АНТОН
Отпиваю кофе и нарезаю Вадику задачи на неделю, параллельно интересуясь, когда он планирует магистратуру? Или планирует у меня на побегушках до пенсии торчать?
Говорит, что в следующем году. Советую так и сделать. Он отличный ассистент, и он мой племянник, поэтому я сразу предупредил, что его зарплата на данный момент – это потолок. Что из него выйдет, не знаю.
За его спиной в коридоре вижу движение и отклоняюсь в сторону.
У нас тут чудесное, блин, явление. Алёнушка проснулась, дуйте в трубы.
На ней моя футболка ЦСКА, и она ей почти по колено. Аленушка у меня миниатюрная. Бл*ть, была месяцев шесть назад.
Беременность – это жестко. У меня ощущение, будто последние два месяца моя жена только спит и ест. Пузо у нее гигантское. Я раньше не видел, как выглядит беременная женщина на девятом месяце, ну а теперь я это увидел. Каждый день вижу. Она выглядит, как мондошаван.[1] Двигается так же.
Ну хоть плакать перестала.
Плетется ко мне, даже глаза как следует не продрав.
– Привет, – говорит Вадик, обернувшись.
Бурчит привет, двигаясь строго на меня. Исправно обнимаю и целую. У нее губы сейчас такие, будто их засосало в латексную банку.
Дует их.
Знаю почему. Потому что не разбудит. Но как, бл*ть, ее будить, если она спит, как сурок и слюни на подушку пускает? Она сейчас так сладко спит с этим гигантским баскетбольным мячом под майкой, что я сам порой присоединяюсь. Обнимаю ее всю вместе с пузом и тоже сплю. Весь опыт человечества показывает, что скоро мне эта простейшая функция станет недоступна.
– Есть хочу… – сообщает Алёна.
– Там поросенок в холодильнике, перекуси, – скалюсь, целуя ее лоб.
Фыркает и возмущается:
– Это что ты имеешь в виду? Я много ем, по-твоему?
Бл*ть, это еще слабо сказано.
– Не, – усмехаюсь, кладя руку на ее живот. – Это твой паразит.
Мне в руку тут же прилетает нехилый пинок от дочери. Алёна морщится. Спрыгиваю со стула и помогаю ей на него вскорабкаться. Это тоже дело не простое.
Честно, я в принципе всегда благодарил небеса за то, что родился мужиком, но только сейчас осознал весь фарт.
Согласится ли она мне еще одного родить или пошлет на*й?
Из пакета достаю еду. Алёнушка сейчас не готовит, поэтому я с утра сразу заказал ей лошадиную порцию хинкали. Она по ним прется на этой неделе, особенно со сметаной. Ставлю перед ней тарелку, себе я заказал оливье.
Встав сзад, обнимаю жену и целую ее серо-буро-козюльчатые волосы, пока она сметает предложенный завтрак.
– Алён, сегодня днем люльку привезут, ты дома будешь? – уточняет Вадик, ковыряясь в планшете.
– Дома, а где еще? – бубнит она.
Да, уже неделю дожди хуя*т, так что она просто валяется на диване и ест мороженое.
И ждет.
Как и я.
Я вижу, что Алёна уже мечтает разродится, но у нас еще неделя впереди, не меньше. Так сказал ее врач.
– Я сам дома буду, – сообщаю Вадику.
– Да? – с надеждой пищит Алёнушка, глядя на меня снижу вверх.
Целую ее плечо и подтверждаю:
- Да. Эту неделю всю дома буду.
Ну твою ж мать. Опять слезы? Да, я решил побыть с ней, потому что знаю, как она мается. Она целый, сука, месяц на сохранении пролежала, я чуть от тоски не подох. Если бы мне пришлось целый месяц на больничной койке жить, я бы повесился, но моя Алёнушка как американский солдат: надо – значит, надо.
Пока ее не было, я на стены кидался. Просто нереально, как я привык к тому, что она всегда рядом.
Как я жил без нее?
Да хрен знает.
Было много гастролей, да и возраст был другой. Я бы мог сказать, что время летело быстро, но это не так. Все значимые события в своей жизни я могу перечислить по щелчку, и за последние годы их случилось не мало. В том числе, событие, которые сидит сейчас передо мной.
У меня столько всяких баб было, и все как размытое пятно. В плане ощущений. Хотя порой секс был десятибальный, этого не отнять. Они на меня вешались, я и двух слов сказать не успевал. С возрастном все это надоело. Я их уже в миг читал от и до. Знал, что им всем от меня надо. Кому-то секс, но большинству «секс с перспективой». Многие рассчитывали на предложение вроде «семья по расчету». Я не ждал любви большой любви, просто не тянуло на семью с посторонним человеком.
Была еще Вера. Вера другая. Верины мотивы у меня как на ладони. Быть со мной, даже несмотря на то, что нам не очень комфортно. Да х*ли, притремся. Мы, что ли, первые? Возможно, лет в двадцать пять я бы клюнул на подобные доводы, но, слава богу, в тот период мне было не до Веры, иначе к тридцати пяти я бы обнаружил себя с кучей детей и посторонней женщиной в качестве их матери. Как ни крути, а я предпочитаю все настоящее.
Когда Алёнушку в том туалете увидел, вообще внимания не обратил. Просто еще одно лицо. Одета она была как куль, так что физические параметры я и оценивать не стал. Вплоть до того момента, пока она не начала тому менту ситуацию описывать. Если бы у меня была возможность ржать, я бы ржал. Смотрел на нее и думал о том, что она ну вообще из другого мира. Ну вообще не в моем вкусе.