Аэростатоносец «Русь»
Броненосец «Князь Суворов». Кронштадт. 1904 г.
8 ноября прежний командир, заподозренный Сергеем Александровичем в затягивании стоянки, был сменен. Спустя месяц на его место назначили А.Л. Колянковского. 12 ноября на «Руси» подняли коммерческий флаг. Далее должен был последовать подъем Андреевского флага. На этот раз попытались избежать 13-го числа и церемонию назначили на 14-е, но это не помогло… Столь же лихорадочная, сколь и бессмысленная, и обреченная гонка по подготовке судна к плаванию продолжалась. Управляющий Морским министерством приказал очистить все котлы, работая день и ночь. Строгонов, не желая признаться в собственной поспешности, протестовал, подозревая и механика в саботаже. Он настаивал на привлечении вольного работника на эту должность. 11 декабря «Русь» включили в состав новой, третьей по счету Тихоокеанской эскадры. Таким образом, стало очевидно: спешить не было причин, времени вполне хватило бы для капитальной смены оборудования.
20 декабря пал Порт-Артур. Только 8 января 1905 года состоялись испытания котлов «Руси», прошли они успешно. 11 января устроили показательные стрельбы и успешно подняли аэростат. Но когда 28 января корабль посетил командующий эскадрой контр-адмирал Н.И. Небогатов, ему «чудо техники» продемонстрировать не сумели и в результате получили еще одного врага воздухоплавания. 2 февраля, к визиту великого князя Алексея Александровича, аэростат все же подняли. И последнее препятствие перед выходом в плавание было устранено. 3 февраля эскадра, вместе с пароходом Строгонова, вышла в море. Об этом событии написали петербургские газеты, что вызвало гордость родных графа, хотя и приправленную иронией. «…Сегодня я читала, что 3-я эскадра ушла из Либавы. Слава Богу! Наконец-то! „Русь“ дяди Сережи Строгонова тоже ушла, я видела на днях ее фотографию — это громадный пароход в 8000 тонн, с воздушными шарами, скорострельной артиллерией и беспроволочным телеграфом! Нельзя не согласиться, что у нас шикарный родственник», — восторгалась 4 февраля княжна Софья Васильчикова.
Далее в цитированном выше послании следуют сожаления: «Но меня все-таки удивляет, как это он сам не приехал посмотреть на свой крейсер? Весной он был самых благих желаний и намерений… а теперь опять точно в воду канул — ни слуху, ни духу (курсив мой. — С.К.). Жаль его! Так жизнь даром и пропадает — без радости, ни себе, ни другим..»[170] Ключевое слово здесь «опять». На самом деле мы видели, что граф мог быть вполне деятельным. Неудачи «Руси» подавили его, и он вернулся к своему прежнему состоянию.
Православный храм в Елгаве (Лиепае)
Считанные дни казалось, что публичная акция достигла результата, а общество, не информированное о внутренних проблемах «Руси», находилось в эйфории. Но каково же должно было быть разочарование в последующие дни, когда оказалось, что проект не удался. Уже 8 февраля на корабле «Русь» начались неполадки. Морские испытания на полном ходу привели к тому, что из шести котлов трое вышли из строя. Попытка поднять большой аэростат привела к его разрыву. 12 февраля крейсер вернулся в порт. Некоторое время оставалась надежда недели через две отправить его вновь в море после устранения неполадок.
24 февраля собралась комиссия, она отвела на устранение поломок пять недель. Наиболее пессимистично по отношению к «Руси» был настроен вице-адмирал A.A. Бирилев, описавший детище Строгонова следующим образом: «.. хлам, заключающийся в ломе железа и дерева, и… уважающая себя нация не может посылать такого судна в море под военным флагом».[171] Граф вновь предложил обслуживать котлы вольнонаемной командой — либо полностью, и в таком случае использовать флаг Российского Императорского яхт-клуба, либо частично, при строевом военном составе. Оба предложения отклонили. Все же, в уважение хлопот Сергея Александровича, решили устроить пробное плавание…
Пробное плавание не состоялось, ибо в нем уже не было смысла. Как еще в сентябре 1904 года предполагал корабельный механик Г.И. Евгениев, «Русь» превратилась в учебное судно. Правда, даже такой статус оно получило только летом 1905 года. Опыты с воздушными шарами вначале проходили в Либаве. Затем они продолжились в Кронштадте, куда судно направилось в июне. Один из полетов продолжался 11 часов, шар прошел 222 версты, добравшись до Псковского озера. Одновременно проделали опыты фотографирования из корзины воздушного шара.
Хотя команда погрязла в интригах — был списан на берег один из офицеров, обвинявший капитана А.Л. Колянковского в саботаже, и одновременно в Главном морском штабе разбирались с письмами оскорбленного провалом своего детища Болыиева, обвинившего того же Колянковского, а также Евгениева в срыве похода необычного корабля на Дальний Восток — опыты с выходами в море продолжались все лето. Однако 7 сентября было решено перевести корабль в вооруженный резерв с оставлением на паровом отоплении.
Несколько месяцев спустя, 11 июля 1906 года, вынесли приговор кораблю: для перевоза пассажиров не пригоден, должен быть отправлен на слом. 8 ноября «Русь» исключили из списков кораблей флота, таким образом судно находилось в списке всего два года. Поступок Строгонова оценил современник событий: «Но, увы, миллион (курсив мой. — С.К.), пожертвованный графом на увеличение морских сил любимой им родины, оказался выброшенным зря и, разорив его самого, не принес государству решительно никакой пользы…».[172] На самом деле мы знаем, что потрачено было почти два миллиона, а продал граф «Русь» всего за 125 216 рублей. Правда, средства вновь использовали благородно и эффектно.
В Морском министерстве на эти деньги учредили неприкосновенный на вечные времена «Капитал имени графа С.А. Строгонова», проценты с него предполагалось использовать для поощрения нижних чинов за сочинения на патриотическую тему и на издание подобных сочинений. Находясь под впечатлением от Японской войны и восстания на броненосце «Потемкин», Сергей Александрович писал: «Я нахожу, что восстановление флотом старинной славы зависит не от одних материальных средств, так как последние события во флоте показали, на каком низком уровне находится часть его личного состава. Необходимо укрепить во флоте понятие о долге, верности, святости присяги… Мое желание — образовать из вырученных от продажи крейсера денег капитал для выдачи из процентов его ежегодно нескольких премий за лучшие сочинения в указанном духе. Нет надобности, чтобы сочинения были нравоучительного свойства. Во всех отраслях литературы, кроме технической, можно проводить эти мысли и дух. По своим размерам премии могли бы привлечь талантливых писателей из повествовательной и исторической области. Излишек процентов можно употребить на печатание и даровую выдачу книг и брошюр нижним чинам».[173] Первыми лауреатами премии в 1907 году стали: лейтенант И. Ренгартен за сочинение «Воспоминания порт-артурца»; лейтенант К.Г. Житков за книгу «История русского флота» и капитан 2-го ранга П.А. Вейнер за рассказ «Гонка».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});