В первую неделю сентября началось общенациональное восстание. 5 сентября мятежники захватили военно-морскую базу и здание полиции в городе Сьенфуэгос. Наряду с заговорщиками из среды военных и несколькими представителями других политических групп в этих событиях приняло участие большое количество членов «Движения 26 июля». Однако в самую последнюю минуту от участия в восстании уклонились заговорщики в Гаване и Сантьяго, и мятежникам в Сьенфуэгосе пришлось действовать в одиночку.
После полудня правительство направило на их подавление танки из крупного гарнизона в Санта-Кларе, а также, для воздушной атаки, — американские бомбардировщики «Би-26». Фатальной ошибкой мятежников стало то, что они остались в городе, а не отступили в близлежащие горы Эскамбрай, и в итоге их ждала кровавая расправа. Трем крупным деятелям «Движения 26 июля», участвовавшим в мятеже, — Хавьеру Пасосу, главе гаванского подполья, Хулио Камачо, курировавшему провинцию Лас-Вильяс, и Эмилио Арагоньесу, отвечавшему за работу движения в Сьенфуэгосе, — удалось бежать, но по меньшей мере триста из четырехсот человек, принимавших участие в мятеже, были убиты, многие из них — расстреляны сразу после того, как сдались в плен.
С обвинениями в предательстве на Фиделя обрушился Хусто Каррильо, бывший министр времен Прио и лидер оппозиционной группировки «Монтекристи», связанный с одной из военных клик, замешанных в мятеже. В свое время Каррильо снабжал «Движение 26 июля» деньгами. Он обвинил Фиделя в вероломстве: тот, дескать, прекрасно знал, что мятеж обречен на провал, но ему это было выгодно, поскольку в результате погибли военные фрондеры, которых он рассматривал как своих конкурентов в борьбе за власть. Косвенно отвечая на это обвинение, Че писал: «"Движение 26 июля" <…> едва ли могло повлиять на ход событий… Урок на будущее таков: стратегию диктует тот, в чьих руках сила».
Но события в Сьенфуэгосе ударили и по Батисте. С точки зрения Госдепартамента, тот факт, что он применил поставленное США вооружение для подавления мятежа, был вопиющим нарушением договора с Кубой: танки и бомбардировщики «Би-26» были предоставлены Кубе отнюдь не для подавления внутренних волнений. Американцы потребовали объяснений от военного командования страны и, не получив их, стали рассматривать вопрос о приостановке поставок вооружения кубинскому режиму.
Тем временем в Сьерра-Маэстре Че с Фиделем приближались к своей цели, и 10 сентября обе колонны достигли Пино-дель-Агуа. Фидель позаботился о том, чтобы местные жители узнали, куда он направляется, и донесли об этом правительственным войскам, а потом увел свою колонну в другую сторону. Под покровом ночи Че устроил засады вдоль дорог и троп, по которым, как ожидалось, будут двигаться солдаты противника. При удачном стечении обстоятельств повстанцы рассчитывали захватить несколько грузовиков. Проведя неделю в ожидании, Че и его люди наконец услышали звук приближающихся машин. Враг заглотил наживку.
Когда обнаружилась засада, двум грузовикам с солдатами удалось скрыться, но три оставшихся были захвачены повстанцами. Они подожгли их и добыли ценное оружие и боеприпасы. Также мятежники убили трех солдат и одного взяли в плен — это был капрал, который затем вступил в ряды партизан и стал их поваром. Но, к их огромному сожалению, они потеряли «Крусито», поэта-гуахиро, «соловья Маэстры», который развлекал бойцов своеобразными поэтическими дуэлями с другим доморощенным поэтом, Калисто Моралесом.
V
Че направил своих людей к Пеладеро, куда уже держала курс колонна Фиделя. По пути он отобрал у одного торговца мула. Этот человек, Хуан Баланса, не проявлял враждебности к повстанцам, однако считался приверженцем режима Батисты. Мула, конечно, можно было пустить на мясо, но он показал себя настолько крепким и проворным, что Че отказался от этих мыслей, ибо тот «доказал свое право на жизнь». В итоге мул стал личным верховым животным Че.
Между тем вождям повстанцев впору было задуматься над тем, как утвердить свою власть над жителями сьерры и установить хотя бы подобие порядка в регионе. Сьерра-Маэстра кишела вооруженными людьми: дезертиры, шайки разбойников и кое-кто из самих повстанцев то и дело совершали преступления, пользуясь отсутствием законной власти. Действия «дисциплинарной комиссии», организованной Че, вызывали недовольство у повстанцев: уж очень рьяно она приступила к выполнению своих задач.
Через пару дней после прибытия в Пеладеро Че отправился на встречу с Фиделем, вставшим лагерем неподалеку. Вскоре после начала их разговора к ним вошел Рамиро Вальдес. Дело было срочное: произошел очень неприятный инцидент. «Лало Сардиньяс, желая наказать товарища за недисциплинированность, приставил к его голове пистолет, будто намереваясь выстрелить, — писал Че впоследствии. — А пистолет взял да и выстрелил на самом деле, так что бедняга был убит на месте».
Прибыв назад в лагерь, Че обнаружил волнения в рядах своих бойцов: они требовали заседания трибунала и расстрела. Че стал допрашивать очевидцев, и некоторые из них заявили, что Лало совершил умышленное убийство, тогда как другие утверждали, что все произошло случайно. Дело должен был решить суд. Лало был не просто офицером повстанцев, но и хорошим, отважным воином, так что и Че, и Фидель хотели сохранить ему жизнь. Однако они не могли игнорировать мнение рядовых партизан, а их высказывания звучали вполне определенно: требуется высшая мера наказания. Позже Че писал: «Я пытался объяснить им, что смерть товарища следует списать на условия военного времени… Однако мои слова не переубедили враждебно настроенных партизан».
Решено было провести голосование: приговорить Лало к расстрелу или только разжаловать его. Приговор предстояло вынести большинством голосов. Из 146 бойцов 70 проголосовали за расстрел, 76 — за разжалование.
Жизнь Лало была спасена. Его лишили звания и приказали искупить свою вину в бою в качестве простого солдата. Но на этом дело не кончилось. Многие бойцы остались недовольны таким решением и на следующий день, бросив оружие, потребовали, чтобы им дали уйти. Впоследствии Че, по своему обыкновению, не преминул найти среди этих партизан будущих предателей революции. «Эти люди, презревшие мнение большинства и отказавшиеся от борьбы, вскоре перешли на службу к врагу и продолжили сражаться на нашей территории, но только теперь — как предатели».
Несмотря на все усилия Че представить поведение недовольных как измену, его трактовка случившегося не столь убедительна в своей претензии на назидательность. Путь Че через Сьерра-Маэстру был усеян телами чивато, дезертиров и преступников. Лидер подает пример, и подчиненные Гевары лишь подражали его поведению на свой грубый манер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});