Бандит промолчал, но по глазам было видно, что попал в самое яблочко.
– Здесь, – ткнув здоровой рукой, мужчина остановился перед небольшой дверью.
Я кивнул Глухову, чтобы он проверил обстановку, а сам, не отпуская отморозка, прижал к его горлу бритву. Так, на всякий пожарный.
– Пусто, – доложил Рос, включив свет в маленькой подсобке.
Комнатка три на три метра, с одним стеллажом, на полке которого стояло пустое пластиковое ведро.
– За какой канделябр дёргать? – спросил я у старавшегося дышать как можно менее глубоко бандита.
– К‑канделябр? – непонимающе переспросил Шах, и из тончайшего разреза на шее показались капельки крови.
– Башкой не верти, кретин! Куда твою руку прикладывать, чтобы ларчик открылся? – я толкнул хромоножку в чулан, где его тут же взял на прицел Глухов.
Двигаясь, словно разбитый параличом девяностолетний старик, Шах сам добрался до стены и приложил руку к плитке, совершенно не отличающейся от своих сестёр.
Щелчка никакого не прозвучало, хотя я почему‑то ожидал. Зато на уровне лица бандита открылась тонкая прорезь, сантиметра три шириной, и он принялся быстро надиктовывать комбинацию цифр.
Вот теперь, стоило Шаху закончить, щелчок раздался. Небольшая секция стены стала плавно опускаться, предоставляя доступ в очередное, тёмное помещение.
– Я выпо… – стал поворачиваться Шахов, но тут ему на затылок опустился мой кулак и он, отключившись, рухнул на пол.
– И зачем? – спросил Ростислав, глядя на валяющегося на полу отморозка. – Тем более он не рассказал, как здесь очутился.
– Ничего интересного мы бы все равно не услышали. Не переживай, живой он, – успокоил я сыщика, – просто не хочется, чтобы он из какой‑нибудь незаметной заначки вытащил пистолет и прострелил твою дурную голову.
– Вот же ж спасибо за беспокойство, – шутливо сделал полупоклон Глухов.
– А ты не так безнадёжен, – улыбнулся я, нашаривая выключатель на стене. – У старушки есть шансы.
– Это вряд ли. Твою ж мать! – выругался Ростислав, стоило свету зажечься.
– Повторяешься, хотя тут я с тобой согласен, – произнёс, рассматривая длинные стеллажи, заставленные разнообразным оружием. – Он войну устроить собирался, что ли?
– На сотню людей точно бы хватило, – кивнул Глухов, вскрывая один за другим ящики, уложенные штабелями вдоль стен. – Патроны, патроны… О, взрывчатка!
– Плохо.
– Чего это вдруг? Наверняка найдём, где использовать, – удивился напарник, но останавливаться не стал, продолжая вскрывать находки.
– Слишком много подарков. Фургон, мало охраны, оружие со взрывчаткой. Чую, грядёт волна большого дерьма.
– Удивил, бляха‑муха! Когда‑то было иначе? Лучше скажи, что делать со всем этим будем? Мы вдвоём тут до самого утра провозимся. А если верить этому уроду, то у нас ещё часа полтора в запасе. Максимум два.
– Это как раз‑таки не проблема, – успокоил я его. – Ты, кстати, со взрывчаткой работал?
– Нет, откуда? Виноградов, тот вроде что‑то знает. У него в отряде точно сапёр был.
– Ладно, тогда смотри внимательно, – отыскав ящик с радиодетонаторами, я показал Глухову что, куда и в каком порядке подключать.
– Кажись, понял, – спустя десять минут кивнул сыщик. – Куда ставить будем? И все‑таки, как ты планируешь перетаскать все это барахло?
– Сейчас увидишь, – взяв в одну руку ящик со взрывчаткой, второй схватил бессознательного Шаха за ногу и поволок обратно в лабораторию.
Добравшись до зала, закинул бандита обратно на стол. Глухову же указал на примеченные ранее пульты от цепей.
– Снимай двоих, – приказал я.
Ростик, кивнув, взял большой пульт и, потратив пару минут на изучение, стал набирать на нем какие‑то комбинации.
Первым на пол опустился крупный, обнажённый по пояс мужчина с вязью татуировок во всю спину. Следом с лёгким стуком приземлился индивидуум поменьше. Выделялся он помятым хаером огненно‑оранжевого цвета.
– Ну что, на ком опыты проводить будем? – вслух подумал я. – Царь, царевич, король, королевич…
Прежде чем успел произнести считалку до конца, Глухов не выдержал и разом выдернул трубки из обоих.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Да что их жалеть‑то? – словно оправдываясь, ответил на мой молчаливый вопрос Ростислав.
– Тебе про даму из соседнего зала и твой гневный посыл напомнить или не стоит, избирательный ты наш?
– Не стоит, – буркнул он, переведя взгляд обратно на бандитов.
Те, как только из них вынули трубки, стали мелко трястись, но лица порозовели, а дыхание стало ровнее.
– Такое себе зрелище, – пробормотал Глухов, глядя, как под татуированным расплывается лужа. – Хотя… дерьмом был, дерьмом и остался.
Исходя из наколок, правдоподобно изображающих сцены убийств, с этим было трудно не согласиться.
Первым с пола, шатаясь и даже не открывая глаз, поднялся мужчина с хаером.
– Ах ты ж, курва! Как башка‑то раскалывается, – ни к кому конкретно не обращаясь, простонал «хаер». – Где этот гондольер!? Щас я его урою!
С трудом разлепив глаза, он увидел перед собой ухмыляющуюся рожу Глухова, крутящего в руках дубинку.
– А ты че за даунитто!? Чет я твою мерзкую рожу не припомню, – удивился кретин с явным отсутствием инстинкта самосохранения.
В этот раз Ростислава сдерживать не стал, так что тот, особо не мудрствуя, оприходовал идиота дубинкой по сраке и уронил обратно на кафель.
– Мордой в пол, уроды! Любой, кто оторвёт свою бестолковку от пола, полезет обратно на крюк! – гаркнул я. – Рос, пни‑ка этого любителя наскальной живописи, а то он слишком громко изображает бессознательность.
– Да с радостью! – не стал оказываться бывший полицейский и от всей своей широкой души приложился дубинкой по рёбрам бандита.
Тот взвыл, словно на него вылили ведро кипятка и скрючился, обхватив себя руками.
– Так, эти вроде вняли. Давай ещё четверых.
Пробуждение очередной партии, прошло куда драматичнее. Из спущенных с «небес» померли двое. Ну, или выжили. Тут зависит от того, кто ты: оптимист или пессимист.
Дождавшись, пока бывшие пленники придут в себя, начал раздавать указания.
– Рос, берёшь этих четверых и топаешь на склад с оружием. Начинаете по тихой перетаскивать все в фургон. Если начнут качать права и требовать перерыв на обед, сразу стреляешь в ноги. Убивать не надо, просто вернём их обратно на крюки, – я устрашающе улыбнулся, – и трубки воткнём. Понятно изъясняюсь?
Четвёрка синхронно кивнула.
– Тогда чего встали? Двинулись, – махнул рукой с зажатым в нем пистолетом. – Я чуть позже присоединюсь. И, Рос, не жалей их. «Мяса» тут много!
– Лады! – кивнул он и, подгоняя «невольников», отправился грузить оружие.
Я же, стоило всем покинуть зал, первым делом подтащил Шаха к свободной игле и, воткнув её, наблюдал, как у него замедляется дыхание, а лицо приобретает бледный вид.
Следом, не пожалев две шашки, закрепил их на алтаре, поборов искушение захватить его с собой.
А потом раскидал всю имеющуюся взрывчатку, стараясь сделать так, чтобы после взрыва тут ничего не уцелело.
Закончив с подготовкой к большому бадабуму, взял пульт и разом опустил на пол восьмерых. На этот раз процент смертности оказался пониже. В живых остались аж шестеро.
Ожидая, пока счастливчики придут в себя, осмотрел погибших. Внешне ничего необычного. Более‑менее одинаковое телосложение. Пол тоже вроде ни на что не влияет, потому что и там, и там попадались женщины. Интересненько…
Как только в глазах бандитов замелькали зачатки разума, быстро ввёл их в курс дела, не забыв упомянуть, что их жизни зависят только от них самих. Но дошло не до всех – пришлось потратить «гнилую» пулю.
Зрелище проняло «великолепную» пятёрку, и выжившие, спотыкаясь и тут же поднимаясь, помчались в зал.
Там нас ждала нестройная колонна из трех бандитов, таскающих тяжёлые ящики, и хмурый Глухов, следящий за ними.
– Пришлось одного пристрелить, – доложил Ростислав.
– Ты поэтому такой грустный? – растянув цепочкой своих «подчинённых», указал, какие ящики им брать в первую очередь.