Над углом возвышается стеклянная башня, увенчанная глобусом диаметром 2,8 метра, поддерживаемом тремя женскими фигурами. Внутри он освещался электричеством и был обвит лентой с надписью «Зингер и Ко». Очевидно желание владельцев показать вселенский масштаб своей деятельности. В доме Строгонова эта часть программы обеспечивалась аллегорическими фигурами континентов. Форма башни «пародирует» колокольню храма Спаса на Крови, что хорошо заметно при взгляде из-под арки Казанского собора. Это — не единственный пример наступления новых домов на исторический облик Петербурга.
Вид на дом компании «Зингер» и Спас на Крови от Казанского собора
Практически одновременно у Красного моста через Мойку был построен торговый дом компании «С. Эсдерс и К. Схефальс», увенчанный башней и шпилем над ней в виде жезла Меркурия высотой в 29 метров. Она «соревновалась» с башней близлежащего Адмиралтейства и по этой причине была разобрана в 1960 году, но к настоящему времени, когда страсти давно улеглись и есть примеры гораздо более кощунственного вторжения в ткань города, вновь восстановлена.
У подножия стеклянного купола дома Зингера сидит, расправив крылья, орел с американского герба. Согласно легенде, во время Первой мировой войны компанию «Зингер», из-за названия, звучащего на немецкий лад, а также из-за преобладания немцев среди служащих стали обвинять в шпионаже. Название компании ассоциировалось у народа с Германией, хотя мало кто знал, что именно фирма «Зингер» шила форму для российской армии. Тогда владельцы фирмы сдали нижний этаж здания под посольство США и стали всячески подчеркивать, что являются американской компанией. Скорее всего, именно в этот период на куполе появился орел. Таинственно исчезнувшего в 1920-е, его восстановили во время реставрации 2004–2006 годов, вновь вернувшей зданию первозданный облик.
Подобно постройке Штакеншнейдера, где был «возобновлен» Растрелли в «лучшем виде», дом компании «Зингер» стал для своего времени такой же сенсацией, какой в XVIII веке состоялся Строгоновский дом, заброшенный графом Сергеем Александровичем в силу обстоятельств.
24 октября 1905 года перед эмиграцией во Францию граф С.А. Строгонов написал расписку в том, что он берет с собой из родовой Картинной галереи 12 картин. Наступили смутные времена, полные таинственных знаков, предзнаменований и символов…
Изымались следующие произведения: Рембрандта «Иеремия, скорбящий о гибели Иерусалима», Давида Тенирса «Птичий двор», Филиппа Воувермана «Маркитанки», Никола Бергема «Марина», Пауля Поттера «Большая и прекрасная лужайка», Яна ван дер Хейдена «Вид города», Гийома Миериса «Портрет архитектора», Каспара Нетчера «Мальчик в восточной одежде» и «Мальчик с птичкой», Андриана ван Остаде «Старуха». За картиной Гаспара Беркейдена «Воплощенное веселие» находилось изображение «Марс и Венера, застигнутые врасплох Вулканом» Иоахима Втеваля. Все они были частью нераздельного имения и должны были оставаться в доме.
Так И.Е. Репин изобразил ликование по случаю Императорского манифеста
Итак, в основном картины принадлежали к кругу так называемых малых голландцев — небольшие размеры облегчали транспортировку. Наиболее ценным полотном было произведение Рембрандта. Прежде чем оно оказалось в собрании Рийксмузема Амстердама (1939 г.) — вернулось на родину, — оно являлось собственностью шведского коллекционера Германа Раша (Rasch), у которого было украдено в 1934 году. Г. Раш приобрел его у Строгонова (вероятно, в трудный период 1919–1923 гг.) за 22 000 фунтов стерлингов.
Интересно совпадение. Расписка составлена всего 7 дней спустя после публикации Манифеста об усовершенствовании государственного порядка, впоследствии известного как «Манифест 17 октября». Его первая статья гласит: «Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов». Была ли это демонстративная эмиграция, или мы наблюдаем простое совпадение событий? Возможно, граф ранее принял решение перебраться во Францию и хотел иметь там малое подобие картинной галереи, в том числе и в качестве средств на черный день. Хотя все же следует вспомнить резко отрицательное отношение графа к гораздо более слабой попытке Александра II привлечь общественность к выборам.
Вилла в Ницце
Прощание затянулось, разбитое на несколько эпизодов, детали которых мы может только рисовать в своем воображении. Строгонов побывал в России, по крайней мере, еще дважды. Около 1907 года граф прибыл на родину на яхте «Заря», чтобы в последний раз стать свидетелем охоты сестры Ольги и ее мужа в Мариевке — воронежском имении Щербатовых. Сергей Александрович и покинул Россию на яхте. Драматическая картина отхода яхты и последних взглядов на необъятную степь вызывает в памяти другую морскую поездку — последнее путешествие графа Павла Александровича на фрегате «Святой Патрикий» в 1817 году. О втором прощальном визите Строгонова, в Петроград в 1915 году, будет сказано ниже.
С начала 1910-х годов Строгонов стал жить преимущественно на вилле Кап-Эстель. Французское слово «estellier» значит «отвесная скала». Действительно, владение, первые сведения о котором относятся к началу XIX века, находится под горой. На ней в средние века располагался замок, чьи руины сохранялись среди деревушки Eze до начала XX века. Здание строилось в 1899 году для ресторана с апартаментами под названием «Cecari Reserve». Владельцем был Фрэнк Гаррис (Harris), ирландский новеллист, антрепренер и друг Оскара Уальда. Это имя в достаточный степени указывает на контекст. Предприятие разорилось и в 1904 году стало собственностью графини Мери де ла Канорг, переименовавший дом в Rock Sapphire.
Смерть жены в декабре 1909 года побудила графа Мери де ла Канорг расстаться с недвижимостью. В январе 1911 года дом вместе с участком земли площадью 4 акра за 350 000 франков приобрела мадемуазель Роза Ангелина Генриетта Левьез (Levieuze), она и переименовала ее в Cap Estel. Примерно тогда же, но точно неизвестно когда, загадочная женщина (известно лишь ее принадлежность к французскому дворянству), вероятно, стала супругой графа Сергея Александровича, и также (только предположительно), графиней Строгоновой (она хотя и похоронена вместе с мужем, но фамилия на плите Левьез). Как видим, есть основания предположить, что покупка недвижимости была связана со свадьбой. Роза Ангелина Генриетта была младше своего спутника на 22 года.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});