноким. Через некоторое время я познакомился с одной женщиной. Она была адвокатам одного из моих информаторов. Она заставляла меня улыбаться, когда у меня не было поводов для улыбок — у меня жена умерла. Я все время работал. У меня не было времени на единственного ребенка. В конце концов мы с Эммой стали любовниками.
Сэди сухо усмехнулась.
— У тебя была любовная связь с дочерью Карлоса Осорио. Вау! Наверное, я унаследовала у тебя способность связываться не с теми людьми. Похоже, нас обоих поимел картель.
Он кивнул.
«Боже праведный». Наоми была права. Уоррен — дочь старикана.
— Со временем мы с Эммой стали очень близки, и я начал делиться с ней разными вещами, — продолжал Мейсон, потом пожал плечами. — Разговоры на подушке. Я понятия не имел, что она меня использует, чтобы установить «жучков» у меня в кабинете. Я узнал об этом значительно позднее. Я все время считал ее полным драйва, бескорыстным адвокатом, а она только зарабатывала очки. Создавала себе репутацию, усиливала свою власть, а я ей помогал. В конце концов я узнал правду, и мы разорвали отношения. Вред уже был нанесен. Она поймала меня на крючок. Я смотрел программы новостей, читал о ней в газетах — о том, как росли ее власть и влияние. Я столько раз хотел вывести ее на чистую воду, но не мог. Не мог, не разрушив все. Мою карьеру — все эти годы тяжелой работы. Я не мог сесть в тюрьму и оставить тебя. Твоя мать умерла. У тебя больше никого не было. — Он издал звук, похожий на сухой смешок. — Видишь, как оно все начинается. Совершаешь ошибку, просто немного оступаешься. Следующий шаг сделать проще. Начинаешь понимать, как сильно можешь выиграть в профессиональном и личном плане, если еще раз преступишь черту. А потом погружаешься слишком глубоко. Заходишь слишком далеко.
Сэди хотелось обвинить его в том, что использовал ее в качестве оправдания, но она не могла подобрать подходящие слова или найти силы, чтобы бросить их ему в лицо. Она никогда не видела эту его сторону. Беспомощный, обесчещенный. Поверженный.
— Единственное хорошее дело, которое мне удалось сделать, — это не давать тебе встретиться с ней. Я никогда не говорил с ней о тебе. Когда я узнал о твоем участии в той операции пять лет назад, я пытался тебя остановить.
В ней снова забурлила ярость.
— Ты боялся, что я узнаю про твою связь и выведу на чистую воду великого Мейсона Кросса?
— Нет. Я боялся, что они узнают, кто ты, и убьют тебя, просто чтобы принести боль мне. Но сделать я ничего не смог. Ты решилась и была нацелена преуспеть. А потом я узнал, что ты уже участвуешь, и повернуть назад никак не получится. Потом ты исчезла, и я был уверен, что случилось самое худшее. — Он снова издал этот звук — вроде смешок, но совсем не смех. — Но Эмма не приказала тебя казнить. Наоборот, она хотела заключить сделку. Похоже, у нас обоих имелось кое-что, что она хотела, — я имею в виду и у