Читать интересную книгу Кровавое дело - Ксавье Монтепен

Велико было разочарование верной служанки. Путешествие оказалось выше сил слабой Эммы-Розы. Она чувствовала себя совсем разбитой и чуть не сходила с ума от сильнейшей головной боли. Катерина испугалась при виде перемены, произошедшей в девушке, но промолчала, не желая огорчать madame Анжель. Все-таки она спросила, не надо ли сбегать за доктором.

— Не думаю, чтобы это было необходимо, — произнесла Анжель.

Катерина печально вздохнула, но ничего не возразила. Анжель посмотрела, удобно ли лежит головка Эммы и все ли необходимое у нее под рукой, и затем прошла в свою комнату, переоделась и спустилась в столовую. Пока Анжель завтракала, Катерина навела ее на печальные воспоминания.

— Я забыла вам, барыня, рассказать…

— О чем?

— Вчера сюда приходил очень странный человек.

Анжель насторожилась.

— Он меня спрашивал о каком-то Оскаре Риго. Он уверяет, что вы его хорошо знаете.

Красавица задрожала.

— Оскар Риго! — воскликнула она. — Но это имя называл при мне начальник станции судебному следователю! Это тот путешественник, слова которого произвели скандал в минуту обнаружения трупа.

После минутного молчания Анжель продолжала:

— Каков собой приходивший?

— Высокий и толстый, похожий на ярмарочного великана или барабанщика, способный одной рукой поднять бочку.

«Это агент», — подумала Анжель и прибавила вслух:

— Под каким предлогом вошел он сюда и стал задавать вопросы?

— Он пришел купить карамелек. Пока я заворачивала их в пакетик, он стал разговаривать.

— Что ты ему отвечала?

— Я сказала одну правду, что у вас никогда не бывает в гостях мужчин и что я в первый раз в жизни слышу имя Оскара Риго.

— Что же он?

— Тогда он ушел со словами, что придет поговорить с вами, когда вы вернетесь домой.

Лицо Анжель омрачилось. Глубокая морщина перерезала лоб.

— Разве я вам сообщила что-нибудь неприятное? — спросила Катерина.

— Нет, голубушка. Этот человек ошибся — больше ничего. Не приходил ли еще кто-нибудь?

— Только покупатели.

— А инспектор? — Нет.

— Слава Богу, потому что я не имею права поручать магазин кому бы то ни было; согласно закону, я должна закрыть торговлю на время своего отсутствия. Но теперь я дома, и мне нечего бояться, так как никто не заметил моей ошибки.

Анжель кончила завтракать и поднялась к дочери. Эмма все еще спала. Бедная мать бесшумно переступила порог ее комнаты, опустилась на колени перед постелью и прошептала, подняв руки и обратив глаза к небу:

— Благодарю Тебя, Создатель, за спасение моего дитяти!

Глава XXIV ПОЕЗДКА ОСКАРА

Указывая суду свое местожительство, Оскар Риго повиновался безотчетному чувству отчаяния. Оставшись один в камере, он стал размышлять и пришел к очень мрачному заключению.

— Положительно, я одурел на допросе! А впереди еще хозяин «Petit-Hotel», — говорил он сам себе и прервал свой монолог, заслышав шаги нескольких человек в коридоре. Почти в ту же минуту дверь отворилась.

— Ну, живо! Вас ждут, — сказал служитель, вошедший в сопровождении Казнева и Флоньи.

— Заставить ждать представителей закона — никогда! — ответил любезно носильщик. — Я очень хорошо знаю, как следует обращаться с этими господами.

Все трое вышли из префектуры; на дворе стоял фиакр, в который первым влез Флоньи.

— Садитесь, — приказал Светляк, усаживаясь вслед за Оскаром.

Кучеру уже раньше было сообщено, куда ехать, и потому он быстро выехал со двора и присоединился к ожидавшей на улице карете, в которой сидели судебный следователь, начальник сыскной полиции и письмоводитель. Оба экипажа отправились в путь. Дорогой Оскар Риго сказал Казневу:

— Вы кажетесь добрым малым, несмотря на ваши кулаки…

— Не только кажусь, но и на самом деле таков.

— Не знаете ли вы чего новенького о моем друге Сухаре?

— Он в госпитале.

— Выздоравливает ли?

— Есть надежда.

— Честное слово, очень приятное известие, я многим обязан этому малому. Без него меня укокошили бы, и вам не пришлось бы тогда употреблять против меня свой кулак. Но я скоро схожу его навестить в госпиталь, снесу апельсины и варенье.

— А, вот как! Так вы скоро пойдете к Сухарю? — спросил недоверчиво Казнев.

— Конечно! Не думаете ли вы, что я поселюсь навеки в префектуре или Мазасе? Нет, дудки!

— Так ты воображаешь, что тебя сейчас же выпустят на свободу, рассыплются в извинениях и вознаградят? — возразил со смехом Флоньи.

— Так бы и следовало поступить! — сказал Оскар. — Если запятнали честь невинного, по меньшей мере должны бы его щедро вознаградить. Мне честь дороже денег!

— Все это прекрасно, мой милый, — пробормотал Светляк, — но можешь быть спокоен: правосудие крепко держит тебя и не так-то скоро выпустит! Ты храбро пойдешь все дальше и дальше по этой дорожке и можешь в конце ее весьма легко повстречаться с гильотиной.

— Значит, и вы тоже думаете, что я убил Жака Бернье? — спросил носильщик с оттенком невыразимой муки в голосе.

— Если бы я был уверен, что сегодня вечером, по возвращении домой, буду иметь двенадцать тысяч франков годового дохода, так же твердо, как уверен в твоем преступлении, — я не задумался бы ни минуты и сейчас же подал бы в отставку.

Риго страшно побледнел, а затем стал пунцовым. Им овладел сильнейший гнев.

— А знаете, что я вам скажу? — вдруг выпалил он. — Все вы — и правосудие ваше, и полиция, сколько вас там ни на есть, — все, все веревки не стоите, на которой вас со временем повесят! Дайте мне только вырваться из ваших когтей, уж я вас!… Ну, да ладно, ничего, молчок, поживем — увидим!!!

Агенты только презрительно пожали плечами.

Как раз в эту минуту кареты остановились.

Путники доехали до Батиньольского бульвара и остановились около «Petit-Hotel».

Хозяин стоял на пороге своего заведения.

Увидев выходящих чиновников и сразу узнав их и заметив своего жильца с кандалами на руках, он побледнел, и глаза его забегали, стараясь не встретиться со взглядом преступника, но смущение было так кратковременно, что прошло совершенно незамеченным.

Начальник сыскной полиции подошел к нему и спросил:

— Вы хозяин этого заведения?

— Да, сударь.

По знаку, данному господином де Жеврэ, агенты пропустили вперед Оскара Риго, а все остальные последовали за ним вплоть до комнаты, находившейся у лестницы в конце коридора и служившей конторой.

— Знаете ли вы этого человека? — обратился к хозяину судебный следователь.

— И знаю, и не знаю: он мой жилец.

— Покажите мне вашу книгу.

Хозяин подал список жильцов. Начальник сыскной полиции открыл его и пробежал последнюю страницу.

— Вот, — сказал он, — Риго (Оскар), носильщик, переехал двенадцатого. Приехал из Африки. Документы: избирательная карточка.

— Ну что же, разве я вам солгал, когда сказал, что приехал из Африки? — воскликнул носильщик. — Я еще шестого декабря был там. Девятого приехал в Марсель и десятого уехал.

— Предварительно купив корсиканский нож на набережной Братства, — прервал его господин де Жеврэ.

— Я вовсе и не думаю отрицать это. Надо же иметь в кармане острое орудие, чтобы отрезать себе кусок хлеба!

— Молчать! — прервал его господин де Жеврэ и, обратившись к хозяину отеля, прибавил: — Покажите избирательную карточку.

Хозяин порылся в одном из ящиков стола и, вынув оттуда карточку, подал ее судебному следователю.

Последний внимательно осмотрел ее со всех сторон.

— Значит, он действительно был в Алжире! — проговорил начальник сыскной полиции на ухо судебному следователю.

— Но ведь это ровно ничего не доказывает, даже если бы это и было так, — возразил последний. — Ну-с, а теперь приступим к обыску.

— Мне нечего бояться, совершенно нечего! — воскликнул Оскар Риго.

— Возьмите ключ от комнаты вашего жильца и отведите нас туда, — приказал начальник полиции.

Хозяин поспешил повиноваться и, пройдя вперед, поднялся по расшатанным ступенькам и отворил дверь в комнату Оскара.

— Начинайте, — обратился судебный следователь к агентам.

Казневу и Флоньи достаточно было нескольких минут для того, чтобы перерыть до дна все ящики в комоде, перевернуть матрасы и тюфяки.

Носильщик смотрел на них, и по губам его блуждала улыбка человека, совершенно уверенного в себе.

Теперь он был спокоен и вполне владел собой.

— Ну что? — спросил господин де Жеврэ.

— Пока ничего.

— Черт возьми! Я был заранее в этом уверен. Обвинить легко, ну а доказать свое обвинение — потруднее, в особенности если обвиняют человека совершенно невиновного.

Пока носильщик договаривал эти слова, Флоньи наклонился и стал пристально смотреть под кровать.