Зайдёшь?
— Да, без проблем. Я возьму что-нибудь вкусненькое?
— Да пожалуйста, — Эдмунд пожал плечами.
Эд развернулся, чтоб вернуться в башню, но я притормозила его, схватив за рукав:
— Скажи, только честно, она ведь тебе нравиться?
Над нами повисла тишина. Я выжидательно смотрела в округлившиеся от внезапного вопроса глаза преподавателя.
— Мама подтвердила, что вы встречались в академии.
Конечно, она говорила совсем не об этом, но раз уж я знаю правду, могу трактовать это в своих интересах — Эд не будет отрицать то, что уже подтверждено, следовательно, с ним можно обсудить ситуацию, а завтра, упирая на признание учителя поговорить с мамой.
— Ну… — Эдмунд явно затруднялся поддержать диалог по данной теме. — Что было, то было. Но прошло.
— Но она и сейчас тебе нравится.
— Эм… — Эд начал нервно натирать кончик носа, формируя мысль. — Как бы тебе сказать…
— Просто скажи «да». По тебе и так всё видно.
Эдмунд несколько секунд смотрел на меня ошарашенным взглядом и вдруг засмеялся:
— Вот поэтому в академии я ходил на верховую езду, а не на актёрское мастерство.
— Это прям сильно не твоё, — заметила я с лёгкой улыбкой.
— Да… — почесав затылок, Эдмунд глубоко вздохнул. — Только не воспринимай это серьёзно, ладно? Мы просто общаемся. Да, с теплотой по старой памяти, но не более. Можешь не бояться, я к вам не перееду.
— А мама к тебе? — я чуть дёрнула уголками губ, как бы задавая этот вопрос в шутку.
Я старалась выглядеть максимально спокойно, будто мне было всё равно, случится ли это. И… не то чтобы я была против, Эд хороший, вполне адекватный, мы хорошо общаемся, но, вообще-то, мне и так неплохо: у меня есть родители, пусть один из них и мёртв, и есть учитель. Несколько пугает перспектива смешивать две эти категории.
— Это мало вероятно. Хотя… Чёрт, теперь буду думать, где мы будем жить после свадьбы, которая вряд ли когда-нибудь состоится, — учитель легонько щёлкнул мне по носу. — Зачем ты меня загрузила этими мыслями?
— Так вышло, — я улыбнулась. — Ладно, я пойду.
— Ну-ну, — Эдмунд отправился к башне, напоследок крикнув. — А я пойду на тебя матери жаловаться. Загрузила любимого учителя, а ему теперь это обдумывать.
— Я в тебя верю, — засмеялась я, когда Эдмунд уже открывал дверь в дом.
Главы 76–79. Пацифика, Автор
…
76. Пацифика.
…
Эд зашёл в башню, когда я села за вязание. Свитер был почти закончен, оставался только кусочек рукава. Сегодня довяжу.
— Что ты сказала Луне?
— Ты о чём? — я непонимающе посмотрела на бывшего жениха, пославшего на верхний этаж несколько плетений.
— Она только что заявила, что ты рассказала ей о нас.
Я тяжело вздохнула:
— Она спросила, встречались ли мы, я сказала, что да и что она сама об этом знает. В значении «виделись ли мы когда-то». Либо она не правильно меня поняла…
— Либо нас перехитрили, — крапива принесла ему бумажки, карандаш и пару книг. Эд сел за свой рабочий стол, достал несколько лекарств и начал раскладывать в одному ему известном порядке. — Значит, мне стоило всё отрицать.
— М-да… и мне.
— В общем, теперь она в курсе. Спросила, нравишься ли ты мне. Готов поспорить завтра докопается до тебя.
— Что ты ей ответил? — я перестала постукивать спицами. Поймала себя на мысли, что очень-очень хочу знать это.
— Что мы просто тепло общаемся по старой памяти, и что не стоит переживать, что я вдруг вторгнусь в вашу чисто женскую компанию.
— Это обидно.
С одной стороны Эд сказал всё правильно, но с другой неприятно осознавать, что человек, который едва не стал твоим мужем много лет назад, теперь даже не рассматривает возможность "вторгнуться в чисто женский коллектив". Возраст так сильно меня испортил? Или я так сильно его обидела?
— Разве? Почему?
— По факту, ты сейчас сказал, что я тебя не интересую. Учитывая, что в юности всё было не так, это звучит обидно. Я так плохо сохранилась?
— Не переживай, как минимум твой талант разводить драму на пустом месте всё ещё в прекрасном состоянии, — беззлобно усмехнулся Эд.
— Придурок, — я мягко улыбнулась, поглядев на Эда. Он и не думал обижаться на обзывательство. — Совсем не изменился.
Эдмунд потёр нос и сменил тему:
— У тебя обезболивающие ещё есть?
— Да. Полбанки.
— Хорошо. Тогда делать новую партию не буду.
Он погрузился в работу, а я сосредоточилась на рукоделии.
— И вообще, — в молчании мы провели меньше минуты, прежде чем Эд заговорил опять. — Должен напомнить, я, вообще-то, не многим моложе тебя. Помнишь, мы как-то считали, сколько у нас разница? Там получалось в районе шести часов, что ли.
— Шесть… — я задумалась. — Шесть часов, пять минут. Ты же в тридцать семь минут родился?
Эд потёр нос, вспоминая:
— Да. Четыре тридцать семь.
— Шесть и пять, — я кивнула, подтверждая свои же слова.
— Так что, не переживай, Цифи. Да, ты старая, но не для меня.
Глядя друг на друга, мы замолчали. До Эда почти сразу дошло, что его слова прозвучали как своеобразный флирт. Нормальные люди вряд ли заметили бы такой посыл в его словах, но мне не впервой.
«Ты с недостатками, но мне так даже больше нравится» и в юности было типичной для Эда формулировкой комплимента. Первые разы услышав о себе подобное я хотела его треснуть, но со временем поняла, что это говорится не со зла, а просто из неспособности преподнести эти же слова более в тактичной форме.
— Я имел в виду «с моей точки зрения», — заверил меня Эд. — Не подумай ничего такого.
— С таким уровнем построения мыслей, я не удивлена, что ты до сих пор не женат, — расплываясь в улыбке, я потянула нитку из клубка.
Снова взявшись за вязание, закинула ноги на диван — опять ныла спина, но не так, чтоб опять принимать лекарства. Принятое в прошлый раз ещё толком не подействовало.
— И почему лекарства, прописанные мне в больнице, действовали не так хорошо как твои? Не поверю, что ты разработал и опубликовал метод лечения, но без подходящего обезболивающего для реабилитации.
— Просто для каждого человека нужно подбирать дозировки разных препаратов согласно особенностям организма и истории болезни. В больницах часто дают лекарства по общим стандартам. А сейчас у тебя личный рецепт.
— Вот как… в таком случае спасибо.
— Фигня, — Эд натирал чем-то листок бумаги с какими-то цветными пятнами. — А ещё, что не маловажно, я стараюсь минимизировать нарушения режима.
— Эдмунд, — я закатила глаза. — Я бы поняла твоё недовольство, будь ты примерным больным в своё время, но ты